- Ну хорошо, допустим, вы правы. Я напишу просто: "Милостивый госу-
дарь".
- Вы можете даже написать "милорд", - заметил Атос, который всегда
считал нужным соблюдать принятые формы вежливости.
"Милорд, помните ли вы небольшой пустырь за Люксембургом? "
- Отлично! Теперь еще и Люксембург! Решат, что это намек на короле-
ву-мать. Вот так ловко придумано! - усмехнулся Атос.
- Ну хорошо, напишем просто: "Милорд, помните ли вы тот небольшой
пустырь, где вам спасли жизнь?.."
- Милый д'Артаньян, вы всегда будете прескверным сочинителем, - ска-
зал Атос. - Где вам спасли жизнь! Фи! Это недостойно! О подобных услугах
человеку порядочному не напоминают. Попрекнуть благодеянием - значит ос-
корбить.
- Ах, друг мой, вы невыносимы! - заявил д'Артаньян. - Если надо пи-
сать под вашей цензурой, я решительно отказываюсь.
- И хорошо сделаете. Орудуйте мушкетом и шпагой, мой милый, в этих
двух занятиях вы проявляете большее искусство, а перо предоставьте гос-
подину аббату, это по его части.
- И в самом деле, предоставьте перо Арамису, - поддакнул Портос, -
ведь он даже пишет латинские диссертации.
- Ну хорошо, согласен! - сдался Д'Артаньян. - Составьте нам эту за-
писку, Арамис. Но заклинаю вас святейшим отцом нашим - папой, выражай-
тесь осторожно! Я тоже буду выискивать у вас неудачные обороты, предуп-
реждаю вас.
- Охотно соглашаюсь, - ответил Арамис с простодушной самоуверен-
ностью, свойственной поэтам, - но познакомьте меня со всеми обстоя-
тельствами. Мне, правда, не раз приходилось слышать, что невестка милор-
да - большая мошенница, и я сам в этом убедился, подслушав ее разговор с
кардиналом...
- Да потише, черт возьми! - перебил Атос.
- ...но подробности мне неизвестны, - договорил Арамис.
- И мне тоже, - объявил Портос.
Д'Артаньян и Атос некоторое время молча смотрели друг на друга.
Наконец Атос, собравшись с мыслями и побледнев немного более обыкно-
венного, кивком головы выразил согласие, и Д'Артаньян понял, что ему
разрешается ответить.
- Так вот о чем нужно написать, - начал он. - "Милорд, ваша невестка
- преступите, она пыталась подослать к вам убийц, чтобы унаследовать ва-
ше состояние. Но она не имела права выйти замуж за вашего брата, так как
была уже замужем во Франции и..."
Д'Артаньян запнулся, точно подыскивая подходящие слова, и взглянул на
Атоса.
- "... и муж выгнал ее", - вставил Атос.
- "... оттого, что она заклеймена", - продолжал д'Артаньян.
- Да не может быть! - вскричал Портос. - Она пыталась подослать убийц
к своему деверю?
- Да.
- Она была уже замужем? - переспросил Арамис.
- Да.
- И муж обнаружил, что на плече у нее клеймо в виде лилии? - спросил
Портос.
- Да.
Эти три "да" были произнесены Атосом, и каждое последующее звучало
мрачнее предыдущего.
- А кто видел у нее это клеймо? - осведомился Арамис.
- Д'Артаньян и я... или, вернее, соблюдая хронологический порядок, я
и Д'Артаньян, - ответил Атос.
- А муж этого ужасного создания жив еще? - спросил Арамис.
- Он еще жив.
- Вы в этом уверены?
- Да, уверен.
На миг воцарилось напряженное молчание, во время которого каждый из
друзей находился под тем впечатлением, какое произвело на него все ска-
занное.
- На этот раз, - заговорил первым Атос, - д'Артаньян дал нам прекрас-
ный набросок, именно со всего этого и следует начать наше письмо.
- Черт возьми, вы правы, Атос! - сказал Арамис. - Сочинить такое
письмо - задача очень щекотливая. Сам господин канцлер затруднился бы
составить столь многозначительное послание, хотя господин канцлер очень
мило сочиняет протоколы. Ну ничего! Помолчите, я буду писать.
Арамис взял перо, немного подумал, написал изящным женским почерком
десяток строк, а затем негромко и медленно, словно взвешивая каждое сло-
во, прочел следующее:
"Милорд!
Человек, пишущий вам эти несколько слов, имел честь скрестить с вами
шпаги на небольшом пустыре на улице Ада. Так как вы после того много раз
изволили называть себя другом этого человека, то и он считает долгом до-
казать свою дружбу добрым советом. Дважды вы чуть было не сделались
жертвой вашей близкой родственницы, которую вы считаете своей наследни-
цей, так как вам неизвестно, что она вступила в брак в Англии, будучи
уже замужем во Франции. Но в третий раз, то есть теперь, вы можете по-
гибнуть. Ваша родственница этой ночью выехала из Ла-Рошели в Англию.
Следите за ее прибытием, ибо она лелеет чудовищные замыслы. Если вы по-
желаете непременно узнать, на что она способна, прочтите ее прошлое на
ее левом плече".
- Вот это превосходно! - одобрил Атос. - Вы пишете, как государствен-
ный секретарь, милый Арамис. Теперь лорд Винтер учредит строгий надзор,
если только он получит это предостережение, и если бы даже оно попало в
руки его высокопреосвященства, то не повредило бы нам. Но слуга, которо-
го мы пошлем, может побывать не дальше Шательро, а потом уверять нас,
что съездил в Лондон. Поэтому дадим ему вместе с письмом только половину
денег, пообещав отдать другую половину, когда он привезет ответ... У вас
при себе алмаз? - обратился Атос к д'Артаньяну.
- У меня при себе нечто лучшее - у меня деньги.
И д'Артаньян бросил мешок на стол.
При звоне золота Арамис поднял глаза, Портос вздрогнул, Атос же ос-
тался невозмутимым.
- Сколько в этом мешочке? - спросил он.
- Семь тысяч ливров луидорами по двенадцати франков.
- Семь тысяч ливров! - вскричал Портос. - Этот дрянной алмазик стоит
семь тысяч ливров?
- По-видимому, - сказал Атос, - раз они на столе. Я не склонен пред-
полагать, что наш друг д'Артаньян прибавил к ним свои деньги.
- Но, обсуждая все, мы не думаем о королеве, господа, - вернулся к
своей мысли д'Артаньян. - Позаботимся немного о здоровье милого ее серд-
цу Бекингэма. Это самое малое, что мы обязаны для нее предпринять.
- Совершенно справедливо, - согласился Атос. - Но это по части Арами-
са.
- А что от меня требуется? - краснея, отозвался Арамис.
- Самая простая вещь: составить письмо той ловкой особе, что живет в
Туре.
Арамис снова взялся за перо, опять немного подумал и написал следую-
щие строки, которые он тотчас представил на одобрение своих друзей:
"Милая кузина!.."
- А, эта ловкая особа - ваша родственница! - ввернул Атос.
- Двоюродная сестра, - сказал Арамис.
- Что ж, пусть будет двоюродная сестра!
Арамис продолжал:
"Милая кузина!
Его высокопреосвященство господин кардинал, да хранит его господь для
блага Франции и на посрамление врагов королевства, уже почти покончил с
мятежными еретиками Ла-Рошели. Английский флот, идущий к ним на помощь,
вероятно, не сможет даже близко подойти к крепости. Осмелюсь высказать
уверенность, что какое-нибудь важное событие помешает господину Бекингэ-
му отбыть из Англии. Его высокопреосвященство - самый прославленный го-
сударственный деятель прошлого, настоящего и, вероятно, будущего. Он
затмил бы солнце, если бы оно ему мешало. Сообщите эти радостные новости
вашей сестре, милая кузина. Мне приснилось, что этот проклятый англича-
нин умер. Не могу припомнить, то ли от удара кинжалом, то ли от яда -
одно могу сказать с уверенностью: мне приснилось, что он умер, а вы зна-
ете, мои сны никогда меня не обманывают. Будьте же уверены, что вы скоро
меня увидите".
- Превосходно! - воскликнул Атос. - Вы король поэтов, милый Арамис!
Вы говорите, как Апокалипсис, и изрекаете истину, как Евангелие. Теперь
остается только надписать на этом письме адрес.
- Это очень легко, - сказал Арамис.
Он кокетливо сложил письмо и надписал:
"Девице Мишон, белошвейке в Туре".
Три друга, смеясь, переглянулись: их уловка не удалась.
- Теперь вы понимаете, господа, - заговорил Арамис, - что только Ба-
зен может доставить это письмо в Тур: моя кузина знает только Базена и
доверяет ему одному; всякий другой слуга провалит дело. К тому же Базен
учен и честолюбив: Базен знает историю, господа, он знает, что Сикст Пя-
тый, прежде чем сделаться папой, был свинопасом. А так как Базен намерен
в одно время со мной принять духовное звание, то он не теряет надежды
тоже сделаться папой или по меньшей мере кардиналом. Вы понимаете, что
человек, который так высоко метит, не даст схватить себя; а уж если его
поймают, скорее примет мучения, но ни в чем не сознается.
- Хорошо, хорошо, - согласился д'Артаньян, - я охотно уступаю вам Ба-
зена, но уступите мне Планше. Миледи однажды приказала вздуть его и выг-
нать из своего дома, а у Планше хорошая память, и, ручаюсь вам, если ему
представится возможность отомстить, он скорее погибнет, чем откажется от
этого удовольствия. Если дела в Туре касаются вас, Арамис, то дела в
Лондоне касаются лично меня. А потому я прошу выбрать Планше, который к
тому же побывал со мною в Лондоне и умеет совершенно правильно сказать:
"London, sir, if you please" [17], "My master lord d'Artagnan" [18].
Будьте покойны, с такими познаниями он отлично найдет дорогу туда и об-
ратно.
- В таком случае - дадим Планше семьсот ливров при отъезде и семьсот
ливров по его возвращении, а Базену - триста ливров, когда он будет уез-
жать, и триста ливров, когда вернется, - предложил Атос. - Это убавит
наше богатство до пяти тысяч ливров. Каждый из нас возьмет себе тысячу
ливров и употребит ее как ему вздумается, а оставшуюся тысячу мы отложим
про запас, на случай непредвиденных расходов или для общих надобностей,
поручив хранить ее аббату. Согласны вы на это?
- Любезный Атос, - сказал Арамис, - вы рассуждаете, как Нестор, кото-
рый был, как всем известно, величайшим греческим мудрецом.
- Итак, решено: поедут Планше и Базен, - заключил Атос. - В сущности
говоря, я рад оставить при себе Гримо: он привык к моему обращению, и я
дорожу им. Вчерашний день, должно быть, уже изрядно измотал его, а это
путешествие его бы доконало.
Друзья позвали Планше и дали ему необходимые указания; он уже был
предупрежден д'Артаньяном, который прежде всего возвестил ему славу, за-
тем посулил деньги и уж потом только упомянул об опасности.
- Я повезу письмо за отворотом рукава, - сказал Планше, - и проглочу
его, если меня схватят.
- Но тогда ты не сможешь выполнить поручение, - возразил д'Артаньян.
- Дайте мне сегодня вечером копию письма, и завтра я буду знать его
наизусть.
Д'Артаньян посмотрел на своих друзей, словно желая сказать: "Ну что?
Правду я вам говорил? "
- Знай, - продолжал он, обращаясь к Планше, - тебе дается восемь дней
на то, чтобы добраться к лорду Винтеру, и восемь дней на обратный путь,
итого шестнадцать дней. Если на шестнадцатый день после твоего отъезда,
в восемь часов вечера, ты не приедешь, то не получишь остальных денег,
даже если бы ты явился в пять минут девятого.
- В таком случае, купите мне, сударь, часы, - попросил Планше.
- Возьми вот эти, - сказал Атос, со свойственной ему беспечной щед-
ростью отдавая Планше свои часы, - и будь молодцом. Помни: если ты ра-
зоткровенничаешься, если ты проболтаешься или прошатаешься где-нибудь,
ты погубишь своего господина, который так уверен в твоей преданности,
что поручился нам за тебя. И помни еще: если по твоей вине случится ка-
кое-нибудь несчастье с д'Артаньяном, я всюду найду тебя, чтобы распороть
тебе живот!
- Эх, сударь! - произнес Планше, обиженный подозрением и к тому же
испуганный невозмутимым видом мушкетера.
- А я, - сказал Портос, свирепо вращая глазами, - сдеру с тебя живого
шкуру!
- Ах, сударь!
- А я, - сказал Арамис своим кротким, мелодичным голосом, - сожгу те-
бя на медленном огне по способу дикарей, запомни это!
- Ох, сударь!
И Планше заплакал; мы не сумеем сказать, было ли то от страха, вну-
шенного ему этими угрозами, или от умиления при виде столь тесной дружбы
