на помощь своих людей.
Один из корсаров подбежал к Конану и ударил его сзади. Меч не достиг
цели. Киммериец полуобернулся, схватил руку нападающего и, вывернув, понял
ее вверх вместо с мечом!
- Смотрите же, вы, идиоты! - проревел он и зло указал на что-то
саблей.
Что-то в его яростно звучащем голосе привлекло внимание этого
обезумевшего от крови сброда. Люди остановились посреди удара или укола,
замерли и вытянули шеи, чтобы посмотреть. Конан указывал на одного из
немногих солдат, оставшихся на бруствере. Его поведение было странным.
Человек зашатался, нелепо взмахнул руками, попытался что-то крикнуть, а
потом безвольно упал вниз головой.
И тут все увидели черное древко стрелы, выступающей у него из спины.
Все испуганно взревели. 3а этим паническим ревом последовали дикие
крики, заставившие застыть кровь в жилах. Затем воздух сотрясли сильные
удары в ворота. Пылающие стрелы взвились над палисадом и обрушились на
крыши хижин, вонзаясь в деревянные перекрытия и разбрызгивая шипящие
искры.
Тонкий дымок заструился вверх. А за домиками, вдоль задних стен
замелькали пригнувшиеся темные фигуры.
- Пикты в форте! - заревел Конан.
Разразился ад. Дрожащие отблески костров и тусклый огонь факелов
создавал тревожную атмосферу, усугубившуюся неожиданными событиями. Моряки
перестали сражаться друг с другом. Некоторые повернулись к дикарям, другие
поспешно вскакивали на покинутый совсем недавно бруствер. Пикты все это
время быстро выбегали из-за хижин во внутренний двор; их боевые топоры уже
звенели о сабли моряков и мечи солдат.
Зароно пытался изо всех сил подняться на ноги, когда один из
раскрашенных дикарей устремился к нему и раздробил ему голову топором.
Конан и столпившаяся за его широкой спиной группа моряков сражались с
пиктами, пролезшими в форт.
Стромбанни с большей частью своих людей успел подняться на бруствер к
частоколу и с хеканьем сбивал темные фигуры, непрерывно лезущие на
палисад.
Пикты, перебравшиеся через деревянную стену незамеченными, нападали
со всех сторон. Почти все без исключения солдаты Валенсо торопливо
собрались у ворот и пытались обороняться от ревущей толпы дикарей, которые
яростно и целеустремленно били в ворота огромным стволом дерева.
Все большее число пиктов перебиралось через незащищенную южную часть
палисада и быстро пробегало по свободному проходу за хижинами. Стромбанни
и его головорезы были оттеснены от северной и западной сторон палисада и
тотчас же во двор хлынула через частокол вопящая толпа голых дикарей,
которая мгновенно затопила все окружающее пространство.
Они, как оголодавшие волки, рвались вперед, валили защитников на
землю, рубили, кололи, резали их. Бой шел в непрекращающемся водовороте
раскрашенных тел, разметавших разрозненные силы обороняющихся в разные
стороны. Пикты, солдаты, моряки лежали по всему двору, и ноги дерущихся и
не обращающих ни на что внимание сражающихся, топтали их.
К шуму яростного боя, подобному гулу, примешались крики женщин и
детей, умирающих под безжалостными ударами боевых топоров. Солдаты,
услышавшие эти отчаянные крики, покинули свои посты у ворот, и в следующее
мгновение новая волна пиктов бешено хлынула в форт через выбитые створы.
Над некоторыми хижинами с треском взметнулись языки пламени.
- К главному дому! - проревел Конан, перекрикивая, или пытаясь
сделать это, грохот сражения.
Дюжина людей сомкнулась вокруг него, когда он начал решительно
пробивать себе дорогу сквозь толпу вопящих дикарей.
Стромбанни очутился возле него, и его сабля казалась вращающимся
крылом ветряной мельницы.
- Мы не сможем удержать главный дом, - задыхаясь, выкрикнул он.
- Почему не сможем? - Конан был слишком занят сражением и бросил на
него только быстрый взгляд.
- Потому что... о-о-о! - остро отточенный нож одного из дикарей
глубоко вонзился в спину пирата. - Дьявол тебя заберет, лесная собака! -
Стромбанни, дернувшись, повернулся и размозжил череп пикта, затем
зашатался и рухнул на колени. Кровь хлынула изо рта.
- ...потому что его сожгут! - прохрипел он и судорожно вытянулся на
земле.
Конан быстро осмотрелся. Все люди, еще недавно окружавшие его,
валялись на земле. Пикт, прощавшийся с жизнью, был последним, кто еще
преграждал ему путь. Вокруг него кипел жаркий бой, но сам он в это
мгновение стоял совершенно один. Ночной кошмар продолжался в сверкании
мечей, сабель, топоров н в свисте стрел.
Он находился недалеко от южной стены. Парой прыжков он мог запросто
достигнуть палисада, перелезть через него и незамеченным исчезнуть в ночи.
Но тут он вспомнил о беспомощных девушке и ребенке, оставшихся в главном
доме, из которого валил густой дым.
Один из вождей с пышно украшенной перьями головой пробился от ворот к
нему, резко занес боевой топор для удара, а за ним устремились другие
дикари. Однако не успел вождь остановиться, как взлетевшая в полумраке
сабля парировала мощный удар топора и с хрустом размозжила череп
предводителя. Мгновение спустя Конан уже проскочил через дверь, быстро
захлопнул ее и тут же запер. Он больше не обращал внимания на сильные
удары топоров, от которых дверь вздрагивала и отлетали куски выщербленного
дерева, ни на дикие крики преследователей, кое-кто из которых
разочарованно колотил в дверь чем попадется.
Коридор и прихожая были заполнены густыми клубами дыма. Дым вытекал
из банкетного зала. Едкая пелена обжигала глаза, однако Конан, не
задерживаясь, пробирался вперед. Где-то неподалеку истерически всхлипывала
женщина.
Конан выскочил из плотного облака дыма и остановился.
Из-за дымной пелены в зале было темно. По стенам и потолку метались
призрачные тени. Серебряный светильник валялся на полу, свечи были
потушены.
Единственное освещение рождалось раскаленными углями в камине. И в
отблесках багряного пламени Конан увидел человека, свободно болтавшегося
на конце веревки. Веревка с визгом качнулась, поворачивая висельника. Лицо
мертвеца развернулось к киммерийцу. Оно было искажено до неузнаваемости,
однако он знал, что это - граф, повесившийся на балке в собственном доме.
Но в зале был еще кто-то. Конан разглядел ЭТО сквозь серое облако
дыма: ужасная черная фигура, подрагивая, поднималась над пламенем.
Различимые очертания шевелящегося силуэта были почти человеческими, однако
тени не было.
- Кром! - выругался Конан, которому тотчас же стало совершенно ясно,
что он видит перед собой создание, которое невозможно сразить ни одним
мечом на свете. Он мгновенно спружинил назад и огляделся. Он увидел у
подножия лестницы Белезу и крепко вцепившуюся в нее Тину.
Черное чудовище вспучилось, затем выпрямилось и растопырило огромные
руки. Размытое лицо пристально вперилось в киммерийца, пронзая клубящийся
дым.
Оно было демоническим и ужасно извращенным. Конан увидел близко
растущие друг к другу рога, зияющую бездонностью пасть, стоящие торчком
остроконечные уши. Чудовище неумолимо надвигалось. И вместе с
обострившимся отчаянием в Конане проснулись старые воспоминания.
Возле ног пригнувшегося киммерийца лежал опрокинутый светильник,
бывшая гордость дворца в Корзетте - пятьдесят фунтов массивного серебра,
искусно украшенного изображениями богов и героев. Конан схватил его и
занес над головой.
- Серебро и огонь! - крикнул он громовым голосом и резко швырнул
светильник, единым порывом выплеснув всю силу своих мускулов. Светильник с
грохотом ударился о чудовищную черную грудь.
Даже демон не мог выдержать мощный удар тяжелого снаряда,
выброшенного сверхчеловеческой силой киммерийца. Светильник сбил демона с
ног, и тот опрокинулся в горящий камин, который мгновенно превратился в
бушующую огненную пасть. Ужасный рев потряс зал, рев адского существа,
погибающего на земле. Разнесенные в клочья гобелены и другие украшения
стен были сорваны. Кладка-оправа каменного камина разлетелась на куски,
тяжелые камни полетели из дымохода и погребли под собой черное тело.
Новая волна рева и грохота сотрясла дом. Горящие балки полетели с
потолка, и пламя жадно набросилось на кучу обломков.
Языки пламени теперь уже лизали лестницу, когда Конан достиг ее. Он
одной рукой подхватил потерявшую сознание девочку, а другой поставил
Белезу на ноги. Сквозь жуткий треск пламени угрожающе доносился стук
боевых топоров и грохот сокрушаемой двери.
Конан осмотрелся. Он обнаружил еще одну дверь напротив лестницы и
побежал к ней, крепко зажав Тину под мышкой и волоча за собой безвольную
Белезу, которая, казалось, совершенно оцепенела и ничего не воспринимала.
Достигнув комнаты, находящейся за дверью, он услышал оглушительный треск,
показавший, что перекрытия в зале не выдержали и потолок обвалился. Облака
клубящегося едкого дыма грозили задушить его, но Конан уже видел
распахнутую дверь, ведущую наружу. Протащив через новый порог своих
беспомощных подзащитных, он увидел, что петли очередной двери сорваны, а
засовы и замки разбиты вдребезги.
- ...этот дьявол проник в дом через эту дверь! - истерически
всхлипывала Белеза. - Я... я... видела его... но... я не знаю...
Они торопливо преодолели дюжину футов от ряда хижин в направлении
южной стены, пробежали по охваченному огнем двору. От толпы дерущихся
отделился один из пиктов и бросился им навстречу с поднятым вверх топором.
Его глаза убийственно сверкали в алых всполохах пламени.
Конан резко отодвинул Белезу в сторону и, полуразвернувшись, убрал
Тину из-под удара топора, одновременно вонзив окровавленную саблю в грудь
нападающего. Затем, схватив Белезу другой рукой, он стремительно побежал
дальше к южной части палисада.
Завихряющиеся облака дыма скрывали многих сражающихся, но, несмотря
на это, беглецы были замечены. Голые воины черные, суетящиеся фигуры на
фоне пылающих домов, со всех сторон устремились к ним, подняв боевые
топоры над орущими головами. Они были еще в дюжине футов от них, когда
Конан нырнул в проход между хижинами. Все новые и новые беснующиеся дикари
спешили к другому концу прохода, чтобы отрезать беглецам путь к
отступлению.
Конан на мгновение остановился, изо всей силы забросил на бруствер
сначала Белезу, а потом Тину, а затем вскочил туда сам. Не задерживаясь,
он тотчас же поднял Белезу над палисадом и уронил ее на песок снаружи.
Тина последовала за девушкой. Один из боевых топоров вонзился в обугленное
бревно около его плеча, однако Конан уже перепрыгнул через частокол и
успел подобрать своих подзащитных. Когда пикты наконец достигли
ГЛАВА 8. БОЕЦ И3 АКВИЛОНИИ
Новое утро нежно тронуло воду дуновением легкого бриза. Далеко в
сверкающем море из тумана поднималось белое пятно паруса, который,
казалось, повис между небом и голубой гладью моря. На поросшем кустарником
мысе Конан держал разорванный плащ над костром из сырого дерева, который
тлел, а не горел. Когда он убирал плащ в сторону, вверх поднимались
маленькие облака дыма.
Белеза, обняв Тину, сидела недалеко от киммерийца.
- Вы полагаете, что они могут заметить и понять значение этих дымовых
сигналов? - спросила она.
- Это, конечно, они могут сделать, - неуклюже заверил ее Конан. - Они
всю ночь крейсировали недалеко от берега в надежде обнаружить оставшихся в
живых. На корабле их только около полдюжины, и никто из них в достаточной
мере не разбирается в навигации, чтобы вернуться к Бараханским Островам.
Они поймут мой сигнал - это известный морякам код. Они будут счастливы,
