- Я спрашиваю совсем не о том... Мне не нужно знать, что такое она
сегодня и чем будет завтра; как ты уже заметил, это зависит от меня, но
я хотел бы знать, чем она была вчера. Передай мне все, что известно о
ней.
- Говорят, что она скромна.
- О, - улыбнулся король, - вероятно, это пустые слухи!
- Довольно редкие при дворе, государь, так что им можно, пожалуй, ве-
рить.
- Может быть, вы и правы, мой дорогой... А ее происхождение?
- Самое знатное: дочь маркиза де Лавальер, падчерица господина де
Сен-Реми.
- Ах да, мажордома моей тетки... Помню, помню: я видел ее мельком в
Блуа. Она была представлена королеве. Теперь я упрекаю себя за то, что
не уделил ей тогда столько внимания, как она заслуживает.
- Я уверен, государь, что вы всегда успеете наверстать упущенное.
- Итак, вы говорите, что, по слухам, у мадемуазель де Лавальер нет
любовника?
- Во всяком случае, не думаю, чтобы вашему величеству было страшно
соперничество.
- Постой, - вскричал вдруг король, как будто сообразив что-то.
- Что вам угодно, государь?
- Я вспомнил.
- Да?
- Если у нее нет любовника, то есть жених.
- Жених?
- Как, ты не знаешь этого, граф?
- Нет.
- Ведь ты же в курсе всех новостей!
- Простите, ваше величество. А король знает этого жениха?
- Еще бы! Его отец приходил ко мне с просьбою подписать брачный дого-
вор: это...
Король, несомненно, собирался назвать виконта до Бражелона, но вдруг
оборвал фразу, нахмурив брови.
- Это?.. - переспросил Сент-Эньян.
- Не помню, - ответил Людовик XIV, пытаясь подавить охватившее его
волнение.
- Разрешите, ваше величество, помочь вам вспомнить, - предложил граф
де Сент-Эньян.
- Нет, по правде сказать, я сам не знаю, о ком я собирался говорить;
смутно припоминаю только, что одна из фрейлин собиралась выйти замуж...
но за кого, не могу припомнить.
- Может быть, мадемуазель де Тонне-Шарант? - спросил Сент-Эньян.
- Может быть, - ответил король.
- Тогда фамилия жениха де Монтеспан; но мадемуазель де Тонне-Шарант,
мне кажется, никогда не держась с ним так, чтобы он боялся сделать ей
предложение.
- Словом, - сказал король, - мне ничего или почти Ничего не известно
о мадемуазель де Лавальер, и я поручаю тебе, Сент-Эньян, собрать сведе-
ния о ней.
- Слушаю, государь. А когда я буду иметь честь увидеть ваше величест-
во, чтобы сообщить эти сведения?
- Как только ты добудешь их.
- Я добуду их моментально, если только они долетят ко мне с той ско-
ростью, с какой я стремлюсь снова явиться к королю.
- Хорошо сказано! Кстати, не выражала ли принцесса какого-либо недо-
вольства этой бедной девушкой?
- Нет, я не замечал, государь.
- Принцесса никогда не сердилась?
- Не знаю; она всегда смеялась.
- Прекрасно, но я слышу шум в передней; должно быть, мне идут докла-
дывать о каком-нибудь курьере.
- Это правда, государь.
- Пойди разузнай, Сент-Эньян.
Граф подбежал к двери и обменялся несколькими словами со стоявшим у
входа камердинером.
- Государь, - сообщил он, вернувшись, - это господин Фуке, который
только что прибыл по приказанию короля, как он говорит. Он явился, но
так как время уже позднее, то он не просит немедленной аудиенции; с него
довольно, чтобы король знал о его приезде.
- Господин Фуке! Я написал ему в три часа, приглашая явиться в Фон-
тенбло на другой день утром, а он является в два часа ночи; вот так
усердие! - воскликнул король, очень довольный такой исполнительностью. -
Господину Фуке будет дана аудиенция. Я вызвал его, и я должен принять.
Пускай его введут. А ты, граф, - на разведку, до завтра!
Король приложил палец к губам, и обрадованный Сент-Эньян выпорхнул из
комнаты, распорядившись, чтобы камердинер ввел г-на Фуке.
Фуке вошел в королевский покой. Людовик XIV поднялся ему навстречу.
- Добрый вечер, господин Фуке, - начал король с любезной улыбкой. -
Благодарю вас за аккуратность; мой посол, должно быть, прибыл к вам
поздно.
- В десять часов вечера, государь.
- Вы много работали эти дни, господин Фуке, так как меня уверяли, что
в течение трех или четырех дней вы никуда не выходили из своего кабинета
в Сен-Манде.
- Я действительно работал в течение трех дней, государь, - отвечал с
поклоном Фуке.
- Известно ли вам, господин Фуке, что мне нужно о многом переговорить
с вами? - продолжал король самым любезным тоном.
- Ваше величество очень милостивы ко мне; разрешите мне напомнить про
обещанную аудиенцию.
- Должно быть, кто-нибудь из духовенства собирается поблагодарить ме-
ня, не правда ли?
- Вы угадали, государь. Час, может быть, малоподходящий, но время че-
ловека, которого я привез, драгоценно, и так как Фонтенбло лежит на пути
в его епархию...
- Кто же это?
- Новый ваннский епископ, которого ваше величество изволили назначить
три месяца тому назад по моей рекомендации.
- Возможно, - сказал король, который подписал приказ, не читая, - и
он здесь?
- Да, государь. Ванн - важная епархия: овцы этого пастыря очень нуж-
даются в его божественном слове; это дикари, которых следует воспиты-
вать, поучая их, и господин даЭрбле не имеет соперников в этом отноше-
нии.
- Господин даЭрбле! - проговорил король, которому показалось, что он
когда-то слышал это имя.
- Вашему величеству неизвестно это скромное имя одного из вернейших и
преданнейших его слуг? - с живостью спросил Фуке.
- Нет, что-то не помню... и он собирается уезжать?
- Да, он получил сегодня письма, которые, по-видимому, требуют его
немедленного приезда; и вот, отправляясь в такую глушь, как Бретань, он
желал бы засвидетельствовать почтение вашему величеству.
- И он ждет?
- Он здесь, государь.
- Пусть войдет.
Фуке подал знак камердинеру, стоявшему за портьерой.
Дверь открылась, вошел Арамис.
Выслушивая его приветствие, король внимательно всматривался в это ли-
цо, которое, раз увидев, никто но мог позабыть.
- Ванн! - произнес он. - Вы епископ ваннский?
- Да, государь.
- Ванн в Бретани?
Арамис поклонился.
- У моря?
Арамис поклонился еще раз.
- В нескольких лье от Бель-Иля?
- Да, государь, - подтвердил Арамис, - кажется, в шести лье.
- Шесть лье-это пустяки, - сказал Людовик XIV.
- Но для нас, бедных бретонцев, государь, - отвечал Арамис, - шесть
лье, напротив, большое расстояние, если идти сушей, а шесть лье морем -
это целая бесконечность. Итак, я имею честь доложить королю, что от реки
до Бель-Иля насчитывается шесть лье морем.
- Я слышал, что у господина Фуке есть там красивый домик? - спросил
король.
- Да, говорят, - отвечал Арамис, спокойно глядя на Фуке.
- Как, говорят? - удивился король.
- Да, государь.
- Признаюсь, господин Фуке, меня очень удивляет одно обстоятельство.
- Какое?
- А вот! Во главе ваших приходов стоит господин д'Эрбле, и вы не по-
казали ему Бель-Иля?
- Ах, государь, - промолвил епископ, не давая Фуке времени ответить,
- мы, бедные бретонские прелаты, все больше сидим дома.
- Ваше преосвященство, - пообещал король, - я накажу господина Фуке
за его невнимание.
- Каким образом, государь?
- Я переведу вас в другое место.
Фуке закусил губы, Арамис улыбнулся.
- Сколько приносит Ванн? - продолжал король.
- Шесть тысяч ливров, государь, - ответил Арамис.
- Боже мой, неужели так мало? Значит, у вас есть собственные
средства, епископ?
- У меня ничего нет, государь; вот только господин Фуке выдает мне в
год тысячу двести ливров.
- В таком случае, господин даЭрбле, я вам обещаю нечто получше.
Арамис поклонился.
С своей стороны король поклонился ему чуть ли не почтительно, что,
впрочем, он имел обыкновение делать, разговаривая с женщинами а духо-
венством.
Арамис понял, что ею аудиенция окончена; на прощание он произнес ка-
кую-то простую фразу, вполне уместную в устах деревенского пастыря, и
скрылся.
- Какое замечательное у него лицо, - сказал король, проводив его
взглядом до самой двери и смотря ему вслед даже после его ухода.
- Государь, - отвечал Фуке, - если бы этот епископ получил лучшее об-
разование, то ни один прелат в целом государстве не был бы более достоин
высоких почестей.
- Разве он не ученый?
- Он сменил шпагу на рясу и сделал это довольно поздно. Но это не
важно, и если его величество разрешит мне снова завести речь об епископе
ваннском...
- Сделайте одолжение Но прежде чем говорить о нем, поговорим о вас,
господин Фуке.
- Обо мне, государь?
- Да, я должен сказать вам тысячу комплиментов.
- Я не в силах выразить вашему величеству, как я счастлив.
- Да, господин Фуке, у меня было предубеждение против вас.
- Я чувствовал себя тогда очень несчастным, государь.
- Но оно прошло. Разве вы не заметили?
- Как не заметить, государь; но я покорно ожидал дня, когда откроется
правда. Видимо, такой день настал.
- Значит, вы знали, что были в немилости у меня?
- Увы, государь.
- И знаете, почему?
- Конечно, король считал меня расточителем.
- О нет.
- Или, вернее, посредственным администратором. Словом, ваше величест-
во считали: если у подданных нет денег, то и у короля их не будет.
- Да, я считал, но я убедился, что это была ошибка.
Фуке поклонился.
- И никаких возмущений, никаких жалоб?
- Ни того, ни другого, а деньги есть, - сказал Фуке.
- Да, в последний месяц вы меня прямо засыпали деньгами.
- У меня есть еще не только на необходимое, но и на все капризы его
величества.
- Слава богу! Нет, господин Фуке, - сделался серьезным король, - я не
подвергну вас испытанию. С сегодняшнего дня в течение двух месяцев я не
попрошу у вас ни копейки.
- Я этим воспользуюсь и накоплю для короля пять или шесть миллионов,
которые послужат ему фондом в случае войны.
- Пять или шесть миллионов?
- Только для его дома, разумеется.
- Вы думаете, следовательно, о войне, господин Фуке?
- Я думаю, что бог дал орлу клюв и когти для того, чтобы он пускал их
в дело в доказательство своей царственной природы.
Король покраснел от удовольствия.
- Мы очень много истратили в последние дни, господин Фуке; вы не бу-
дете ворчать на меня?
- Государь, у вашего величества впереди еще двадцать лет молодости и
целый миллиард, который вы можете истратить в эти двадцать лет.
- Целый миллиард! Это много, господин Фуке, - улыбнулся король.
- Я накоплю, государь... Впрочем, ваше величество имеете в лице гос-
подина Кольбера и меня двух драгоценных людей. Один будет помогать вам
тратить эти деньги - это я, если только мои услуги будут приняты его Ве-
личеством; другой будет экономить - это господин Кольбер.
- Господин Кольбер? - с удивлением спросил король.
- Разумеется, государь; господин Кольбер прекрасно умеет считать.
Услышав такую похвалу врагу из уст врага, король почувствовал полное
доверие к Фуке. Все это потому, что ни тоном голоса, ни взглядом Фуке не
выдал себя; это не была похвала, произнесенная для того, чтобы потом вы-
ругать.
Король понял и, отдавая должное такому уму и великодушию, сказал:
- Вы хвалите господина Кольбера?
- Да, государь, потому что это не только достойный, но и очень пре-
данный интересам вашего величества человек.
- Вы так думаете потому, что он часто противоречил вашим намерениям?
- спросил с улыбкой король.
- Именно, государь.
- Объясните мне это, пожалуйста.
- Да очень просто. Я человек, нужный для того, чтобы раздобыть
деньги, а он для того, чтобы не дать им уплыть.
- Полно, господин суперинтендант; вы, может быть, скажете мне что-ни-
будь, что внесет поправку в этот лестный отзыв.
- В отношении административных способностей, государь?
- Да.
- Ни одного слова, ваше величество.
- Неужели?
- Клянусь честью, я не знаю во Франции лучшего приказчика, чем госпо-
