"Вас хотят горячо поблагодарить от своего имени, а также от имени
другого лица. Будьте сегодня в десять часов вечера в Сен-Клу, против па-
вильона, примыкающего к дому г-на д'Эстре.
Я. Б.".
Читая это письмо, Д'Артаньян чувствовал, как его сердце то расширяет-
ся, то сжимается от сладостной дрожи, которая и терзает и нежит сердца
влюбленных.
Это была первая записка, которую он получил, это было первое свида-
ние, которое ему назначили. Сердце его, полное радостного опьянения, го-
тово было остановиться на пороге земного рая, называемого любовью.
- Ну что, сударь? - сказал Планше, заметив, что его господин то крас-
неет, то бледнеет. - Что? Видно, я угадал и это какая-то скверная исто-
рия?
- Ошибаешься, Планше, - ответил д'Артаньян, - и в доказательство вот
тебе экю, чтобы ты мог выпить за мое здоровье.
- Благодарю вас, сударь, за экю и обещаю в точности выполнить ваше
поручение, но все-таки верно и то, что письма, которые попадают таким
способом в запертые дома...
- Падают с неба, друг мой, падают с неба!
- Так, значит, вы сударь, довольны? - спросил Планше.
- Дорогой Планше, я счастливейший из смертных!
- И я могу воспользоваться вашим счастьем, чтобы лечь спать?
- Да-да, ложись.
- Да снизойдет на вас, сударь, небесная благодать, но все-таки верно
и то, что это письмо...
И Планше вышел, покачивая головой, с видом, говорящим, что щедрости
д'Артаньяна не удалось окончательно рассеять его сомнения.
Оставшись один, д'Артаньян снова прочел и перечел записку, потом
двадцать раз перецеловал строчки, начертанные рукой его прекрасной воз-
любленной. Наконец он лег, заснул и предался золотым грезам.
В семь часов утра он встал и позвал Планше, который на второй оклик
открыл дверь, причем лицо его еще хранило следы вчерашних тревог.
- Планше, - сказал ему д'Артаньян, - я ухожу, и, может быть, на весь
день. Итак, до семи часов вечера ты свободен, но в семь часов будь наго-
тове с двумя лошадьми.
- Вот оно что! - сказал Планше. - Видно, мы опять отправляемся проды-
рявливать шкуру.
- Захвати мушкет и пистолеты.
- Ну вот, что я говорил? - вскричал Планше. - Так я и знал - прокля-
тое письмо!
- Да успокойся же, болван, речь идет о простой прогулке.
- Ну да, вроде той увеселительной поездки, когда лил дождь из пуль, а
из земли росли капканы.
- Впрочем, господин Планше, - продолжал д'Артаньян, - если вы бои-
тесь, я поеду без вас. Лучше ехать одному, чем со спутником, который
трясется от страха.
- Вы обижаете меня, сударь! - возразил Планше. - Кажется, вы видели
меня в деле.
- Да, но мне показалось, что ты израсходовал всю свою храбрость за
один раз.
- При случае вы убедитесь, сударь, что кое-что у меня еще осталось,
но если вы хотите, чтобы храбрости хватило надолго, то, прошу вас, рас-
ходуйте ее не так щедро.
- Ну, а как ты полагаешь, у тебя еще хватит ее на нынешний вечер?
- Надеюсь.
- Отлично! Так я рассчитываю на тебя.
- Я буду готов в назначенный час. Однако я думал, сударь, что в гвар-
дейской конюшне у вас имеется только одна лошадь?
- Возможно, что сейчас только одна, но к вечеру будет четыре.
- Так мы, как видно, ездили покупать лошадей?
- Именно так, - ответил д'Артаньян.
И, на прощание погрозив Планше пальцем, он вышел из дома.
На пороге стоял г-н Бонасье. Д'Артаньян намеревался пройти мимо, не
заговорив с достойным галантерейщиком, но последний поклонился так лас-
ково и так благодушно, что постояльцу пришлось не только ответить на
поклон, но и вступить в беседу.
Да и как не проявить немного снисходительности к мужу, жена которого
назначила вам свидание на этот самый вечер в Сен-Клу, против павильона
г-на д'Эстре! Д'Артаньян подошел к нему с самым приветливым видом, на
какой только был способен.
Естественно, что разговор коснулся пребывания бедняги в тюрьме. Г-н
Бонасье, не знавший о том, что д'Артаньян слышал его разговор с незна-
комцем из Менга, рассказал своему юному постояльцу о жестокости этого
чудовища Лафема, которого он на протяжении всего повествования называл
не иначе как палачом кардинала, и пространно описал ему Бастилию, засо-
вы, тюремные форточки, отдушины, решетки и орудия пыток.
Д'Артаньян выслушал его с отменным вниманием.
- Скажите, узнали вы, кто похитил тогда госпожу Бонасье? - спросил он
наконец, когда тот кончил. - Я ведь не забыл, что именно этому прискорб-
ному обстоятельству я был обязан счастьем познакомиться с вами.
- Ах, - вздохнул г-н Бонасье, - этого они мне, разумеется, не сказа-
ли, и жена моя тоже торжественно поклялась, что не знает... Ну а вы, -
продолжал г-н Бонасье самым простодушным тоном, - где это вы пропадали
последние несколько дней? Я не видел ни вас, ни ваших друзей, и надо по-
лагать, что вся та пыль, которую Планше счищал вчера с ваших сапог, соб-
рана не на парижской мостовой.
- Вы правы, милейший господин Бонасье: мы с друзьями совершили не-
большое путешествие.
- И далеко?
- О нет, за каких-нибудь сорок лье. Мы проводили господина Атоса на
воды в Форж, где друзья мои и остались.
- Ну, а вы, вы-то, разумеется, вернулись, - продолжал г-н Бонасье,
придав своей физиономии самое лукавое выражение. - Таким красавцам, как
вы, любовницы не дают длительных отпусков, и вас с нетерпением ждали в
Париже, не так ли?
- Право, милейший господин Бонасье, - сказал молодой человек со сме-
хом, - должен признаться вам в этом, тем более что от вас, как видно,
ничего не скроешь. Да, меня ждали, и, могу вас уверить, с нетерпением.
Легкая тень омрачила чело Бонасье, настолько легкая, что д'Артаньян
ничего не заметил.
- И мы будем вознаграждены за нашу поспешность? - продолжал галанте-
рейщик слегка изменившимся голосом, чего д'Артаньян опять не заметил,
как только что не заметил мгновенной тучки, омрачившей лицо достойного
человека.
- О, только бы ваше предсказание сбылось! - смеясь, сказал д'Ар-
таньян.
- Я говорю все это, - отвечал галантерейщик, - единственно для того,
чтобы узнать, поздно ли вы придете.
- Что означает этот вопрос, милейший хозяин? - спросил д'Артаньян. -
Уж не собираетесь ли вы дожидаться меня?
- Нет, но со времени моего ареста и случившейся у меня покражи я пу-
гаюсь всякий раз, как открывается дверь, особенно ночью. Что поделаешь,
я ведь не солдат.
- Ну так не пугайтесь, если я вернусь в час, в два или в три часа но-
чи. Не пугайтесь даже и в том случае, если я не вернусь вовсе.
На этот раз Бонасье побледнел так сильно, что д'Артаньян не мог этого
не заметить и спросил, что с ним.
- Ничего, - ответил Бонасье, - ничего. Со времени моих несчастий я
подвержен приступам слабости, которые находят на меня как-то внезапно, и
вот только что я почувствовал, как по мне пробежал озноб. Не обращайте
на меня внимания, у вас ведь есть другое занятие - предаваться своему
счастью.
- В таком случае - я очень занят, так как я действительно счастлив.
- Пока еще нет, подождите - вы ведь сказали, что это будет вечером.
- Что ж, благодарение богу, этот вечер придет! И, быть может, вы жде-
те его так же нетерпеливо, как я. Быть может, госпожа Бонасье посетит
сегодня вечером супружеский кров.
- Сегодня вечером госпожа Бонасье занята! - с важностью возразил муж.
- Ее обязанности задерживают ее в Лувре.
- Тем хуже для вас, любезный хозяин, тем хуже для вас! Когда я счаст-
лив, мне хочется, чтобы были счастливы все кругом, но, по-видимому, это
невозможно.
И молодой человек ушел, хохоча во все горло над шуткой, которая, как
ему казалось, была понятна ему одному.
- Желаю вам повеселиться! - отвечал Бонасье замогильным голосом.
Но д'Артаньян был уже слишком далеко, чтобы услышать эти слова, да
если бы он и услыхал, то, верно, не обратил бы на них внимания, находясь
в том расположении духа, в каком он был.
Он направился к дому г-на де Тревиля; его вчерашний визит был, как мы
помним, чрезвычайно коротким, и он ни о чем не успел рассказать толком.
Господина де Тревиля он застал преисполненным радости. Король и коро-
лева были с ним на балу необычайно любезны. Зато кардинал был крайне
неприветлив.
В час ночи он удалился под предлогом нездоровья. Что же касается их
величеств, то они возвратились в Лувр лишь в шесть часов утра.
- А теперь... - сказал г-н де Тревиль, понижая голос и тщательно ос-
матривая все углы комнаты, чтобы убедиться, что они действительно одни,
- теперь, мой юный Друг, поговорим о вас, ибо совершенно очевидно, что
ваше счастливое возвращение имеет какую-то связь с радостью короля, с
торжеством королевы и с унижением его высокопреосвященства. Вам надо
быть начеку.
- Чего мне опасаться до тех пор, пока я буду иметь счастье пользо-
ваться благосклонностью их величеств? - спросил д'Артаньян"
- Всего, поверьте мне. Кардинал не такой человек, чтобы забыть о злой
шутке, не сведя счетов с шутником, а я сильно подозреваю, что шутник
этот - некий знакомый мне гасконец.
- Разве вы думаете, что кардинал так же хорошо осведомлен, как вы, и
знает, что это именно я ездил в Лондон?
- Черт возьми! Так вы были в Лондоне? Уж не из Лондона ли вы привезли
прекрасный алмаз, который сверкает у вас на пальце? Берегитесь, любезный
д'Артаньян! Подарок врага - нехорошая вещь. На этот счет есть один ла-
тинский стих... Постойте...
- Да-да, конечно, - отвечал д'Артаньян, который никогда не мог вбить
себе в голову даже начатков латыни и своим невежеством приводил в отчая-
ние учителя. - Да, да, конечно, должен быть какой-то стих...
- И, разумеется, он существует, - сказал г-н де Тревиль, имевший
склонность к литературе. - Недавно господин де Бенсерад читал мне его...
Постойте... Ага, вспомнил:
Timeo Danaos et dona ferentes [3], Это означает; опасайтесь врага,
приносящего вам дары.
- Этот алмаз, сударь, подарен мне не врагом, - отвечал д'Артаньян, -
он подарен мне королевой.
- Королевой! Ого! - произнес г-н де Тревиль. - Да это поистине коро-
левский подарок! Этот перстень стоит не менее тысячи пистолей. Через ко-
го же королева передала вам его?
- Она вручила мне его сама.
- Где это было?
- В кабинете, смежном с комнатой, где она переодевалась.
- Каким образом?
- Протянув мне руку для поцелуя.
- Вы целовали руку королевы! - вскричал г-н де Тревиль, изумленно
глядя на д'Артаньяна.
- Ее величество удостоила меня этой чести.
- И это было в присутствии свидетелей? О, неосторожная, трижды неос-
торожная!
- Нет, сударь, успокойтесь, этого никто не видел, - ответил д'Ар-
таньян.
И он рассказал г-ну де Тревилю, как все произошло.
- О, женщины, женщины! - вскричал старый солдат. - Узнаю их по роман-
тическому воображению. Все, что окрашено тайной, чарует их... Итак, вы
видели руку, и это все. Вы встретите королеву - и не узнаете ее; она
встретит вас - и не будет знать, кто вы.
- Да, но по этому алмазу... - возразил молодой человек.
- Послушайте, - сказал г-н де Тревиль, - дать вам совет, добрый со-
вет, совет друга?
- Вы окажете мне этим честь, сударь, - ответил д'Артаньян.
- Так вот, ступайте к первому попавшемуся золотых дел мастеру и про-
дайте этот алмаз за любую цену, которую он вам предложит. Каким бы скря-
гой он ни оказался, вы все-таки получите за него не менее восьмисот пис-
толей. У пистолей, молодой человек, нет имени, а у этого перстня имя
есть, страшное имя, которое может погубить того, кто носит его на
пальце.
- Продать этот перстень! Перстень, подаренный мне моей государыней!
Никогда! - вскричал д'Артаньян.
- Тогда поверните его камнем внутрь, несчастный безумец, потому что
все знают, что бедный гасконский дворянин не находит подобных драгоцен-
