говорю, и все, что делаю, направлено к вашему счастью. Я узнал, что вы
жаловались на недостаток доверия и внимания со стороны принцессы, и не
хотел, чтобы ваше беспокойство продолжалось. Мой долг охранять счастье
вашей семьи, как и счастье ничтожнейшего из моих подданных. И я с удо-
вольствием убедился, что вы тревожитесь напрасно.
- Итак, ваше величество убедились в невиновности принцессы, - продол-
жал принц, как бы ведя допрос и пристально смотря на своего брата, - и я
преклоняюсь перед королевской мудростью, но убеждены ли вы в невиновнос-
ти тех, кто вызвал скандал, на который я жалуюсь?
- Вы правы, брат, - сказал король. - Я об этом подумаю.
Эти слова заключали в себе и утешение и приказание. Принц понял и
удалился.
Людовик же снова отправился к матери. Разговор с братом не удовлетво-
рил его, и он чувствовал потребность добиться более полного оправдания
своего поступка.
Анна Австрийская не была такой же снисходительной к г-ну де Гишу, как
к герцогу Бекингэму. С первых же слов она увидала, что Людовик нераспо-
ложен к суровости. Тогда она сама заговорила суровым тоном. Это была од-
на из обычных уловок королевы, когда ей хотелось добиться правды. Но Лю-
довик уже вышел из детского возраста; он уже почти год был королем и на-
учился притворяться.
Внимательно слушая Анну Австрийскую, он по некоторым ее выразительным
взглядам и ловким намекам убедился, что королева если и не угадала, то,
по крайней мере, заподозрила его слабость к принцессе. Из всех его по-
мощников Анна Австрийская была бы самым полезным, из всех врагов - самым
опасным.
Поэтому Людовик переменил тактику. Он обвинил принцессу, оправдал
принца и спокойно выслушал все, что его мать говорила о де Гише, как
выслушивал раньше ее речи о Бекингэме. Он ушел от нее, только когда она
преисполнилась уверенностью, что одержала полную победу над ним.
Вечером все придворные собрались на репетицию балета.
За это время у бедного де Гиша побывало несколько посетителей. Одного
из них он и ждал и боялся. Это был шевалье де Лоррен. Вид у шевалье был
самый успокоительный. По его словам, принц находился в прекрасном наст-
роении, так что можно было подумать, что на супружеском горизонте нет ни
малейшего облачка. Да и вообще принц вовсе не злопамятен! С давних пор
при дворе с легкой руки шевалье де Лоррена считалось, что из двоих сыно-
вей Людовика XIII принц унаследовал отцовский характер - нерешительный,
колеблющийся, с хорошими порывами, недобрый в своей основе, но, конечно,
безвредный для друзей.
Шевалье одобрял Гиша, доказывая ему, что принцесса скоро совсем
возьмет верх над мужем и кто будет иметь влияние на нее, тот будет вли-
ять и на принца.
Де Гиш, человек осторожный и недоверчивый, отвечал:
- Быть может, шевалье, но я считаю принцессу очень опасной.
- Чем же?
- Она утверждает, что принц не очень увлекается женщинами.
- Это правда, - со смехом сказал шевалье де Лоррен.
- Поэтому принцесса может избрать первого встречного, чтобы возбудить
ревность мужа и вернуть его к себе.
- Какая глубокая мысль! - воскликнул шевалье.
- Какая верная! - вторил де Гиш.
И тот и другой говорили не то, что думали. Де Гиш, обвиняя принцессу,
мысленно просил у нее прощения. Шевалье, изумляясь глубине мысли де Ги-
ша, увлекал его к пропасти.
Тогда де Гиш прямо спросил его, какие последствия имела утренняя сце-
на и особенно - сцена во время обеда.
- Да ведь я уже сказал вам, - отвечал шевалье де Лоррен, - все хохо-
тали, и принц больше всех.
- Однако, - заметил Гиш, - мне говорили о посещении принцессы коро-
лем.
- Что же тут удивительного? Одна только принцесса не смеялась, и ко-
роль заходил к ней, чтобы ее развеселить.
- И что же?..
- Да ничего не изменилось, все пойдет своим порядком.
- И вечером будет репетиция балета?
- Разумеется.
- Вы уверены в этом?
- Вполне.
В этот момент в комнату с озабоченным видом вошел Рауль.
Увидев его, шевалье, питавший к нему, как и ко всякому благородному
человеку, тайную ненависть, тотчас же поднялся с места.
- Так, значит, вы мне советуете?.. - обратился к нему де Гиш.
- Советую вам спать спокойно, дорогой граф.
- А я дам вам совершенно противоположный совет, де Гиш, - проговорил
Рауль.
- Какой, мой друг?
- Сесть на коня и уехать в одно из ваших поместий.
Ну, а там можете последовать совету шевалье и спать сколько вашей ду-
ше угодно.
- Как, уехать? - воскликнул шевалье, прикидываясь изумленным. - Да
зачем же де Гишу уезжать?
- А затем, - ведь вы-то этого не можете не знать, - затем, что все
наперебой говорят о сцене, которая разыгралась между принцем и де Гишем.
Де Гиш побледнел.
- Никто не говорит, - отвечал шевалье, - никто. Вы плохо осведомлены,
господин де Бражелон.
- Напротив, милостивый государь, я осведомлен очень хорошо и даю де-
тищу дружеский совет.
Во время этого спора немного сбитый с толку де Гиш попеременно погля-
дывал то на одного, то на другого советчика. Он чувствовал, что в этот
момент идет игра, которая окажет влияние на всю его жизнь.
- Не правда ли, - обратился шевалье к графу, - не правда ли, де Гиш,
вся эта сцена была далеко но такая бурная, как, по-видимому, думает ви-
конт де Бражелон, который, впрочем, при ней не присутствовал.
- Дело не в том, - настаивал Рауль, - была ли она бурная или нет, так
как я говорю не о самой сцене, а о последствиях, какие она может иметь.
Я знаю, что принц грозил; я знаю, что принцесса плакала.
- Принцесса плакала? - неосторожно вскричал де Гиш, всплеснув руками.
- Вот как! - со смехом подхватил шевалье. - Этой подробности я не
знал. Положительно, вы лучше меня осведомлены, господин де Бражелон.
- Вот потому-то, что я лучше осведомлен, шевалье, я и настаиваю на
том, чтобы Гиш уехал.
- Простите, что противоречу вам, господин виконт, но еще раз повто-
ряю, что в этом отъезде нет никакой нужды.
- Отъезд был бы необходим.
- Погоди! С чего бы вдруг ему уезжать?
- А король? Король?
- Король? - воскликнул де Гиш.
- Предупреждаю тебя, что король принимает это дело близко к сердцу.
- Полно! - успокоил его шевалье. - Король любит де Гиша и особенно
его отца. Подумайте, если граф уедет, это послужит как бы признанием то-
го, что он действительно заслуживает порицания. Ведь если человек скры-
вается, значит, он виноват или боится.
- Не боится, а досадует, как всякий человек, которого напрасно обви-
няют, - сказал Бражелон. - Придадим именно такой характер его отъезду,
это очень легко сделать. Будем рассказывать, что мы оба приложили все
усилия, чтобы удержать его, да вы и на самом деле удерживаете его, ше-
валье Да, да, де Гиш, вы ни в чем не повинны. Сегодняшняя сцена обидела
вас. Вот и все. Право, уезжайте.
- Нет, де Гиш, оставайтесь, - убеждал шевалье. - Оставайтесь именно
потому, что вы ни в чем не повинны, как говорит господин де Бражелон.
Еще раз простите, виконт, что я не согласен с вами.
- Сделайте одолжение, милостивый государь, но заметьте, что изгнание,
которому де Гиш сам себя подвергнет, протянется недолго. Он вернется
когда вздумает, и его встретят улыбками, а гнев короля может, напротив,
навлечь такую грозу, которой и конца не видно будет.
Шевалье улыбнулся.
- Э, черт возьми, этого-то я и добиваюсь, - прошептал он про себя,
пожав плечами.
Это движение не ускользнуло от графа. Он опасался, что если покинет
двор, то другие могут принять это за трусость.
- Нет, нет, - вскричал он. - Решено. Я остаюсь, Бражелон.
- Обращаюсь к тебе как пророк, - печально проговорил Рауль, - горе
тебе, де Гиш, горе тебе!
- Я тоже пророк, только не пророк несчастья. Напротив, я настойчиво
повторяю вам, граф, оставайтесь.
- Так вы уверены, что сегодняшняя репетиция балета не отменена? -
спросил де Гиш.
- Совершенно уверен.
- Видишь, Рауль, - проговорил де Гиш, стараясь улыбнуться, - видишь
сам, что наш двор не подготовлен к междоусобной войне, если он с таким
усердием предается пляске. Признайся, что это так, Рауль.
Рауль покачал головою.
- Мне больше нечего сказать, - ответил он.
- Но, наконец, - спросил шевалье, стараясь узнать, из каких источни-
ков черпал Рауль сведения, точность которых внутренне не мог не признать
даже он, - вы говорите, что вы хорошо информированы, господин виконт;
даже лучше, чем я, человек самый близкий к принцу. Как это могло полу-
читься?
- Ваша милость, - отвечал Рауль, - я преклоняюсь перед таким заявле-
нием. Да, вы должны быть великолепно информированы и, как человек чести,
не способны сказать что-нибудь, кроме того, что вы знаете, и не можете
говорить иначе, чем вы думаете, я умолкаю, я признаю себя побежденным и
уступаю вам поле битвы.
И с видом человека, желающего только отдохнуть, он уселся в простор-
ное кресло, пока граф звал прислугу, чтобы одеться.
Шевалье надо было уходить, но он боялся, как бы Рауль, оставшись нае-
дине с де Гишем, не отговорил его. Поэтому он прибегнул к последнему
средству.
- Принцесса сегодня будет ослепительна, - сказал он. - Она впервые
выступает в костюме Помоны.
- Ах, в самом деле! - воскликнул граф.
- Да, да, - продолжал шевалье, - она уже распорядилась. Вы знаете,
господин де Бражелон, что роль Весны взял на себя сам король.
- Это будет восхитительно, - обрадовался де Гиш, - и это, пожалуй,
важнейшая причина, заставляющая меня остаться Ведь я исполняю роль Вер-
тумна и танцую с принцессой, так что без дозволения короля даже и не мог
бы уехать, мой отъезд расстроил бы балет.
- А я исполняю роль простого фавна, - сказал шевалье - Танцор я не-
важный, да притом у меня и ноги кривые До свидания, господа Не забудьте,
граф, корзину с плодами, которую вы должны поднести Помоне.
- Не забуду, будьте покойны, - заверил его восхищенный граф.
- Ну, теперь он не уедет, можно быть уверенным, - говорил про себя
шевалье де Лоррен, выходя из комнаты.
Когда шевалье удалился, Рауль даже не пытался разубедить своего дру-
га, он чувствовал, что все напрасно.
- Граф, - промолвил он печальным мелодичным голосом, - вы отдаетесь
опасной страсти Я вас знаю. Вы всегда впадаете в крайность, да и та, ко-
го вы любите, тоже... Ну хорошо, предположим на минуту, что она полюбит
вас.
- О, никогда! - воскликнул Гиш.
- Почему же никогда?
- Потому что это было бы ужасным несчастьем для нас обоих.
- Тогда, дорогой друг, вместо того, чтобы считать вас неосторожным,
позвольте думать, что вы просто безумец.
- Почему?
- Вы уверены, что ничего не будете добиваться от той, кого вы любите?
- О да, вполне уверен!
- Если так, любите ее издали.
- Как издали?
- Да так. Не все ли равно, тут она или нет, если вы от нее ничего не
добиваетесь? Ну, любите ее портрет или какую-нибудь вещь, данную на па-
мять.
- Рауль!
- Любите тень, мечту, химеру; любите любовь... а, вы отворачивае-
тесь?.. Но я умолкаю, идут ваши лакеи. В счастье ли, в несчастье вы
всегда можете положиться на меня, де Гиш.
- О, я в этом уверен!
- Ну, вот и все, что я хотел вам сказать. Принарядитесь же хоро-
шенько, де Гиш, будьте красавцем. Прощайте!
- Разве вы не будете на репетиции балета, виконт?
- Нет, мне надо сделать один визит. Ну, обнимите меня и прощайте.
Собрание было назначено в покоях короля.
Явились обе королевы, принцесса, несколько придворных дам и кавале-
ров. Все это общество в виде прелюдии к танцам занялось разговорами, как
было принято в те времена.
Вопреки утверждению шевалье де Лоррена, ни одна из дам не была одета
в праздничный костюм, но всех занимали богатые наряды, нарисованные раз-
ными художниками для балета полубогов. Так называли королей и королев,
