сываете. Боюсь вас огорчить. Я, конечно, не ведьма... но знаю куда
больше. К сожалению.
Женщина молчала. Клавдию показалось, что сигарета в ее пальцах
чуть дрогнула.
- Тем не менее я ценю вашу откровенность, - он вздохнул. Поймал
ее взгляд, криво улыбнулся. - Отдадите в канцелярию список. Ваших та-
лантливых ведьм. Подумаем, что можно сделать.
* * *
Ивга проснулась в холодном поту.
В коридоре горел свет - укладываясь поздно вечером, она забыла...
а скорее, просто не захотела выключать лампочку. И теперь лежала, на-
тянув до подбородка чужое одеяло, утопая в запахе прачечной, который
исходил от чистого белья. И слушала, как понемногу успокаивается коло-
тящееся сердце.
За окном стояла непроглядная темень. Кровать казалась нескончае-
мым белым полем, равниной под крахмальными снегами, Ивга чувствовала
себя на ней случайным путником, замерзающим в сугробе. Ей и правда
сделалось зябко - но холод шел изнутри.
Она поднялась. Ежась и вздыхая, натянула на голое тело свитер.
Подошла к окну.
В соседнем доме горел единственный огонек. Кто не спит глухой
ночью? Вряд ли поэт. Скорее больной, или нянька при малом ребенке...
Она содрогнулась, вспомнив свой сон. Хотя, в общем-то, ничего
особенно страшного ей на приснилось - просто девочка-подросток в куцем
платьице и длинной вытянутой кофте. Будто бы она наклоняется над те-
лежкой с горячими бутербродами и достает из разукрашенной железной ко-
робки...
Тут-то Ивга и проснулась, дрожа. Не желая знать, что именно при-
готовила для нее девочка. Пусть ее.
Она включила свет; на часах было четыре утра - самое что ни на
есть гнусное время суток. Хуже не бывает; маленький телевизор, приспо-
собленный исключительно для того, чтобы смотреть его из постели, пос-
лушно мигнул экраном; здесь повторялись дневные сводки новостей, вер-
телись клипы с обнаженными красотками и мелькали рекламные ролики. Ив-
га присела на край кровати, обхватив голое колено. Что, если девочка с
бутербродами отыщет ее и здесь?!
Ну и что такого, подумала она угрюмо. Что особенного... Рано или
поздно придется определяться. Или Назар, или...
Мысль ее запнулась. Что, собственно, "Назар"? Подумать о Назаре -
упереться в тоскливый тупик. Уж лучше вовсе не вспоминать, голова, по
счастью, круглая, к какую сторону повернешь - в ту и думает...
Ивга с трудом стерла с лица кривую, резиновую усмешку, от которой
болели губы. Снова забралась под одеяло; отличная все-таки кровать.
Необъятная, в меру жесткая, надежная, как цитадель. "Полигон для ваших
фантазий"...
Она закусила губу. Со вчерашнего дня ее преследовало неприятное
ощущение, будто она на постели - третья. Временами она даже видела
чужую одежду, небрежно брошенную на пыльный ворсистый коврик; в ее во-
ображении присутствовала груда кружевного белья, которой хватило бы на
целый десяток пышнотелых баб. И - черный халат Великого Инквизитора,
похожий на средневековую хламиду. И...
Дальше ее воображение не шло. Дальше был порог, перед которым
любая фантазия отступала, вздрагивая и озираясь.
Сумела же она в момент большого страха представить ту ведьму в
коричневом платьице - школьницей у доски?
Отчего же не попытаться вообразить Великого Инквизитора - нагим?
Под одеждой-то все нагие... А складки пугающих одеяний одинаково скры-
вают и рельеф атлетических мышц, и немощную дряблость... И...
Мелькающий клип на экране сменился другой картинкой, музыка обор-
валась, Ивга вздрогнула.
- ...Да! Ведьмы! Вот уже неделю я ни о чем другом не слышу, толь-
ко ведьмы, ведьмы!..
Лицо человека на экране оставалось размытым, распадалось мозаи-
кой; человек сидел на садовой скамье, за спиной у него паслись на га-
зоне голуби, а прямо перед носом торчал из-за кадра круглый черный
микрофон в чьей-то руке. Голос человека казался капризным и одновре-
менно властным; обладатель микрофона о чем-то негромко спросил.
- Господа инквизиторы, - голос сделался саркастическим, Ивга по-
думала, что губы за подвижной маской наверняка желчно искривились, -
еще четыре года назад провели под моим руководством полностью успешный
эксперимент. Я знаю эту женщину, я знаю, где она живет... Нет, господа
журналисты, вам пока не скажу. Однако если верховная Инквизиция и
дальше будет чихать на всяческие приличия, я предъявлю вам копию при-
каза господина Великого Инквизитора, номер двести сорок-штрих. Я дер-
жал его в руках... Да, господа! У Инквизиции уже сейчас есть средство,
позволяющее лишить ведьму, так сказать, ведьмовства! Очистить, в ка-
кой-то мере! Откорректировать! Без всякой мути! Но Инквизиции, госпо-
да, такой поворот невыгоден. Потому что аппарат Инквизиции хочет
жрать, как тот бабкин кот, который не всех мышей выловил, а только по-
ловину! Потому как ежели мышей не будет, бабка сметанки не даст! Вся
эта очередная шумиха вокруг ведьм - новый повод, чтобы затребовать де-
нег! За счет всех нас! За твой, парень, счет, и за мой!..
"Парень", тот, что был с микрофоном, снова о чем-то спросил. Либо
его техника сбоила, либо по некому хитрому замыслу вопросов репортера
и не должно быть слышно.
Тот, что сидел на скамье, ответил столь темпераментным жестом,
что из-за подвижной маски на долю секунды выпал острый, чисто выбритый
подбородок:
- Господа, всех вас в школе научили считать! Программа по обра-
ботке ведьм стоит куда дешевле, чем содержание всей этой орды мракобе-
сов! Возьмите с полки дедовские счеты!..
Лицо под маской исчезло; весь экран оказался занят молодым чело-
веком с лакированной шапкой иссиня-черных волос, годных для рекламы
парикмахерского дела. Молодой человек был репортером и говорил напо-
ристо и быстро, вот только Ивга не могла понять, о чем. Гладкая легкая
речь, лакированная, как и прическа...
"Очистить, в какой-то мере".
* * *
"...Ибо общество людей стремится к порядку, а ОНИ есть воплощен-
ный хаос. Они - град, побивающий посевы; ты пробовал понять град?.."
"Они - стая ос. Мед их горек, а жало смертельно; убивая их пооди-
ночке, ты лишь разъяряешь рой. Убей матку - и рой рассыплется..."
Из всей бесчисленной литературы, что была написана о ведьмах за
последние триста лет, девять десятых не выдерживало никакой критики и
тянуло в лучшем случае на "легенды". В худшем это следовало бы назы-
вать бессовестным враньем; ту же единственную, заслуживающую доверия
десятую часть давно подобрала под себя Инквизиция.
В коллекторах Инквизиции, в помещениях с постоянной температурой
и влажностью хранились старинные тома, готовые при первом же прикосно-
вении рассыпаться в прах. Фотокопии этих книг ежедневно находились в
распоряжении Клавдия - к сожалению, путаные тексты имели скорее худо-
жественное, чем познавательное значение. Современные же исследования -
многословные философские трактаты и жесткие хроники с леденящими кровь
подробностями - не в состоянии были сказать ничего нового. По крайней
мере для Клавдия; когда-то он сам сподобился на такое вот исследова-
ние. Когда работал куратором в Эгре, столице виноделия.
Резко звякнул желтый телефон без диска. Клавдий покривился, как
от кислятины.
Голос герцога казался, против обыкновения, достаточно благодуш-
ным:
- В столь позднее время - на боевом посту?
- Я книжки читаю, ваше сиятельство. Чтобы лишний раз убедиться,
какие мы все дураки.
Герцог помолчал, решая, не выходит ли шутка за грани пристойнос-
ти. Так и не решив, вздохнул:
- Вас можно поздравить, господин Великий Инквизитор? Кажется, да-
же самые ярые ведьмоненавистники теперь довольны?
- Только не я, ваше сиятельство. Я никогда не был ярым ведьмоне-
навистником.
- Вы знаете, кое-кто поговаривает о нарушении гражданских прав...
- Ведьмы лишены гражданских прав с первого же в истории гражданс-
кого кодекса.
- Злобный вы человек, Клавдий.
- Да, ваше сиятельство.
- Проследите, чтобы репрессии, коснувшиеся ведьм, не затронули...
больше никого не затронули. Я хочу, чтобы в стране наступило наконец
спокойствие.
- Это наше общее желание.
- Что ж... как там у вас говорится - "да погибнет скверна"?
- Да погибнет скверна, ваше сиятельство.
Короткие гудки. Клавдий опустил желтую трубку на рычаг.
У обоих выходов из Дворца дежурили люди - в основном женщины, в
основном немолодые. Не пикетчики - просители, не доверяющие канцеля-
рии, желающие увидеть Великого Инквизитора - лично; Клавдий стиснул
зубы. Собственно, если он пошел навстречу Хелене Торке - почему не
войти в положение этих, несчастных матерей, чьих дочерей угораздило
родиться в нормальной семье - ведьмами?..
Интересно, кто родители Ивги. Или кем они были - потому что
странно, что родители отпустили ее вот так болтаться по свету, бродить
по тонкой кромочке между инициацией и тюрьмой...
Он вышел через третий ход, потайной, подземный. Мысленно попросил
прощения у терпеливо ожидающих просителей, влез в служебную машину и
через пятнадцать минут столкнулся с человеком, поджидающим во дворе, в
полумраке.
Просители очень редко сюда приходили. Разве что в полном отчая-
нии...
Темная фигура шагнула вперед, загораживая вход. Клавдий спиной
чувствовал присутствие телохранителя в машине - а потому поднял руку,
на всякий случай запрещая стрелять; человек, встречавший у подъезда,
испугался резкого жеста и отпрянул:
- Клавдий...
Ну что у них за манера, подумал Старж. Подкрадываться в темноте,
прятаться за углом... Не со зла, по одной только глупости.
- Привет, Назар. Пойдем.
* * *
Все окна маленькой квартирки были широко распахнуты, во дворе во-
пили дети и перекликались птицы. Какой-то парнишка на велосипеде тер-
пеливо вызывал подругу по имени Люра.
- А что потом?.. Потом я битый час выступал с лекцией на тему:
"Неинициированная ведьма, семья, право и быт". Назар, к сожалению, по-
разительно несведущ... в этой области. Я по возможности заполнил про-
белы в его знаниях.
- Люра-а! - терпеливо звал велосипедист. - Так ты выйде-ешь?..
Ивга смотрела, как инквизитор пьет кофе под сигарету. Как сквоз-
няк вытягивает в окно ленты сизого дыма.
- Люра-а!..
- И... что он сказал?
- Он сказал "спасибо".
Ивга с тоской подумала, что все ее чувства отражаются на лице. И
даже те, которые ей хотелось бы скрыть.
- А я... тоже... поразительно несведуща. В области неинициирован-
ных ведьм. По крайней мере, раньше я думала... Что если такая ведьма
затаится, то ее не смогут выявить. Никто, - она взглянула на собесед-
ника почти что с вызовом.
Тот вздохнул:
- Вся беда в том, что ведьма, даже неинициированная, остается
ведьмой. Даже если она никому не делает зла. Даже если она вообще ни-
чего не делает... Она МОЖЕТ делать. Вот та грань, о которую столетиями
ломали зубы сочинители законов... и те, кто пытался воплотить их в
жизнь. Потому что если человек невинен - за что его наказывать? За од-
ну только вероятность будущего зла?
- А... эта самая вероятность... какая? - Ивга почувствовала, как
стремительно пересыхает в горле.
- Шестьдесят два процента, - сообщил инквизитор суконным голосом.
- Тридцать восемь - никогда не инициируются. Никогда не нападут. Про-
живут долгую счастливую жизнь и наплодят кучу детей... Ведьмы, как
правило, плодовиты. Отличаются завидным здоровьем. Полностью пренебре-
гают домашним хозяйством, зато преуспевают в искусствах. Умны и ориги-
нальны... Все это я, можешь поверить, рассказал Назару. Даже с преуве-
личениями.
- А как узнать, - Ивга подняла глаза, - как узнать... в какой
