- Мы еще увидимся с вами? А ваш друг дю Валлон?
- Я поместил его рядом с собой. Он одевается.
И Фуке, попрощавшись кивком головы и улыбкой, пошел, словно главноко-
мандующий, осматривающий посты ввиду приближения неприятеля.
XXXIX
МЕЛЕНСКОЕ ВИНО
Король въехал в Мелен с намерением лишь проследовать через него. Мо-
лодой монарх горел жаждою удовольствий. За время поездки он лишь дважды
видел мелькнувшую на мгновение Лавальер и, предвидя, что ему не удастся
поговорить с ней иначе как ночью, в саду, после окончания всех положен-
ных церемоний, торопился поскорее занять отведенные ему в Во покои. Но,
строя эти расчеты, он забыл о капитане своих мушкетеров и о Кольбере.
Как нимфа Калипсо не могла утешиться после отъезда Улисса, так и наш
гасконец не мог успокоиться, без конца обращаясь к себе самому с вопро-
сом, зачем Арамису понадобилось домогаться у Персерена, чтобы тот пока-
зал ему новые костюмы его величества.
"Во всяком случае, - повторял он себе, - друг мой ваннский епископ
делал это не зря".
И он тщетно ломал себе голову.
ДаАртаньян, изощривший свой ум среди бесчисленных придворных интриг,
ДаАртаньян, знавший положение Фуке лучше, чем знал его сам Фуке, услышав
о предполагаемом празднестве, разорительном даже для богача и вовсе не-
мыслимом и безрассудном для человека уже разоренного, проникся самыми
странными подозрениями. Наконец присутствие Арамиса, который покинул
Бель-Иль и которого Фуке сделал своим главным распорядителем, его неп-
рекращающееся вмешательство в дела суперинтенданта, его поездки к Безмо
- все это уже несколько недель мучило даАртаньяна.
"Одолеть такого человека, как Арамис, - думал он - легче всего со
шпагой в руке. Пока Арамис был солдате и, была некоторая надежда спра-
виться с ним; но теперь, когда его броня стала вдвое прочнее, потому что
на нем, к тому же, епитрахиль, дело пропащее! Чего же, однако, добивает-
ся Арамис?"
ДаАртаньян размышлял:
"Если в его планы входит свергнуть Кольбера и ничего больше, то какое
в конце концов мне до этого дело? Чего же еще он может хотеть?"
И даАртаньян почесывал себе лоб, эту плодоносную почву, откуда он
извлек немало блестящих мыслей. Он подумал, что хорошо бы поговорить с
Кольбером; но дружба и давнишняя клятва связывала его слишком тесными
узами с Арамисом. Он оставил это намерение. К тому же он ненавидел этого
финансиста. Он хотел открыть свои подозрения королю. Но король ничего бы
не понял в них, тем более что они не имели и тени правдоподобия.
Тогда он решил при первой же встрече обратиться к самому Арамису.
"Я обращусь к нему со своими недоумениями врасплох, неожиданно, пря-
мо, - говорил себе мушкетер. - Я сумею воззвать к его сердцу, и он мне
скажет... что же он скажет? Уж что-нибудь скажет, потому что, черт меня
подери, тут что-то все-таки кроется!"
Немного успокоившись, даАртаньян занялся приготовлениями к поездке,
заботясь в особенности о том, чтобы королевский конвой, в те времена еще
малочисленный, был хорошо экипирован и имел надежного командира. В ре-
зультате этих стараний своего капитана король въехал в Мелен во главе
мушкетеров, швейцарцев и отряда французских гвардейцев. Кортеж был похож
на маленькую армию. Кольбер смотрел на солдат с истинной радостью. Впро-
чем, он находил, что их численность следовало бы увеличить, по крайней
мере на треть.
- Зачем? - спросил у него король.
- Чтобы оказать честь господину Фуке, - ответил Кольбер.
"Чтобы поскорее довести его до полного разорения", - подумал даАр-
таньян.
Отряд подошел к Мелену: знатные горожане поднесли королю городские
ключи и пригласили выпить почетный кубок вина у них в ратуше. Король, не
ожидавший задержки и торопившийся в Во, покраснел от досады.
- Какому дураку обязан я этой задержкой, - пробормотал он сквозь зу-
бы, в то время как городской старшина произносил свою речь.
- Уж, конечно, не мне, - ответил даАртаньян, - полагаю, что господину
Кольберу.
Кольбер услыхал свое имя.
- Чего хочет господин даАртаньян? - спросил он, обращаясь к гасконцу.
- Я хотел бы узнать, не вы ли распорядились угостить короля местным
вином?
- Да, сударь, я.
- Значит, это вас король наградил титулом.
- Каким титулом, сударь?
- Постойте... дайте припомнить... болвана... нет, нет... дурака, да,
да, дурака; именно этим словом был назван его величеством тот, кому он
обязан меленским вином.
После этой выходки даАртаньян потрепал по шее своего коня. Широкое
лицо Кольбера раздулось, словно мех, в который налили вина. ДаАртаньян,
видя, что его распирает гнев, не остановился на полпути. Оратор все еще
продолжал свою речь, а король багровел на глазах.
- Ей-богу, - флегматично сказал мушкетер, - короля вот-вот хватит
удар. Какого черта пришла вам в голову подобная мысль, дорогой господин
Кольбер? Вам, право, не повезло.
- Сударь, - выпрямился в седле финансист. - Мне внушило эту мысль
усердие.
- Вот как!
- Сударь, Мелен чудный город, прекрасный город, он хорошо платит, и
не следует его обижать.
- Скажите пожалуйста! Я ведь не финансист и, признаться, истолковал
вашу мысль совсем по-иному.
- Как же вы истолковали ее?
- Я решил, что вы хотите позлить господина Фуке, которому, вероятно,
уже невмоготу дожидаться нас на своих башнях.
Удар попал прямо в цель. Кольбер понуро отъехал в сторону. Речь стар-
шины, к счастью, окончилась. Король выпил вино, и кортеж снова потянулся
по улицам города. Король кусал губы, потому что близился вечер и вместе
с ним исчезала надежда на прогулку в обществе Лавальер.
Двору, чтобы добраться до Во, соблюдая все церемонии, требовалось по
крайней мере четыре часа. Король, сгорая от нетерпения, торопил королев,
так как желал прибыть туда засветло; но когда готовились уже тронуться в
путь, возникли новые неожиданные препятствия.
- Разве король не остается ночевать в Мелене? - потихоньку спросил у
даАртаньяна Кольбер.
Кольбер весьма невпопад, как и все, что он делал в течение этого дня,
обратился с этим вопросом к начальнику мушкетеров. ДаАртаньян догадывал-
ся, что королю не сидится на месте. Он не хотел, чтобы король въехал в
Во без приличной охраны; он считал совершенно необходимым, чтобы его ве-
личество прибыл туда сопровождаемый всем конвоем в полном составе. С
другой стороны, он чувствовал, как раздражающе действовали все эти за-
держки на нетерпеливого короля. Как выйти из этого затруднения? И ДаАр-
таньян, поймав Кольбера на слове, столкнул его с королем.
- Государь, - сказал он, - господин Кольбер спрашивает, не останется
ли ваше величество ночевать в Мелене?
- Ночевать в Мелене? Зачем? - воскликнул Людовик XIV. - Какой черт
выдумал подобную чушь, когда Фуке ждет нас сегодня вечером?
- Я опасался, что ваше величество прибудете в Во слишком поздно, - с
живостью возразил Кольбер, - ведь, в соответствии с этикетом, ваше вели-
чество не можете прибыть куда бы то ни было, кроме как к себе во дворец,
прежде, чем квартирьеры не распределят помещений и гарнизон не будет
разведен на постой.
ДаАртаньян слушал Кольбера, покусывая свой ус.
Обе королевы также слышали разговор. Они устали; им хотелось спать, а
главное - помешать вечерней прогулке короля с дамами и де Сент-Эньяном;
ибо если этикет требовал, чтобы принцессы по приезде сидели дома, то
фрейлины были вольны, окончив службу, выйти подышать воздухом.
Все эти столь несходные между собой побуждения, скапливаясь, как тучи
на небе, неминуемо должны были разразиться грозой. Король не носил усов,
поэтому он нервно покусывал ручку своего хлыста. Как выйти из положения?
ДаАртаньян умильно смотрел в рот королю, Кольбер щетинился.
- Давайте послушаем, что думает королева, - сказал Людовик XIV, кла-
няясь дамам.
Эта любезность проникла в самое сердце Марии-Терезии; добрая и вели-
кодушная королева, располагая свободой выбора, все же ответила:
- Я с удовольствием подчинюсь воле его величества.
- Как скоро мы можем доехать до Во? - спросила Анна Австрийская, за-
пинаясь на каждом слоге и прижимая руку к больной груди.
- Для карет их величеств потребуется не более часа езды по довольно
хорошим дорогам, - сообщил д'Артаньян.
Король взглянул на него.
- И четверть часа для короля, - поспешил он прибавить.
- Мы могли бы приехать засветло, - произнес Людовик XIV.
- Но размещение конвоя, - напомнил Кольбер, - займет столько времени,
что король ничего не выиграет от быстрой поездки.
"Дважды дурак, - решил про себя ДаАртаньян, - если б в мои расчеты
входило подорвать твой кредит, я сделал бы это за какие-нибудь десять
минут".
- На месте короля, - заметил он, - отправляясь к господину Фуке, ко-
торого все мы отлично знаем как чело - века порядочного, я бы оставил
охрану в Мелене и поехал, как друг, с капитаном гвардии; от этого моя
особа стала бы еще величественней и еще священнее.
В глазах короля загорелась радость.
- Вот это - добрый совет, сударыни, - поклонился он королевам, - пое-
дем же, как ездят к другу. Трогайтесь, поезжайте не торопясь, - обратил-
ся он к сидевшим в каретах. - А мы, господа, вперед!
И он увлек за собой всех всадников.
Кольбер скрыл свою хмурую физиономию, нагнувшись к шее лошади.
"Ограничусь тем, что сегодня же вечером переговорю с Арамисом, - про-
бормотал ДаАртаньян, пуская коня в галоп, - и затем Фуке - человек поря-
дочный, черт возьми! Я это сказал, и нужно этому верить".
Вот каким образом около семи часов вечера, без труб и литавр, без
высланной вперед гвардии, без фланкеров и мушкетеров, король показался
перед оградой замка Во, где уже с полчаса, окруженный слугами и
друзьями, поджидал его с непокрытой головой Фуке.
XL
НЕКТАР И АМБРОЗИЯ
Фуке, придержав королю стремя, помог ему спрыгнуть с коня, и Людовик,
изящно став на ноги, с еще большим изяществом протянул руку, которую су-
перинтендант, несмотря на легкое сопротивление короля, почтительно поце-
ловал.
Король изъявил желание подождать на первом дворе прибытия карет с ко-
ролевами. Это ожидание длилось недолго. По приказу фуке дороги были при-
ведены в полный порядок, и от Мелена до Во нигде не было ни одного ка-
мешка величиною хотя бы с яйцо. Итак, кареты, катясь как по ковру, без
тряски и качки доставили дам к восьми часам вечера. Они были приняты
г-жою Фуке; в момент их появления яркий, почти солнечный свет брызнул
сразу из-за деревьев, статуй и ваз. И пока их величества не вошли во
дворец, не угасало и это чарующее сияние.
Все чудеса, которые летописец, рискуя оказаться соперником романиста,
нагромоздил или, вернее, запечатлел в оставленном им рассказе, все вол-
шебства побежденной ночи, исправленной рукой человека природы, все удо-
вольствия и всю роскошь, сочетаемые с таким расчетом, чтобы они воз-
действовали одновременно и на ум и на чувства, - все это Фуке и в самом
деле преподнес своему королю в этом волшебном приюте, равным которому не
мог бы похвалиться ни один из тогдашних монархов Европы.
Мы не станем повествовать ни о великолепном пиршестве, данном Фуке их
величествам, ни о концертах, ни о феерических превращениях; мы опишем
лишь лицо короля, которое из веселого, открытого и счастливого, каким
оно было сначала, вскоре сделалось мрачным, натянутым, раздраженным. Он
вспомнил свой дворец и свою жалкую роскошь, которая была утварью коро-
левства, а не его личной собственностью. Большие луврские вазы, старин-
ная мебель и посуда Генриха II, Франциска I и Людовика XI были только
памятниками истории. Они были лишь ценностями, имуществом, собствен-
ностью государства. Все, что видел король у Фуке, было ценным не только
по материалу, по также и по работе; Фуке ел на золоте, которое отливали
