тот, кто руководит театральной машинерией.
Жильбер на мгновение задумался.
Потом, протянув Калиостро руку, сказал:
- Граф, если бы речь шла только обо мне, о моей жизни, чести, репута-
ции, добром имени, я согласился бы в тот же миг; но речь идет о коро-
левстве, о короле, о королеве, о королевском роде, о монархии, и я не
могу решать за них. Храните нейтралитет, дорогой граф, вот все, о чем я
вас прошу.
Калиостро улыбнулся.
- Да, понимаю, - сказал он, - я человек, связанный с ожерельем!." Что
ж, милый Жильбер, этот человек даст вам один совет.
- Тише! - прервал Жильбер. - В дверь позвонили.
- Что за беда! Вы же прекрасно знаете, что это граф де Шарни. Он тоже
может выслушать мой совет и воспользоваться им. Входите, граф, входите.
В самом деле, в дверях показался Шарни. Он рассчитывал застать
Жильбера одного и, видя постороннего, застыл в беспокойстве и нереши-
тельности.
- Вот мой совет, - продолжал Калиостро, - опасайтесь чересчур дорогих
несессеров, чересчур тяжелых карет и чересчур верных портретов. Прощай,
Жильбер! Прощайте, граф! И, говоря языком тех, кому, как и вам, я желаю
счастливого пути, да хранит вас всемогущий Господь в его неизреченной
милости.
И прорицатель, дружески поклонившись Жильберу и любезно - Шарни, уда-
лился, провожаемый тревожным взглядом одного из них и вопросительным -
другого.
- Доктор, кто этот человек? - спросил Шарни, когда звук его шагов за-
тих на лестнице.
- Один из моих друзей, - отвечал Жильбер, - человек, который знает
все, но дал мне слово, что не выдаст нас.
- Вы мне его назовете?
Жильбер мгновение поколебался.
- Барон Дзаноне, - сказал он.
- Странно, - заметил Шарни. - Это имя мне не знакомо, а между тем,
мне кажется, я знаю его в лицо. Подорожная у вас, доктор?
- Вот она, граф.
Шарни взял подорожную, поспешно развернул и, с головой уйдя в изуче-
ние этого документа, которому придавал такую важность, забыл, очевидно,
на время обо всем, включая барона Дзаноне.
LII
ВЕЧЕР ДВАДЦАТОГО ИЮНЯ
Теперь посмотрим, что происходило вечером двадцатого июня, с девяти
часов до полуночи, в разных точках столицы.
Заговорщики недаром опасались г-жи де Рошрель; хотя ее дежурство кон-
чилось одиннадцатого числа, она что-то заподозрила, нашла способ вер-
нуться во дворец и обнаружила, что бриллианты королевы исчезли, хотя
футляры по-прежнему на месте; в самом деле, Мария Антуанетта доверила
бриллианты своему парикмахеру Леонару, который должен был уехать двадца-
того вечером, за несколько часов до своей августейшей повелительницы,
вместе с г-ном де Шуазелем, начальником первого отряда солдат, которому
полагалось разместиться в Пон-де-Сомвеле; кроме того, г-ну де Шуазелю
была поручена подстава в Варенне, которую он должен был обеспечить шес-
теркой добрых лошадей, и теперь он ждал у себя дома, на улице Артуа,
последних приказов от короля и королевы. Быть может, обременять г-на де
Шуазеля мэтром Леонаром было слегка нескромно, а везти с собой парикма-
хера не вполне благоразумно; но где найти за границей такого художника,
чтобы сумел создавать те восхитительные прически, которые шутя делал Ле-
онар? Что вы хотите! Нелегко отказаться от гениального парикмахера!
В результате всего этого горничная его высочества дофина, заподозрив,
что отъезд назначен на понедельник двадцатого, на одиннадцать вечера,
известила об этом не только своего любовника г-на де Гувьона, но и г-на
Байи.
Г-н де Лафайет самолично явился к королю, дабы объясниться с ним на-
чистоту касательно этого доноса, и только плечами пожал.
Г-н Байи поступил еще лучше: если Лафайет стал слеп, как астроном, то
Байи стал предупредителен, как рыцарь: он переслал королеве письмо г-жи
де Рошрель.
И только у г-на де Гувьона, испытавшего на себе прямой натиск, оста-
лись изрядные подозрения; предупрежденный собственной любовницей, он под
предлогом небольшого собрания военных вызвал к себе человек двенадцать
офицеров национальной гвардии: с полдюжины их расставил на часах у раз-
ных дверей, а сам вместе с пятью командирами батальонов повел наблюдение
за дверьми в покои г-на де Вилькье, на которые ему было указано особо.
Примерно в тот же час в доме номер девять по улице Кок-Эрон, в знако-
мой нам гостиной, сидя на кушетке, на которой мы уже ее видели, прелест-
ная молодая женщина, внешне спокойная, но на самом деле взволнованная до
глубины души, беседовала с молодым человеком лет двадцати трех-двадцати
четырех, который стоял перед ней, одетый в светло-коричневую куртку для
верховой езды, в кожаные облегающие панталоны, обутый в сапоги с отворо-
тами и вооруженный охотничьим ножом.
В руке он держал круглую шляпу, обшитую галуном.
Молодая женщина, казалось, на чем-то настаивала, а молодой человек
оправдывался.
- И все-таки, виконт, - говорила она, - почему за два с половиной ме-
сяца, которые прошли с его возвращения в Париж, он не явился сюда сам?
- Сударыня, за это время брат много раз удостаивал меня чести пере-
дать вам от него весточку.
- Знаю и весьма ему за это признательна, как и вам, виконт; но мне
кажется, он мог бы хоть попрощаться со мной перед отъездом.
- Это, несомненно, было не в его власти, сударыня, потому он и пору-
чил это мне.
- А путешествие, в которое вы уезжаете, будет долгим?
- Не знаю, сударыня.
- Я говорю .вы., виконт, поскольку, видя ваш наряд, заключаю, что вам
также предстоит дорога.
- По всей видимости, сударыня, мне придется покинуть Париж нынче в
полночь.
- Вы будете сопровождать брата или поедете в другую сторону?
- Полагаю, сударыня, что мы поедем в одном направлении.
- Вы скажете ему, что повидались со мной?
- Да, сударыня; по настойчивости, с какой он посылал меня к вам, по
тому, как он несколько раз наказывал мне, чтобы я не возвращался, не по-
видавшись с вами, я заключаю, что он не простит мне, если я позабуду об
этом поручении.
Молодая женщина провела рукой по глазам, вздохнула и после короткого
раздумья сказала:
- Вы дворянин, виконт, вы поймете все значение просьбы, с которой я к
вам обращаюсь; отвечайте мне так, как отвечали бы, приходись я вам в са-
мом деле родной сестрой, отвечайте как на духу. В этом путешествии, в
которое отправляется господин де Шарни, ему будет грозить серьезная
опасность?
- Кто может сказать, сударыня, - отозвался Изидор, пытаясь уклониться
от ответа, - что опасно и что не опасно в нынешнее время? Если бы нашего
бедного брата Жоржа спросили утром пятого октября, грозит ли ему ка-
кая-нибудь опасность, он наверняка ответил бы отрицательно; а на другой
день он, бледный, бездыханный, лежал поперек дверей королевы. В наше
время, сударыня, опасность выскакивает из-под земли; иной раз оказыва-
ешься лицом к лицу со смертью, не имея понятия, откуда она взялась и кто
ее накликал.
Андре побледнела.
- Значит, ему грозит смертельная опасность, - сказала она, - это
правда, виконт?
- Я этого не говорил, сударыня.
- Нет, но вы об этом подумали.
- Что ж, сударыня, если вам угодно сказать моему брату нечто важное,
то не скрою, предприятие, в которое мы с ним ввязались, достаточно
серьезно, чтобы вы поручили мне на словах или в письме передать брату
вашу мысль, пожелание или совет.
- Хорошо, виконт, - вставая, произнесла Андре. - Прошу у вас пять ми-
нут.
И медленной, плавной поступью, как всегда, графиня удалилась к себе в
спальню, затворив за собой дверь.
Едва графиня вышла, молодой человек с некоторым беспокойством взгля-
нул на часы.
- Четверть десятого, - прошептал он, - король ждет нас в половине де-
сятого... К счастью, отсюда до Тюильри рукой подать.
Но графиня не воспользовалась даже тем временем, которое попросила.
Через несколько секунд она вернулась, держа в руке запечатанное
письмо.
- Виконт, - торжественно сказала она, - вверяю вашей чести вот это.
Изидор протянул руку за письмом.
- Подождите, - возразила Андре, - и поймите как следует то, что я вам
сейчас скажу: если ваш брат граф де Шарни без всяких несчастливых помех
исполнит то дело, которым сейчас занимается, не нужно добавлять ничего к
тому, что я вам уже сказала - что его преданность вызывает у меня симпа-
тию, верность - уважение, а характером его я восхищаюсь. Но если он бу-
дет ранен... - голос Андре слегка изменился, - если он будет тяжело ра-
нен, испросите у него для меня такой милости: пусть разрешит мне прие-
хать к нему; и если он даст такое разрешение, пошлите ко мне гонца, ко-
торый сообщит мне точно, где его найти, и я немедля пущусь в путь; а ес-
ли рана его окажется смертельна... - от волнения голос Андре почти пре-
секся, - вы отдадите ему это письмо; если он не сможет прочесть его сам,
прочтите ему, потому что я хочу, чтобы перед смертью он узнал содержание
этого письма. Вы даете мне слово дворянина, что исполните все так, как я
хочу, виконт?
Изидор, взволнованный не меньше графини, протянул руку.
- Слово чести, сударыня! - сказал он.
- Тогда берите письмо и ступайте, виконт.
Изидор взял письмо, поцеловал графине руку и вышел.
- О, - воскликнула Андре, - если ему суждено умереть, пускай хотя бы
перед смертью узнает, что я его люблю!
В тот самый миг, когда Изидор, выходя от графини, спрятал ее письмо
на груди, рядом с другим, адрес на котором он только что прочел при све-
те фонаря, горевшего на углу улицы Кокийер, двое мужчин, одетых в точ-
ности так же, как он, приближались к месту общего сбора, а именно к бу-
дуару королевы, в который мы уже вводили наших читателей, через два раз-
ных входа: один через галерею Лувра, тянущуюся вдоль набережной - в этой
галерее теперь музей живописи, - и в конце ее этого человека ждал Вебер;
другой поднялся по той же узенькой лестничке, которой, как мы помним,
воспользовался Шарни по возвращении из Монмеди. И точно так же, как его
товарища в конце галереи Лувра ждал Вебер, лакей королевы, так этого че-
ловека наверху лестницы поджидал Франсуа Гю, лакей короля.
Обоих почти одновременно ввели через разные двери; первый был г-н де
Валори.
Спустя несколько секунд, как мы уже сказали, открылась вторая дверь,
и г-н де Валори с изрядным удивлением увидел, что в нее входит его точ-
ное подобие.
Оба офицера не были знакомы между собой, однако, заключив, что приз-
ваны сюда по одному и тому же делу, пошли друг другу навстречу и раскла-
нялись.
В этот миг отворилась третья дверь, и появился виконт де Шарни.
Это был третий курьер, так же незнакомый с первыми двумя, как они не
были знакомы с ним.
Только Изидор знал, с какой целью их здесь собрали и какое дело
предстоит им исполнить сообща.
И он уже, конечно, готов был ответить на вопросы, с которыми обрати-
лись к нему двое его будущих попутчиков, как вдруг дверь снова отвори-
лась, и на пороге показался король.
- Господа, - сказал Людовик XVI, обратясь к г-ну де Мальдену и г-ну
де Валори, - простите мне, что распорядился вами без вашего разрешения,
но я рассудил, что вы - верные слуги монархии: вы из моей личной гвар-
дии. Я пригласил вас посетить портного, чей адрес вам был сообщен, чтобы
вам сшили платье курьеров, а затем нынче вечером, в половине десятого,
явиться в Тюильри; ваше присутствие безусловно доказывает мне, что вы
согласны принять на себя любую миссию, которую я на вас возложу.
Оба бывших гвардейца поклонились.
- Государь, - сказал г-н де Валори, - вашему величеству известно, что
вы можете располагать преданностью, отвагой и жизнью ваших дворян, не
спрашивая у них об этом.
- Государь, - в свой черед сказал г-н де Мальден, - мой товарищ уже
ответил за себя, за меня и, полагаю, за третьего нашего спутника.
- Ваш третий спутник, господа, с которым я предлагаю вам познако-
