го.
Гиш узнал ее и остановился.
- Добрый вечер, мадемуазель! - приветливо проговорил он.
- Добрый вечер, граф!
- Ах, мадемуазель де Лавальер, - обратился к ней де Гиш, - как я
счастлив, что встретил вас!
- Я тоже очень рада нашей встрече, граф, - сказала молодая девушка,
делая шаг, чтобы удалиться.
- О, останьтесь, умоляю вас! - попросил де Гиш. - Вы любите уедине-
ние. Ах, как я понимаю это; такие наклонности свойственны всем женщинам
с добрым сердцем. Ни одной из них не будет скучно вдали от светских удо-
вольствий. О, мадемуазель, мадемуазель!
- Да что с вами, граф? - испуганно спросила Лавальер. - Вы, видимо,
расстроены?
- Я? Нет, нет, я совсем не расстроен.
- В таком случае, господин де Гиш, позвольте мне выразить вам свою
благодарность. Я знаю, что только благодаря вашему ходатайству меня наз-
начили фрейлиной принцессы.
- Да, правда, я припоминаю, очень рад, мадемуазель. Вы, вероятно, лю-
бите кого-нибудь?
- Я?
- Ах, простите, я не знаю, что говорю; тысячу раз прошу прощения.
Принцесса была права, совершенно права; это жестокое изгнание повредило
мои умственные способности.
- Но мне кажется, граф, что король принял вас благосклонно?
- Вы полагаете?.. Благосклонно... кажется, благосклонно... да.
- Разумеется, благосклонно; ведь вы, по-моему, вернулись без его поз-
воления?
- Это правда, и мне кажется, что вы правы, мадемуазель. А не видели
ли вы где-нибудь здесь виконта де Бражелона?
При этом имени Лавальер вздрогнула.
- К чему этот вопрос? - проговорила она.
- О боже мой! Неужели я оскорбил вас? - спохватился де Гиш. - В таком
случае я несчастный человек, достойный сожаления.
- Да, вы несчастны и достойны сожаления, господин де Гиш, вы, по-ви-
димому, ужасно страдаете.
- Ах, мадемуазель, почему у меня нет преданной сестры, верного дру-
га...
- У вас есть друзья, господин де Гиш, и как раз виконт де Бражелон, о
котором вы только что говорили, ваш настоящий друг.
- Да, действительно это один из лучших моих друзей. До свидания, ма-
демуазель, до свидания. Мое почтение.
И он как безумный бросился в сторону пруда. Его черная тень скользила
по ярко освещенным деревьям и расплывалась на сверкавшей поверхности
пруда.
Лавальер сочувственно проводила его глазами.
- Да, да, - проговорила она, - он страдает, и я начинаю догадываться,
из-за чего.
Тут к ней подбежали ее подруги, девицы де Монтале и де Тонне-Шарант.
Они только что сменили костюмы нимф на обычные платья и, возбужденные
этой прекрасной ночью и своим успехом, прибежали за своей подругой.
- Как! Вы уже здесь! - воскликнули они, - А мы думали, что придем
первые на условленное место.
- Я здесь уже четверть часа, - отвечала Лавальер.
- Разве вам не понравились танцы?
- Нет.
- А весь спектакль?
- Тоже не понравился. Я предпочитаю смотреть на этот темный лес, в
глубине которого там и сям вспыхивают огоньки, точно мигают глаза како-
го-то таинственного существа.
- Какая она поэтичная особа, наша Лавальер, - усмехнулась де Тон-
не-Шарант.
- Несносная! - возразила Монтале. - Когда мы забавляемся, она плачет,
а когда нас обижают и мы, женщины, плачем, Лавальер хохочет.
- Нет, я не такая, - заявила де Тонне-Шарант. - Кто меня любит, дол-
жен мне льстить, кто мне льстит, тот мне нравится, а уж кто мне нравит-
ся...
- Ну, что же ты не договариваешь? - сказала Монтале.
- Это очень трудно, - перебила мадемуазель де Тонне-Шарант с громким
смехом. - Договори за меня, ведь ты такая умная.
- А вам, Луиза, нравится кто-нибудь? - спросила Монтале.
- Это никого не касается, - проговорила молодая девушка, поднимаясь с
дерновой скамьи, на которой она просидела весь балет. - Слушайте, ведь
мы условились повеселиться сегодня без надзора и провожатых Настрое, мы
дружны, погода дивная; взгляните, как медленно плывет по небу луна, за-
ливая серебряным светом верхушки каштанов и дубов. Какая чудная прогул-
ка. Мы убежим туда, где нас не увидит ничей глаз и куда никто не после-
дует за нами. Помните, Монтале, шевернийские и шамборские леса и тополи
Блуа? Мы поверяли там друг другу свои надежды.
- И тайны.
- Я тоже часто мечтаю, - начала мадемуазель де Тонне-Шарант, - но...
- Она ничего не рассказывает, - заметила Монтале, - и то, о чем дума-
ет мадемуазель де Тонне-Шарант, известно одной Атенаис.
- Тес! - остановила их Лавальер. - Мне послышались шаги.
- Скорее, скорее в кусты! - скомандовала Монтале. - Присядьте, Атена-
ис, вы такая высокая.
Мадемуазель де Тонне-Шарант послушно нагнулась.
В ту же минуту показались два молодых человека, опустив голову, они
шли под руку по песчаной аллее вдоль берега.
Девушки прижались друг к другу и затаили дыхание.
- Это господин де Гиш, - шепнула Монтале на ухо мадемуазель де Тон-
не-Шарант.
- Это господин де Бражелон, - в свою очередь, шепнула де Лавальер.
Молодые люди приближались, оживленно беседуя между собою.
- Сейчас она была здесь, - сказал граф. - Это не был призрак, я гово-
рил с нею, но, может быть, я напугал ее.
- Каким образом?
- Ах, боже мой! Я не успел еще опомниться от того, что случилось со
мною; должно быть, она меня не поняла и испугалась.
- Не волнуйтесь, друг мой. Она добрая и проспит вас; она умница, она
поймет.
- А что, если она слишком хорошо поняла?
- Ну что же?
- А вдруг она расскажет?
- Вы не знаете Луизы, граф, - заметил Рауль. - Луиза само совер-
шенство. У нее нет недостатков.
Молодые люди прошли, голоса их мало-помалу затихли.
- Что это значит, Лавальер? - заговорила мадемуазель де Тонне-Шарант.
- Виконт де Бражелон назвал вас в разговоре Луизой. Почему?
- Мы вместе воспитывались, - отвечала мадемуазель де Лавальер, - мы
знали друг друга еще детьми.
- А кроме того, господин де Бражелон твой жених.
- А я и не знала! Это правда, мадемуазель?
- Как вам сказать, - отвечала Луиза, покраснев, - господин де Браже-
лон сделал мне честь, просил моей руки, но...
- Но что?
- По-видимому, король...
- Что король?
- Король не хочет дать согласия на этот брак.
- Почему? При чем тут король? - проворчала Ора. - Да разве король
имеет право вмешиваться в подобные вещи?.. "Пулитика - пулитикой, - как
говаривал Мазарини, а любовь - любовью". Раз ты любишь господина де Бра-
желона и он тебя любит, так венчайтесь. Я даю вам согласие на брак.
Атенаис расхохоталась.
- Ей-богу, я говорю серьезно, - продолжала Монтале, - и думаю, что в
данном случае мое мнение стоит мнения короля. Не правда ли, Луиза?
- Воспользуемся тем, что эти господа ушли, - сказала Луиза, - перебе-
жим луг и скроемся в чаще.
- Тем более, - заметила Атенаис, - что около замка и театра мелькают
какие-то огни, словно готовятся сопровождать высочайших особ.
- Бежим! - воскликнули девушки.
И, грациозно подобрав длинные юбки, они быстро пересекли лужайку меж-
ду прудом и самой глухой частью парка.
Лавальер, более скромная и стыдливая, чем ее подруги, почти не поды-
мала юбок и не могла бежать так быстро, как они. Монтале и де Тонне-Ша-
рант пришлось подождать ее.
В этот момент человек, скрывавшийся во рву, поросшем лозняком, выско-
чил и бросился по направлению к замку.
Издали доносился шум колес экипажей, катившихся по дороге: то были
кареты королев и принцессы. Их сопровождали несколько всадников. Копыта
лошадей мерно постукивали, как гекзаметр Вергилия. С шумом колес слива-
лась отдаленная музыка; когда она умолкала, на смену ей раздавалось пе-
ние соловья. А вокруг пернатого певца в темной чаще огромных деревьев
там и сям светились глаза сов, чутких к пению.
Лань, забравшаяся в папоротник, фазан, примостившийся на ветке, в ли-
сица, лежа в своей норе, тоже слушали музыку. Начинавшаяся внезапно в
кустах возня выдавала присутствие этой невидимой публики.
Наши лесные нимфы каждый раз легонько вскрикивали; но, успокоившись,
со смехом продолжали путь.
Так они дошли да королевского дуба, который в молодости своей слышал
любовные вздохи Генриха II по прекрасной Диане де Пуатье, а позднее Ген-
риха IV - по прекрасной Габриель д'Эстре. Вокруг дуба садовники устроили
скамейку из мха и дерна, где короли могли спокойно отдыхать.
XXII
О ЧЕМ ГОВОРИЛОСЬ ПОД КОРОЛЕВСКИМ ДУБОМ
Шутки молодых девушек невольно замерли среди лесной тишины. Даже са-
мая веселая, Монтале, заговорила серьезно.
- Как приятно, - вздохнула она, - откровенно поговорить обо всем,
главное - о нас самих.
- Да, - отвечала мадемуазель де Тонне-Шарант, - при дворе под барха-
том и брильянтами всегда таится ложь.
- А я - вздохнула Луиза, - никогда не лгу; если я не могу сказать
правды, я молчу.
- Этак вы недолго будете в милости, дорогая моя, - бросила Монтале. -
Здесь не Блуа. Там мы поверяли старой принцессе все наши горести и жела-
ния. Она иногда вспоминала, что и сама когда-то была молода. Она расска-
зывала нам про свою любовь к мужу, а мы рассказывали ей про слухи о ее
любовных похождениях. Бедная женщина! Она вместе с вами смеялась над
этим; где-то она теперь?
- Ах, Монтале, - вскричала Луиза, - ты опять вздыхаешь; лес настраи-
вает тебя на серьезный лад.
- Милые подруги, - заметила Атенаис, - вам нечего жалеть о жизни в
Блуа; ведь и здесь нам неплохо. При дворе мужчины и женщины свободно го-
ворят о таких вещах, о которых строго-настрого запрещают говорить мате-
ри, опекуны, а особенно духовники. А ведь это всетаки приятно, не правда
ли?
- Ах, Атенаис! - проговорила Луиза и покраснела.
- Атенаис сегодня откровенна. Воспользуемся этим, - засмеялась Монта-
ле.
- Да, пользуйтесь; сегодня вечером у меня можно выпытать сокровенней-
шие тайны.
- Ах, если бы господин де Монтеспан был с нами! - проговорила Монта-
ле.
- Вы думаете, я люблю господина де Монтеспана? - спросила молодая де-
вушка.
- Он такой красавец.
- Да, и это большое достоинство в моих глазах.
- Вот видите.
- Даже больше скажу: из всех здешних мужчин он самый красивый, са-
мый...
- Что там такое? - перебила Луиза, быстро вскочив со скамейки.
- Вероятно, лань пробирается в чаще.
- Я боюсь только людей, - сказала Атенаис.
- Когда они не похожи на господина де Монтеспана?
- Полно дразнить меня... Господин де Монтеспан действительно ухажива-
ет за мной, но это еще ничего не значит. Ведь и господин де Гиш ухажива-
ет за принцессой!
- Ах, бедняга! - промолвила Луиза.
- Почему бедняга?.. Я полагаю, что принцесса достаточно красива и за-
нимает довольно высокое положение.
Лавальер грустно покачала головой.
- Когда любишь, - сказала она, - то любишь не за красоту и высокое
положение, главное - это человек, его душа.
Монтале громко рассмеялась.
- Душа, взгляды - какие нежности! - фыркнула она.
- Я говорю только о себе, - отвечала Лавальер.
- Благородные чувства! - холодно, с оттенком покровительства заметила
Атенаис.
- Вам незнакомы эти чувства, мадемуазель? - спросила Луиза.
- Очень знакомы; но я продолжаю. Как можно жалеть человека, который
ухаживает за принцессой? Сам виноват.
- Нет, нет, - перебила Лавальер, - принцесса играет чувством, как ма-
ленькие дети огнем, не понимая, что одна искра может сжечь целый дворец.
Блестит, и ей этого довольно. Она хочет, чтобы вся жизнь ее была непре-
рывною радостью и любовью. Господин де Гиш любит ее, а она его любить не
будет.
Атенаис презрительно расхохоталась.
- Какая там любовь? - пожала она плечами. - Кому нужны эти благород-
ные чувства? Хорошо воспитанная женщина с великодушным сердцем, вращаясь
среди мужчин, должна внушать любовь, даже обожание, а про себя думать
так: "Мне кажется, что если бы я была не я, то этого человека ненавидела
бы менее, чем всех остальных".
