знает, быть может, это был тот самый орел, о котором вы говорили, -
большому любителю черепах, самым обыкновенным камнем, и он бросил на не-
го черепаху, укрывшуюся под своим панцирем.
- Господи боже! Конечно, Лафонтен прав, - сказал в раздумье Фуке. -
Всякий орел, если он захочет съесть черепаху, легко сумеет разбить ее
панцирь, и, воистину, счастливы те черепахи, за покрышку которых ка-
кой-нибудь уж готов заплатить полтора миллиона. Пусть мне дадут такого
ужа, столь же щедрого, как в басне, рассказанной Пелисоном, и я отдам
ему панцирь.
- Rara avis in terris [37], - вздохнул Конрар.
- Птица, подобная черному лебедю, разве не так? - ухмыльнулся Лафон-
тен. - Совершенно черная и очень редкая птица. Ну что же, я обнаружил
ее.
- Вы нашли покупателя на должность генерального прокурора? - восклик-
нул Фуке.
- Да, сударь, нашел.
- Но господин суперинтендант ни разу не говорил, что намерен продать
ее, - возразил Пелисон.
- Простите, но вы сами говорили об этом, - сказал Конрар.
- И я свидетель, - добавил Гурвиль.
- Хорошие разговоры, однако, он ведет обо мне! Но кто же ваш покупа-
тель, отвечайте-ка, Лафонтен? - спросил Фуке.
- Совсем черная птица, советник парламента, славный малый... Ванель.
- Ванель! - воскликнул Фуке. - Ванель! Муж...
- Вот именно, сударь... ее собственный муж.
- Бедняга, - сказал Фуке, заинтересованный сообщением Лафонтена, -
значит, он мечтает о должности генерального прокурора?
- Он мечтает быть всем, чем являетесь вы, и делать то же, что делали
вы, - вставил Гурвиль.
- Это очень забавно, расскажите-ка подробнее, Лафонтен.
- Дело обстоит очень просто. Время от времени мы видимся с ним. Вот и
сегодня я встретил его на площади у Бастилии; он прогуливался там в то
самое время, когда я собирался нанять экипаж, чтобы ехать сюда.
- Он, конечно, подстерегал жену, - прервал Лафонтена Лоре.
- О нет, что вы! - без стеснения возразил Фуке. - Он не ревнив.
- И вот он подходит ко мне, обнимает меня, ведет в кабачок
Имаж-сен-Фиакр и начинает рассказывать про свои горести.
- У него, стало быть, горести?
- Да, его супруга прививает ему честолюбие. Ему говорили о какой-то
парламентской должности, о том, что было произнесено имя господина Фуке,
и вот с этого самого часа госпожа Ванель только и делает, что мечтает
стать генеральною прокуроршей, и всякую ночь, когда она не видит себя во
сне таковою, она прямо умирает от тоски.
- Черт возьми!
- Бедная женщина, - произнес Фуке.
- Подождите. Конрар утверждает, что я не умею вести дела, но вы сами
увидите, как я вел себя в этом случае. "Знаете ли вы, - говорю я Ванелю,
- что это очень дорого стоит, такая должность, как у господина Фуке?" -
"Ну а сколько же, например?" - спрашивает Ванель. "Господин Фуке не про-
дал ее за миллион семьсот тысяч ливров, которые ему предлагали". - "Моя
жена, - отвечает Ванель, - оценивала ее приблизительно в миллион четы-
реста тысяч". - "Наличными?" - "Да, наличными: она только что продала
поместье в Гиени и получила за него деньги".
- Это недурной куш, если захватить его сразу, - поучительно заметил
аббат Фуке, который до этих пор не проронил ни одного слова.
- Бедная госпожа Ванель, - прошептал Фуке.
Пелисон пожал плечами и сказал Фуке на ухо:
- Демон?
- Вот именно... И было бы очень забавно деньгами этого демона испра-
вить зло, которое причинил себе ангел ради меня.
Пелисон удивленно посмотрел на Фуке, мысли которого направились те-
перь совсем по другому руслу.
- Так что же, - спросил Лафонтен, - как обстоит дело с моими перего-
ворами?
- Замечательно, мой милый поэт.
- Все это так, но нередко человек хвастает, будто готов купить ло-
шадь, а на поверку у него не оказывается денег, чтобы заплатить за уз-
дечку, - заметил Гурвиль.
- Ванель, пожалуй, откажется, если мы поймаем его на слове, - вставил
аббат Фуке.
- Вам приходят в голову подобные мысли лишь потому, что вы не знаете
развязки моей истории, - снова начал Лафонтен.
- А, есть и развязка? Что же вы тянете? - воскликнул Гурвиль.
- Semper ad adventum [38], не так ли? - сказал Фуке тоном вельможи,
который позволяет себе искажать цитаты.
Латинисты зааплодировали.
- А развязка моя, - вскричал Лафонтон, - заключается в том, что этот
упрямец Ванель, узнав, что мой путь лежит в Сен-Манде, умолил меня прих-
ватить его вместе с собой.
- О, о!
- И устроить ему, если возможно, свидание с монсеньером. Он сейчас
дожидается на лужайке Бель-Эр.
- Словно жук.
- Вы говорите это, Гурвиль, имея в виду его усики. Ах вы, злостный
насмешник!
- Господин Фуке, ваше слово!
- Мое слово? По-моему, не подобает, чтобы муж госпожи Ванель просту-
дился у меня на пороге; пошлите за ним, Лафонтен, раз вы знаете, где он
находится.
- Я сам отправлюсь за ним.
- И я с вами, - заявил аббат Фуке, - и понесу мешки с золотом.
- Прошу без шуток, - строго сказал Фуке. - Дело серьезное, если тут и
впрямь есть настоящее дело. Но прежде всего давайте будем гостеприимны.
Попросите от моего имени извинения у этого милого человека и передайте
ему, что я весьма огорчен, заставив его дожидаться, но ведь я не знал о
его приезде.
Лафонтен побежал за Ванелем. За ним поспешил Гурвиль, и это оказалось
весьма кстати, так как поэт, отдавшись своим вычислениям, сбился с пути
и направился было к Сен-Мару.
Через четверть часа Ванель уже входил в кабинет суперинтенданта, тот
самый кабинет, который вместе со всеми смежными помещениями мы описали в
начале нашего повествования.
Увидев Ванеля, Фуке подозвал Пелисона и в течение нескольких минут
что-то шептал ему на ухо.
- Запомните хорошенько, - сказал он ему, - проследите за тем, чтобы в
карету было уложено все серебро, посуда и все драгоценности. Возьмите
вороных лошадей, пусть ювелир отправится вместе с вами. Задержите ужин
до приезда госпожи де Бельер.
- Надо бы предупредить госпожу де Бельер, - предложил Пелисон.
- Не к чему. Я сам позабочусь об этом.
- Отлично.
- Идите, друг мой.
Пелисон ушел, не очень-то хорошо понимая, в чем дело, но, как это бы-
вает с преданными друзьями, исполненный доверия к воле того, кому он
привык подчиняться во всем. В этом сила избранных душ. Недоверие -
свойство низких натур.
Ванель склонился перед суперинтендантом. Он собрался было начать
длинную речь.
- Садитесь, сударь, - обратился к нему Фуке. - Кажется, вы хотите ку-
пить мою должность?
- Монсеньер...
- Сколько вы можете заплатить за нее?
- Это вам, монсеньер, надлежит назвать сумму. Я знаю, что вам уже де-
лали известные предложения.
- Мне говорили, что госпожа Ванель оценивает мою должность в миллион
четыреста тысяч?
- Это все, чем мы с нею располагаем.
- Вы можете расплатиться наличными?
- У меня нет с собой денег, - отвечал наивно Ванель, приготовившийся
к борьбе, хитростям, к шахматным комбинациям и озадаченный такой просто-
той и величием.
- Когда же они будут у вас?
- Как только прикажете, монсеньер.
Он трепетал при мысли, что Фуке, быть может, издевается над ним.
- Если б вам не нужно было возвращаться ради денег в Париж, я бы ска-
зал - немедленно...
- О монсеньер!..
- Но, - перебил суперинтендант, - отложим расчеты и подписание дого-
вора на завтра.
- Пусть будет по-вашему, - согласился оглушенный и похолодевший Ва-
нель.
- Итак, на шесть часов утра, - добавил Фуке.
- На шесть часов, - повторил Ванель.
- Прощайте, господин Ванель. Передайте вашей супруге, что я целую ей
ручки.
И Фуке встал.
Тогда Ванель, с налившимися кровью глазами и потеряв голову, произ-
нес:
- Монсеньер, итак, вы даете честное слово?
Фуке повернул к нему голову и спросил:
- Черт подери, а вы?
Ванель смешался, вздрогнул и кончил тем, что робко протянул руку. Фу-
ке благородным жестом протянул навстречу свою. И честная рука на секунду
коснулась влажной руки лицемера. Ванель сжал пальцы Фуке, чтобы убедить
себя в том, что это не сон. Суперинтендант едва приметным движением ос-
вободил свою руку.
- Прощайте, - сказал он Ванелю.
Ванель попятился к двери, торопливо прошел через приемные комнаты и
исчез за порогом дома.
VII
СТОЛОВОЕ СЕРЕБРО И БРИЛЬЯНТЫ Г-ЖИ ДЕ БЕЛЬЕР
Отпустив Ванеля, Фуке на минуту задумался.
"Чего бы ни сделать для женщины, которую когда-то любил, - все не бу-
дет чрезмерным. Маргарита жаждет стать прокуроршей. Почему бы и не дос-
тавить ей этого удовольствия? А теперь, когда самая щепетильная совесть
не могла бы меня ни в чем упрекнуть, отдадим свои помыслы той, которая
любит меня. Госпожа де Бельер, наверное, уже на месте".
И он взглянул в направлении потайной двери. Тщательно заперев каби-
нет, он открыл ее, спустился в подземный ход, который вел из его дома в
Венсенский замок, и поспешно отправился по этому коридору к обычному
месту их встреч.
Он даже не предупредил свою подругу звонком, так как знал, что она
никогда не опаздывает на свидания.
Маркиза и в самом деле опередила его и ждала. Суперинтендант посту-
чал, и она тотчас же подошла к двери, чтобы взять просунутую под нее за-
писку.
"Приезжайте, маркиза. Вас ожидают к ужину".
Оживленная и счастливая г-жа де Бельер села в карету на Венсенской
аллее и через несколько мгновений протянула руку Гурвилю, который, чтобы
доставить удовольствие своему начальнику и министру, ожидал ее во дворе
на крыльце.
Она не заметила, как во двор влетела разгоряченная, вся в белой пене
вороная упряжка Фуке, доставившая в Сен-Манде Пелисона и того самого
ювелира, которому она продала свою посуду и драгоценности. Пелисон ввел
его в кабинет, где все еще находился Фуке.
Суперинтендант поблагодарил ювелира за то, что он сохранил, как если
бы дело шло о закладе, сокровища, которые имел право продать. Он бросил
взгляд на общую сумму счета: она достигала миллиона трехсот тысяч лив-
ров. Затем, устроившись возле бюро, он выписал чек на миллион четыреста
тысяч, подлежащий оплате наличными из его кассы на следующий день до по-
лудня.
- Целых сто тысяч прибыли! - вскричал ювелир. - Ах, монсеньер, как вы
щедры!
- Нет, нет, сударь, - сказал Фуке, потрепав его по плечу, - бывает
порой деликатность, которую оплатить невозможно. Прибыль приблизительно
та же, какую вы могли бы извлечь, продав эти вещи; но за мною также про-
центы.
С этими словами он снял со своего кружевного манжета усыпанную
брильянтами запонку, которую этот же ювелир неоднократно оценивал в три
тысячи пистолей, и обратился к нему:
- Возьмите же это на память, и до свидания. Вы человек исключительной
честности.
- А вы, монсеньер, - воскликнул глубоко тронутый ювелир, - вы славный
вельможа!
Фуке выпустил достойного ювелира через потайную дверь и пошел
навстречу г-же де Бельер, уже окруженной гостями.
Маркиза, всегда очаровательная, в этот день была ослепительно хороша.
- Не находите ли вы, господа, что маркиза нынешним вечером не имеет
себе подобных? - спросил Фуке. - Знаете ли вы, почему?
- Потому что госпожа де Бельер - красивейшая из женщин, - отвечал
кто-то из гостей.
- Нет, потому что она лучшая среди женщин. Однако... все драгоценнос-
ти, надетые этим вечером на маркизе, - поддельные.
Госпожа де Бельер покраснела.
- О, это можно говорить без всякого опасения женщине, обладающей луч-
шими в Париже брильянтами, - раздались голоса окружающих.
- Ну, что вы на это скажете? - тихо спросил Фуке Пелисона.
- Наконец-то я понял. Вы очень хорошо поступили.
- То-то же, - засмеялся Фуке.
- Кушать подано, - торжественно возгласил Ватель.
Волна приглашенных устремилась в столовую гораздо поспешнее, чем это
принято на министерских приемах; здесь их ожидало великолепное зрелище.
