направляемся прежде всего?
- Кале, - сказал Д'Артаньян. - Это кратчайший путь в Лондон.
- В таком случае вот мое мнение... - начал Портос.
- Говори.
- Четыре человека, едущие куда-то вместе, могут вызвать подозрения.
Д'Артаньян каждому из нас даст надлежащие указания. Я выеду вперед на
Булонь, чтобы разведать дорогу. Атос выедет двумя часами позже через
Амьеп. Арамис последует за ними на Нуайон. Что же касается д'Артаньяна,
он может выехать по любой дороге, но в одежде Планше, а Планше отправит-
ся вслед за нами, изображая д'Артаньяна, и в форме гвардейца.
- Господа, - сказал Атос, - я считаю, что не следует в такое дело
посвящать слуг. Тайну может случайно выдать дворянин, но лакей почти
всегда продаст ее.
- План Портоса мне представляется неудачным, - сказал Д'Артаньян. -
Прежде всего я и сам не знаю, какие указания должен дать вам. Я везу
письмо. Вот и все. Я не могу снять три копии с этого письма, ибо оно за-
печатано. Поэтому, как мне кажется, нам следует передвигаться вместе.
Письмо лежит вот здесь, в этом кармане. - И он указал, в каком кармане
лежит письмо. - Если я буду убит, один из вас возьмет письмо, и вы буде-
те продолжать свой путь. Если его убьют, настанет очередь третьего, и
так далее. Лишь бы доехал один. Этого будет достаточно.
- Браво, Д'Артаньян! Я такого же мнения, как ты, - сказал Атос. - К
тому же надо быть последовательным. Я еду на воды, вы меня сопровождае-
те. Вместо форжских вод я отправляюсь к морю - ведь я свободен в выборе.
Нас намереваются задержать. Я предъявляю письмо господина де Тревиля, а
вы - ваши свидетельства. На нас нападают. Мы защищаемся. Нас судят, а мы
со всем упорством утверждаем, что намеревались только разок-другой оку-
нуться в море. С четырьмя людьми, путешествующими в одиночку, ничего не
стоит справиться, тогда как четверо вместе - уже отряд. Мы вооружим на-
ших слуг пистолетами и мушкетами. Если против нас вышлют армию - мы при-
мем бой, и тот, кто уцелеет, как сказал Д'Артаньян, отвезет письмо.
- Прекрасно, - сказал Арамис. - Ты говоришь редко, Атос, но зато ког-
да заговоришь, то не хуже Иоанна Златоуста. Я принимаю план Атоса. А ты,
Портос?
- Я также, - сказал Портос, - если Д'Артаньян с ним согласен. Д'Ар-
таньян, которому поручено письмо, - естественно, начальник нашей экспе-
диции. Пусть он решает, а мы выполним его приказания.
- Так вот, - сказал Д'Артаньян, - я решил: мы принимаем план Атоса и
отбываем через полчаса.
- Принято! - хором проговорили все три мушкетера.
Затем каждый из них, протянув руку к мешку, взял себе семьдесят пять
пистолей и принялся за приготовления, чтобы через полчаса быть готовым к
отъезду.
XX
ПУТЕШЕСТВИЕ
В два часа ночи наши четыре искателя приключений выехали из Парижа
через ворота Сея-Дени. Пока вокруг царил мрак, они ехали молча; темнота
против их воли действовала на них - всюду им мерещились засады.
При первых лучах солнца языки у них развязались, а вместе с солнцем
вернулась и обычная веселость. Словно накануне сражения, сердца бились
сильнее, глава улыбались. Как-то чувствовалось, что жизнь, с которой,
быть может, придется расстаться, в сущности, совсем не плохая штука.
Вид колонны, впрочем, был весьма внушительный: черные кони мушкете-
ров, их твердая поступь - привычка, приобретенная в эскадроне и застав-
лявшая этих благородных друзей солдата двигаться ровным шагом, - все это
уже само по себе могло бы раскрыть самое строгое инкогнито.
Позади четырех друзей ехали слуги, вооруженные до зубов.
Все шло благополучно до Шантильи, куда друзья прибыли в восемь часов
утра. Нужно было позавтракать. Они соскочили с лошадей у трактира, на
вывеске которого святой Мартин отдавал нищему половину своего плаща.
Слугам приказали не расседлывать лошадей и быть наготове, чтобы немед-
ленно продолжать путь.
Друзья вошли в общую комнату и сели за стол.
Какой-то дворянин, только что прибывший по дорого из Даммартена,
завтракал, сидя за тем же столом. Он завел разговор о погоде. Наши пут-
ники ответили. Он выпил за их здоровье. Они выпили за него.
Но в ту минуту, когда Мушкетон вошел с докладом, что лошади готовы, и
друзья поднялись из-за стола, незнакомец предложил Портосу выпить за
здоровье кардинала. Портос ответил, что готов это сделать, если незнако-
мец, в свою очередь, выпьет за короля. Незнакомец воскликнул, что не
знает другого короля, кроме его преосвященства. Портос назвал его пьяни-
цей. Незнакомец выхватил шпагу.
- Вы допустили оплошность, - сказал Атос. - Но ничего не поделаешь:
отступать сейчас уже нельзя. Убейте этого человека и как можно скорее
нагоните нас.
И трое приятелей вскочили на коней и помчались во весь опор, в то
время как Портос клятвенно обещал своему противнику продырявить его все-
ми способами, известными в фехтовальном искусстве.
- Итак, номер один, - заметил Атос, когда они отъехали шагов на
пятьсот.
- Но почему этот человек привязался именно к Портосу, а не к кому-ли-
бо другому из нас? - спросил Арамис.
- Потому что Портос разговаривал громче всех и этот человек принял
его за начальника, - сказал д'Артаньян.
- Я всегда говорил, что этот молодой гасконец - кладезь премудрости,
- пробормотал Атос.
И путники поехали дальше.
В Бове они остановились на два часа, чтобы дать передохнуть лошадям,
отчасти же надеясь дождаться Портоса. По истечении двух часов, видя, что
Портос не появляется и о нем нет никаких известий, они поехали дальше.
В одной миле за Бове, в таком млеете, где дорога была сжата между
двумя откосами, им повстречалось восемь или десять человек, которые,
пользуясь тем, что дорога здесь не была вымощена, делали вид, что чинят
ее. На самом деле они выкапывали ямы и усердно углубляли глинистые ко-
леи.
Арамис, боясь в этом искусственном месиве испачкать ботфорты, резко
окликнул их. Атос попытался остановить его, но было уже поздно. Рабочие
принялись насмехаться над путниками, и их наглость заставила даже спо-
койного Атоса потерять голову и двинуть коня прямо на одного из них.
Тогда все эти люди отступили к канаве и вооружились спрятанными там
мушкетами. Наши семеро путешественников были вынуждены буквально прое-
хать сквозь строй. Арамис был ранен пулей в плечо, а у Мушкетона пуля
засела в мясистой части тела, пониже поясницы. Но один только Мушкетон
соскользнул с коня: не имея возможности разглядеть свою рану, он, види-
мо, счел ее более тяжелой, чем она была на самом деле.
- Это засада, - сказал д'Артаньян. - Отстреливаться не будем! Вперед!
Арамис, хотя и раненный, ухватился за гриву своего коня, который по-
несся вслед за остальными. Лошадь Мушкетона нагнала их и, без всадника,
заняла свое место в ряду.
- У нас будет запасной конь, - сказал Атос.
- Я предпочел бы шляпу, - ответил д'Артаньян. - Мою собственную снес-
ла пуля. Еще счастье, что письмо, которое я везу, не было запрятано в
ней!
- Все это так, - заметил Арамис, - но они убьют беднягу Портоса, ког-
да он будет проезжать мимо.
- Если бы Портос был на ногах, он успел бы уже нас нагнать, - сказал
Атос. - Я думаю, что, став в позицию, пьяница протрезвился.
Они скакали еще часа два, хотя лошади были так измучены, что приходи-
лось опасаться, как бы они вскоре не вышли из строя.
Путники свернули на проселочную дорогу, надеясь, что здесь они скорее
избегнут столкновений. Но в Кревкере Арамис сказал, что не в силах дви-
гаться дальше. И в самом деле, чтобы доехать сюда, потребовалось все му-
жество, которое он скрывал под внешним изяществом и изысканными манера-
ми. С каждой минутой он все больше бледнел, и его приходилось поддержи-
вать в седле. Его ссадили у входа в какой-то кабачок и оставили при нем
Базена, который в вооруженных стычках скорее был помехой, чем подмогой.
Затем они снова двинулись дальше, надеясь заночевать в Амьене.
- Дьявол! - проговорил Атос, когда маленький отряд, состоявший уже
только из двух господ и двух слуг - Гримо и Планше, снова понесся по до-
роге. - Больше уж я не попадусь на их удочку! Могу поручиться, что отсю-
да и до самого Кале они не заставят меня и рта раскрыть. Клянусь...
- Не клянитесь, - прервал его д'Артаньян. - Лучше прибавим ходу, если
только выдержат лошади.
И путешественники вонзили шпоры в бока своих лошадей, которым это
словно придало новые силы и новую бодрость.
Они добрались до Амьена и в полночь спешились у гостиницы "Золотая
лилия".
Трактирщик казался учтивейшим человеком на свете. Он встретил приез-
жих, держа в одной руке подсвечник, в другой - свой ночной колпак. Он
высказал намерение отвести двум своим гостям, каждому в отдельности, по
прекрасной комнате. К сожалению, комнаты эти находились в противополож-
ных концах гостиницы. Д'Артаньян и Атос отказались. Хозяин отвечал, что
у него нет другого помещения, достойного их милости. Но путники ответи-
ли, что проведут ночь в общей комнате, на матрацах, которые можно будет
постелить на полу. Хозяин пробовал настаивать - путники не сдавались.
Пришлось подчиниться их желанию.
Не успели они расстелить постели и запереть дверь, как раздался со
двора стук в ставень. Они спросили, кто это, узнали голоса своих слуг и
открыли окно.
Это были действительно Планше и Гримо.
- Для охраны лошадей будет достаточно одного Гримо, - сказал Планше.
- Если господа разрешат, я лягу здесь поперек дверей. Таким образом,
господа могут быть уверены, что до них не доберутся.
- А на чем же ты ляжешь? - спросил д'Артаньян.
- Вот моя постель, - ответил Планше, указывая на охапку соломы.
- Ты прав. Иди сюда, - сказал д'Артаньян. - Физиономия хозяина и мне
не по душе: уж очень она сладкая.
- Мне он тоже не нравится, - добавил Атос.
Планше забрался в окно и улегся поперек дверей, тогда как Гримо отп-
равился спать в конюшню, обещая, что завтра к пяти часам утра все четыре
лошади будут готовы.
Ночь прошла довольно спокойно. Около двух часов, правда, кто-то попы-
тался отворить дверь, по Планше, проснувшись, закричал: "Кто идет?" Ему
ответили, что ошиблись дверью, и удалились.
В четыре часа утра донесся отчаянный шум из конюшни. Гримо, как ока-
залось, попытался разбудить конюхов, и конюхи бросились его бить. Рас-
пахнув окно, друзья увидели, что несчастный Гримо лежит на дворе без
сознания. Голова его была рассечена рукояткой от вил.
Планше спустился во двор, чтобы оседлать лошадей. Но ноги лошадей бы-
ли разбиты. Одна только лошадь Мушкетона, скакавшая накануне пять или
шесть часов без седока, могла бы продолжать путь, но, по непонятному не-
доразумению, коновал, за которым якобы посылали, чтобы он пустил кровь
одной из хозяйских лошадей, по ошибке пустил кровь лошади Мушкетона.
Положение начинало вызывать беспокойство: все эти беды, следующие од-
на за другой, могли быть делом случая, но с такой же вероятностью могли
быть и плодом заговора. Атос и д'Артаньян вышли на улицу, а Планше отп-
равился узнать, нельзя ли где-нибудь в окрестностях купить трех лошадей.
У входа в трактир стояли две оседланные и взнузданные лошади, свежие и
сильные. Это было как раз то, что требовалось. Планше спросил, где хозя-
ева лошадей. Ему ответили, что хозяева ночевали здесь в гостинице и сей-
час расплачиваются с трактирщиком.
Атос спустился, чтобы расплатиться за ночлег, а Д'Артаньян и Планше
остались стоять у входа.
Трактирщик находился в комнате с низким потолком, расположенной в
глубине дома. Атоса попросили пройти туда.
Входя в комнату и ничего не подозревая, Атос вынул два пистоля и по-
дал их хозяину. Трактирщик сидел за конторкой, один из ящиков которой
был выдвинут. Он взял монеты и, повертев их в руках, вдруг закричал, что
монеты фальшивые и что он немедленно велит арестовать Атоса и его това-
