через четверть часа мы едем.
- Я только что собирался, сударь, посоветовать вам это. А куда мы
едем, если не секрет?
- Разумеется, в сторону, противоположную той, какую ты указал госпо-
дину де Кавуа. Впрочем, ты, наверное, так же торопишься узнать что-ни-
будь о Гримо, Мушкетоне и Базене, как я о том, что сталось с Атосом,
Портосом и Арамисом?
- Разумеется, сударь, - сказал Планше, - и я готов ехать хоть сейчас.
По-моему, воздух провинции полезнее для нас с вами в настоящую минуту,
чем воздух Парижа, а потому...
- ...а потому укладывайся, Планше, и едем. Я пойду вперед пешком, с
пустыми руками, во избежание какихлибо подозрений. Мы встретимся с тобой
в гвардейских казармах... Кстати, Планше, ты, кажется, прав относительно
нашего хозяина - это действительно большая каналья.
- Ага! Уж вы верьте мне, сударь, когда я говорю о ком-нибудь: я узнаю
человека по лицу.
Как и было условленно, д'Артаньян спустился вниз первым. Затем, чтобы
ему не в чем было себя упрекнуть, он в последний раз зашел на квартиры
своих трех приятелей; от них не было никаких вестей, только на имя Ара-
миса было получено раздушенное письмо, написанное изящным и мелким по-
черком. Д'Артаньян взялся передать его по назначению. Десять минут спус-
тя Планше явился к нему в конюшню гвардейских казарм. Д'Артаньян, не те-
рявший времени, уже сам оседлал лошадь.
- Хорошо, - сказал он Планше, когда тот привязал чемодан, - теперь
оседлай трех остальных - и едем.
- Вы думаете, что, если у каждого из нас будет по две лошади, мы пое-
дем быстрее? - спросил Планше с лукавым видом.
- Нет, господин шутник, - возразил д'Артаньян, - но с четырьмя ло-
шадьми мы сможем привезти назад трех приятелей, если только застанем их
в живых.
- Что было бы большой удачей, - отвечал Планше. - Впрочем, никогда не
следует отчаиваться в милосердии божьем.
- Аминь! - сказал д'Артаньян, садясь на лошадь.
И, покинув гвардейские казармы, они разъехались в разные стороны:
один должен был выехать из Парижа через Лавиллетскую заставу, а другой -
через Монмартрскую, с тем чтобы соединиться за Сен-Дени. Этот стратеги-
ческий маневр был выполнен обоими с одинаковой точностью и увенчался ус-
пехом: д'Артаньян и Планше вместо прибыли в Пьерфит.
Надо сказать, что днем Планше был храбрее, чем ночью.
Однако врожденная осторожность не покидала его ни на минуту: он не
забыл ни одного из злоключений первой поездки и всех встречных принимал
за врагов. Вследствие этого он то и дело снимал шляпу, что навлекало на
него строгие выговоры со стороны д'Артаньяна, опасавшегося, как бы из-за
этого избытка вежливости Планшее не был принят за слугу какого-нибудь
незначительного лица.
Однако то ли все прохожие были действительно тронуты учтивостью План-
ше, то ли на этот раз никто не был подослан, чтобы преградить дорогу
д'Артаньяну, но наши два путника без всяких приключений прибыли в Шан-
тильи и подъехали к гостинице "Гран-СенМартен", где они останавливались
во время первого путешествия.
Хозяин, видя молодого человека, за которым следовал слуга с двумя за-
пасными лошадьми, почтительно встретил его на пороге. Д'Артаньян, проде-
лавший уже одиннадцать лье, счел своевременным остановиться здесь, неза-
висимо от того, находился ли Портос в гостинице или не находился. Кроме
того, было, пожалуй, неосторожно сразу же наводить справки о мушкетере.
В итоге этих размышлений д'Артаньян, ни о ком не спрашивая, спешился,
оставил лошадей на попечение слуги, вошел в маленькую комнатку, предназ-
наченную для посетителей, не желавших сидеть в общей зале, и потребовал
у хозяина бутылку лучшего вина и возможно лучший завтрак, что еще более
укрепило то уважение, которое трактирщик почувствовал к своему гостю с
первого взгляда.
Итак, приказания д'Артаньяна были исполнены со сказочной быстротой.
Гвардейский полк набирался из лучших дворян королевства, и д'Ар-
таньян, путешествовавший в сопровождении слуги и с четверкой великолеп-
ных лошадей, неминуемо должен был, несмотря на простоту мундира, произ-
вести здесь сильное впечатление. Хозяин пожелал прислуживать ему сам:
видя это, д'Артаньян велел принести два стакана, и завязал разговор.
- Ну-с, любезный хозяин, - начал он, наливая оба стакана, - я спросил
у вас лучшего вина, и если вы меня обманули, то, честное слово, накажете
этим самого себя, так как я терпеть не могу пить один и вы будете пить
вместе со мной! Итак, берите стакан, и выпьем. За что же нам выпить,
чтобы никто не был обижен? Давайте выпьем за процветание вашего заведе-
ния.
- Много чести, ваша милость, - сказал хозяин. - Покорнейше благодарю
за доброе пожелание.
- Но только не заблуждайтесь на этот счет, - возразил д'Артаньян, - в
моем тосте кроется, пожалуй, больше себялюбия, чем вы думаете. Хорошо
принимают лишь в тех гостиницах, которые процветают; а в тех, которые
хиреют, царит полный беспорядок и путешественник становится жертвой
стесненных обстоятельств своего хозяина. Я же много путешествую, и при-
том главным образом по этой дороге, а потому хочу, чтобы все трактирщики
преуспевали.
- То-то мне кажется, сударь, что я уже не в первый раз имею честь вас
видеть, - сказал хозяин.
- Еще бы! Я чуть не десять раз проезжал Шантильи и из этих десяти
раз, по крайней мере, три или четыре раза останавливался у вас. Постой-
те... да, я был здесь всего дней десять или двенадцать тому назад. Я
провожал своих приятелей, мушкетеров, и, если хотите, могу напомнить
вам, что один из них повздорил с каким-то незнакомцем, с человеком, ко-
торый задел его первый.
- Да, да, это правда! - сказал хозяин. - Я отлично помню эту историю.
Так ваша милость говорит о господине Портосе, не так ли?
- Да, именно так зовут моего спутника. Господи помилуй! Уж не случи-
лось ли с ним какого-нибудь несчастья, любезный хозяин?
- Но ведь вы, ваша милость, должны были и сами заметить, что он не
мог продолжать путь.
- Это правда, он обещал догнать нас, но мы так его и не видали.
- Он оказал нам честь остаться здесь.
- Как! Остаться здесь?
- Да, сударь, в этой гостинице. И, по правде сказать, мы очень обес-
покоены.
- Чем же?
- Некоторыми его издержками.
- О чем же тут беспокоиться! Он заплатит все, что задолжал.
- О сударь, вы поистине проливаете бальзам на мел раны! Мы оказали
ему большой кредит, и еще сегодня утром лекарь объявил нам, что, если
господин Портос по заплатит ему, он возьмется за меня, ибо это я посылал
за ним.
- Да разве Портос ранен?
- Не могу сказать вам этого, сударь.
- Как это не можете сказать? Вы ведь должны быть лучше осведомлены о
нем, чем кто-либо.
- Это верно, сударь, но в нашем положении мы не говорим всего, что
знаем, особенно если нас предупредили, что за язык мы можем поплатиться
ушами.
- Ну а могу я видеть Портоса?
- Разумеется, сударь. Поднимитесь по лестнице на второй этаж и посту-
читесь в номер первый. Только предупредите, что это вы.
- Предупредить, что это я?
- Да-да, не то с вами может случиться несчастье.
- Какое же это несчастье может, по-вашему, со мной случиться?
- Господин Портос может принять вас за кого-нибудь из моих домочадцев
и в порыве гнева проткнуть вас шпагой или прострелить вам голову.
- Что же это вы ему сделали?
- Мы попросили у него денег.
- Ах, черт возьми, теперь понимаю! Это такая просьба, которую Портос
встречает очень дурно, когда он не при деньгах, но, насколько мне из-
вестно, деньги у него есть.
- Вот и мы так думали, сударь. Так как наше заведение содержится в
большом порядке и мы каждую неделю подводим итоги, мы и подали ему счет
в конце недели, но, должно быть, попали в неудачную минуту, потому что
не успели мы заикнуться о деньгах, как он послал нас ко всем чертям.
Правда, накануне он играл...
- Ах, он играл! С кем же это?
- О, господи, кто его знает! С каким-то проезжим господином, которому
он предложил партию в ландскнехт.
- В этом все дело. Бедняга, как видно, все проиграл.
- Вплоть до своей лошади, сударь, потому что, когда незнакомец соб-
рался уезжать, мы заметили, что его слуга седлает лошадь господина Пор-
тоса. Мы указали ему па это, но он ответил, что мы суемся не в свое дело
и что лошадь принадлежит ему. Мы сейчас же предупредили господина Порто-
са, но он сказал, что мы низкие люди, если сомневаемся в слове дворяни-
на, и что если тот говорит, что лошадь принадлежит ему, значит, так оно
и есть...
- Узнаю Портоса! - пробормотал д'Артаньян.
- Тогда, - продолжал хозяин, - я ответил ему, что так как, по всей
видимости, нам не суждено столковаться друг с другом насчет платежа, я
надеюсь, что он, по крайней мере, будет так любезен и перейдет к моему
собрату, хозяину "Золотого орла". Однако господин Портос объявил, что
моя гостиница лучше и он желает остаться здесь. Этот ответ был слишком
лестен, чтобы я мог еще настаивать. Поэтому я ограничился тем, что поп-
росил его освободить занимаемую им комнату, лучшую в гостинице, и удо-
вольствоваться хорошенькой комнаткой на четвертом этаже. Но на это гос-
подин Портос ответил, что он с минуты на минуту ждет свою любовницу, од-
ну из самых высокопоставленных придворных дам, и, следовательно, я дол-
жен понять, что даже та комната, которую он удостаивает своим при-
сутствием, слишком убога для такой особы. Однако же, вполне признавая
справедливость его слов, я все же счел себя вынужденным настаивать на
своем. Тут, даже не дав себе труда вступить со мною в спор, он вынул
пистолет, положил его на ночной столик и объявил, что при первом же сло-
ве, которое будет ему сказано о переезде куда бы то ни было - в другую
ли комнату или в другую гостиницу, - он размозжит череп всякому, кто бу-
дет иметь неосторожность вмешаться в его дела. Поэтому, сударь, с тех
самых пор никто, кроме его слуги, и не входит к нему.
- Так Мушкетон здесь?
- Да, сударь, через пять дней после своего отъезда он вернулся, и то-
же очень не в духе. По-видимому, и у него тоже были какие-то неприятнос-
ти в дороге. К несчастью, он более расторопен, чем его господин, и ради
него переворачивает все вверх дном: решив, что ему могут отказать в том,
что он попросит, он берет все, что нужно, без спросу.
- Да, - отозвался д'Артаньян, - я всегда замечал в Мушкетоне редкую
преданность и редкую понятливость.
- Вполне возможно, сударь, но случись мне хотя бы четыре раза в году
столкнуться с подобной преданностью и понятливостью - и я разорен дотла.
- Нет, это не так, потому что Портос вам заплатит.
- Гм... - недоверчиво хмыкнул трактирщик.
- Он пользуется благосклонностью одной очень знатной дамы, и она не
оставит его в затруднительном положении из-за такой безделицы, какую он
должен вам.
- Если бы я осмелился сказать, что я думаю...
- Что же вы думаете?
- Скажу больше - что знаю...
- Что знаете?
- Даже больше - в чем уверен...
- В чем же вы уверены? Расскажите.
- Я сказал бы вам, что знаю, кто эта знатная дама.
- Вы?
- Да, я.
- Каким же образом вы узнали это?
- О сударь, если бы я мог положиться на вашу скромность...
- Говорите. Даю вам честное слово дворянина, что вы не раскаетесь в
своем доверии.
- Так вот, сударь, как вы понимаете, беспокойство заставляет делать
многое.
- И что же вы сделали?
- О, ничего такого, что превышало бы права кредитора.
- Итак?
- Господин Портос передал нам письмецо для этой герцогини и приказал
отправить его по почте. В то время слуга его еще не приезжал. Принимая
во внимание, что он не мог выйти из комнаты, ему поневоле пришлось дать
это поручение нам...
- Дальше.
- Вместо того чтобы отправить письмо по почте, что никогда не бывает
вполне надежно, я воспользовался тем, что один из наших людей должен был
