вам говорил... "
- Все это нам известно, - произнес король. - Ибо все это делалось ра-
ди нашей пользы.
- Итак, - продолжал де Тревиль, - ради вашей пользы был схвачен один
из моих мушкетеров, ни в чем не повинный, ради вашей пользы он под охра-
ной двух солдат был, словно злодей, проведен по улицам города, сквозь
толпу, осыпавшую оскорблениями этого благородного человека, десятки раз
проливавшего свою кровь за ваше величество и готового в любую минуту
снова пролить ее?
- Да что вы? - сказал король, заколебавшись. - Неужели дело происхо-
дило именно так?
- Господин де Тревиль, - произнес кардинал, сохраняя совершенное
хладнокровие, - не сказал вам, что этот ни в чем не повинный мушкетер,
что этот благородный человек за час до того с обнаженной шпагой напал на
четырех комиссаров, посланных мною для расследования по делу чрезвычай-
ной важности.
- Пусть ваше преосвященство докажет это! - воскликнул де Тревиль с
искренностью чисто гасконской и резкостью чисто военной. - Дело в том,
что за час до этого господин Атос, человек - как я осмелюсь доложить ва-
шему величеству - весьма знатного происхождения, оказал мне честь отобе-
дать у меня и беседовал у меня в гостиной с герцогом де Ла Тремулем и
графом де Шалю.
Король взглянул на кардинала.
- Все, о чем я говорил, - произнес кардинал в ответ на безмолвный
вопрос короля, - изложено в протоколе, подписанном пострадавшими. Имею
честь представить его вашему величеству.
- Неужели протокол судейских чиновников стоит честного слова военно-
го? - гордо спросил де Тревиль.
- Полно, полно, Тревиль, - сказал король, - замолчите!
- Если его преосвященство подозревает кого-либо из моих мушкетеров, -
ответил де Тревиль, - то ведь справедливость господина кардинала доста-
точно известна всем, и я сам прошу о расследовании.
- В доме, где происходил этот обыск, - проговорил кардинал все с тем
же хладнокровием, - живет, если я по ошибаюсь, некий беарнец, друг этого
мушкетера?
- Ваше преосвященство имеет в виду д'Артаньяна?
- Я имею в виду молодого человека, которому вы, господин де Тревиль,
покровительствуете.
- Да, ваше преосвященство, совершенно верно.
- Не считаете ли вы возможным, что этот молодой человек дурно вли-
ял...
- ...на господина Атоса, человека, который вдвое старше его? - пере-
бил де Тревиль. - Нет, ваша светлость, не считаю возможным. Кроме того,
господин д'Артаньян также провел вечер у меня.
- Вот так история! - воскликнул кардинал. - По-видимому, решительно
все провели вечер у вас!
- Не подвергает ли ваше преосвященство сомнению мои слова? - спросил
де Тревиль, которому краска гнева залила лицо.
- Нет, боже меня упаси! - произнес кардинал. - Но в котором часу
д'Артаньян был у вас?
- О, это я могу совершено точно сообщить вашему высокопреосвященству:
когда он вошел, я как раз заметил, что часы показывали половину десято-
го, хотя мне казалось, что уже позднее.
- А в котором часу он покинул ваш дом?
- В половине одиннадцатого. Через час после этих событий.
- Но в конце-то концов... - сказал кардинал, который ни на минуту не
усомнился в правдивости де Тревиля и чувствовал, что победа ускользает
от него, - но ведь в конце-то концов Атоса задержали в этом самом доме
на улице Могильщиков.
- Разве другу воспрещается навещать друга, мушкетеру моей роты - под-
держивать братскую дружбу с гвардейцем из роты господина Дезэссара?
- Да, если дом, где он встречается со своим другом, подозрителен.
- Дело ведь в том, что дом этот подозрителен, Тревиль, - вставил ко-
роль. - Вы этого, может быть, не знали...
- Да, ваше величество, я действительно этого не знал. Но я убежден,
что это не относится к части дома, занятой господином д'Артаньяном, ибо
я могу вас уверить, что нет более преданного слуги вашего величества и
более глубокого почитателя господина кардинала.
- Не этот ли самый д'Артаньян ранил когда-то де Жюссака в злополучной
схватке у монастыря кармелиток? - спросил король, взглянув на кардинала,
покрасневшего от досады.
- А на следующий день поразил Бернажу, - поспешил заметить де Тре-
виль. - Да, ваше величество, он самый; у вашего величества отличная па-
мять.
- Так что же мы решим? - спросил король.
- Это скорее дело вашего величества, чем мое, - сказал кардинал. - Я
настаиваю на виновности этого Атоса.
- А я отрицаю ее! - воскликнул де Тревиль. - Но у его величества есть
судьи, и судьи разберутся.
- Совершенно верно, - сказал король. - Предоставим это дело судьям.
Им судить, они и рассудят.
- Печально все же, - вновь заговорил де Тревиль, - что в такое злос-
частное время, как наше, самая чистая жизнь, самая неоспоримая доброде-
тель не может оградить человека от позора и преследований. И армия, смею
вас заверить, не очень-то будет довольна тем, что становится предметом
жестоких преследований по поводу каких-то полицейских историй.
Слова были неосторожны. Но Тревиль бросил их, зная им цену. Он хотел
вызвать взрыв, а взрыв сопровождается пламенем, которое освещает все
кругом.
- Полицейские истории! - вскричал король, ухватившись за слова де
Тревиля. - Полицейские истории! Какое понятие вы имеете обо всем этом,
сударь? Займитесь вашими мушкетерами и не сбивайте меня с толку! Послу-
шать вас, так можно подумать, что стоит арестовать мушкетера - и Франция
уже в опасности. Сколько шуму из-за какого-то мушкетера! Я прикажу арес-
товать их целый десяток, черт возьми! Сотню! Всю роту! И никому не поз-
волю пикнуть!
- Если мушкетеры подозрительны вашему величеству, значит, они винов-
ны, - сказал де Тревиль. - Поэтому я готов, ваше величество, отдать вам
мою шпагу. Ибо, обвинив моих солдат, господин кардинал, не сомневаюсь, в
конце концов возведет обвинение и против меня. Поэтому лучше будет, если
я признаю себя арестованным вместе с господином Атосом, с которым это
уже произошло, и с господином д'Артаньяном, с которым это, вероятно, в
ближайшем будущем произойдет.
- Гасконский упрямец, замолчите вы наконец! - сказал король.
- Ваше величество, - ответил де Тревиль, ничуть не понижая голоса, -
пусть вернут мне моего мушкетера или пусть его судят.
- Его будут судить, - сказал кардинал.
- Если так - тем лучше. Прошу, в таком случае, у вашего величества
разрешения защищать его.
Король побоялся вспышки.
- Если бы у его преосвященства, - сказал он, - не было причин личного
свойства...
Кардинал понял, к чему клонит король, и предупредил его.
- Прошу прощения, - проговорил он, - но, если ваше величество считает
меня пристрастным, я отказываюсь от участия в суде.
- Вот что, - сказал король, - поклянитесь именем моего отца, что Атос
находился у вас, когда происходили эти события, и не принимал в них
участия.
- Клянусь вашим славным отцом и вами, которого я люблю и почитаю пре-
выше всего на свете!
- Подумайте, ваше величество, - произнес кардинал. - Если мы освобо-
дим заключенного, то уж никогда не узнаем истины.
- Господин Атос всегда окажется на месте и будет готов дать ответ,
как только господа судейские сочтут нужным допросить его, - сказал де
Тревиль. - Он никуда не скроется, господин кардинал, будьте покойны. От-
ветственность за него я принимаю на себя.
- Ив самом деле, он не убежит, - согласился король. - Его всегда мож-
но будет найти, как сказал господин де Тревиль. Кроме того, - добавил
он, понизив голос и умоляюще взглянув на кардинала, - не будем вызывать
у них беспокойства, это лучшая политика.
Эта политика Людовика XIII заставила Ришелье улыбнуться.
- Приказывайте, ваше величество. Вы имеете право помилования.
- Помилование может быть применено только к виновным, - сказал де
Тревиль, желавший, чтобы последнее слово осталось за ним. - А мой мушке-
тер невиновен. Поэтому ваше величество окажете ему не милость" а спра-
ведливость.
- Он в Фор-Левеке? - спросил король.
- Да, ваше величество, и в одиночной камере, без права сношения с
внешним миром, как последний преступник.
- Черт возьми! - пробормотал король. - Что же нужно сделать?
- Подписать приказ об освобождении, и все будет кончено, - сказал
кардинал. - Я такого же мнения, как ваше величество, и считаю поручи-
тельство господина де Тревиля более чем достаточным.
Тревиль поклонился, преисполненный радости, к которой примешивалась
тревога. Этой неожиданной уступчивости он предпочел бы настойчивое соп-
ротивление со стороны кардинала.
Король подписал приказ об освобождении, и де Тревиль поспешил уда-
литься, унося его с собой.
В ту минуту, когда он уже выходил, кардинал, приветливо улыбнувшись
ему, обратился к королю:
- Какое единодушие между начальником и солдатами царит у ваших мушке-
теров, ваше величество! Это весьма полезно для службы и делает честь
всей роте.
"Можно не сомневаться, что он в самом ближайшем будущем сыграет со
мной какую-нибудь скверную шутку, - подумал де Тревиль. - Никогда не
угадаешь, что у него на уме. Но нужно спешить. Король в любую минуту мо-
жет изменить свое решение, а засадить снова в Бастилию или в Фор-Левек
человека, только что оттуда выпущенного, в конце концов сложнее, чем ос-
тавить в заключении узника, уже сидящего там".
Господин де Тревиль с торжеством вступил в Фор-Левек и освободил Ато-
са, неизменно сохранявшего вид спокойного безразличия.
При первой же встрече с д'Артаньяном де Тревиль сказал ему:
- На этот раз вам повезло. С вами рассчитались за ранение де Жюссака.
Неоплаченным остается еще поражение Бернажу. Будьте настороже.
Де Тревиль был прав, не доверяя кардиналу и считая, что не все еще
кончено. Не успел капитан мушкетеров закрыть за собой дверь, как его
преосвященство повернулся к королю.
- Теперь, когда мы остались наедине, - сказал он, - если угодно ваше-
му величеству, поговорим о важных вещах. Ваше величество! Герцог Бекин-
гэм провел пять дней в Париже и отбыл только сегодня утром.
XVI
О ТОМ, КАК КАНЦЛЕР СЕГЬЕ НЕ МОГ НАЙТИ КОЛОКОЛ, ЧТОБЫ УДАРИТЬ В НЕГО,
ПО СВОЕМУ ОБЫКНОВЕНИЮ
Трудно даже представить себе, какое впечатление эти слова произвели
на Людовика XIII. Он вспыхнул, но тут же краска сбежала с его лица. И
кардинал сразу понял, что одним ударом отвоевал потерянные позиции.
- Герцог Бекингэм в Париже! - воскликнул король. - Зачем же он приез-
жал сюда?
- Надо полагать, чтобы вступить в заговор с вашими врагами - испанца-
ми и гугенотами.
- Нет! Клянусь, нет! Чтобы в заговоре с госпожой де Шеврез, госпожой
де Лонгвиль и всеми Конде посягнуть на мою честь!
- Ваше величество, как можете вы допустить такую мысль! Королева так
благоразумна, а главное - так любит ваше величество!
- Женщина слаба, господин кардинал. Что же касается большой любви, то
у меня свое мнение на этот счет.
- Тем не менее, - сказал кардинал, - я утверждаю, что герцог приезжал
в Париж с целями чисто политическими.
- А я уверен, что с совершенно другими целями. Но если королева вино-
вата, то горе ей!
- В самом деле, - произнес кардинал, - как ни тяжко мне допустить да-
же мысль о такой возможности... Ваше величество напомнили мне одну вещь:
госпожа де Ланнуа, которую я, следуя приказу вашего величества, нес-
колько раз допрашивал, сегодня утром сообщила мне, что в позапрошлую
ночь ее величество очень поздно не ложилась, что сегодня утром королева
много плакала и что весь день она писала.
- Все понятно! - воскликнул король. - Писала, разумеется, ему! Карди-
нал, добудьте мне все бумаги королевы.
- Но как же достать их, ваше величество? Мне кажется, что ни я, ни
ваше величество не можем взять это на себя.
- А как поступили с женой маршала д'Анкра? - воскликнул король в по-
рыве неудержимого гнева. - Обыскали ее шкафы и в конце концов ее самое.
