пышностью, которые могли обеспечить средства города и человеческая изоб-
ретательность.
Принцесса, простившись с английским флотом, в последний раз при-
ветствовала родину, послав поклон родному флагу, и, окруженная блестящей
свитой, села в карету.
Де Гиш надеялся, что Бекингэм вернется в Англию вместе с адмиралом,
но герцогу удалось доказать королеве, что принцессе неприлично прибыть в
Париж почти одинокой.
Когда было решено, что Бекингэм будет сопровождать принцессу, герцог
окружил себя свитой из английских дворян и офицеров, так что к Парижу
двинулась целая армия, разбрасывая золото и поражая своим блеском города
и села, через которые она проезжала.
Стояла дивная погода. Франция была прекрасна, но особенно хороша ка-
залась дорога, по которой двигался кортеж. Весна устилала путь молодых
людей душистыми цветами и листьями. Нормандия с ее богатой расти-
тельностью, голубым небом, серебристыми реками представлялась раем новой
сестре короля.
Путешествие превратилось в сплошной праздник. Де Гиш и Бекингэм забы-
ли обо всем: де Гиш - стремясь отдалить от принцессы англичанина, Бекин-
гэм - стараясь укрепить в сердце принцессы память о родине, с которой у
него связывались воспоминания счастливых дней.
Но бедный герцог замечал, что в сердце принцессы все глубже проникала
любовь к Франции, а образ его дорогой Англии с каждым днем бледнел в ее
душе. Он замечал, что все его заботы не вызывали никакой признательнос-
ти, и он мог сколько угодно гарцевать на горячем йоркширском коне, не
привлекая внимания принцессы, лишь изредка бросавшей на него рассеянный
взгляд.
Тщетно, желая привлечь к себе ее взор, терявшийся вдали, щеголял он
силой, ловкостью, резвостью своего коня. Тщетно, горяча скакуна, пускал
он его карьером, рискуя разбиться о деревья или упасть в ров, а потом
брал барьеры или мчался по склонам крутых холмов. Привлеченная шумом,
принцесса на мгновение поворачивала к нему голову, но скоро с легкой
улыбкой возвращалась к беседе со своими верными телохранителями - Раулем
и де Гишем, которые спокойно ехали рядом с каретой.
Бекингэм испытывал жесточайшие муки ревности. Невыразимое, жгучее
страдание проникло в его кровь, терзало его сердце. Чтобы доказать, как
ясно он сознает свое безумие и как хочется ему искупить свое заблуждение
скромностью, герцог укрощал коня, облитого потом и покрытого густыми
хлопьями пены, заставлял его грызть удила, сдерживая его близ кареты в
толпе придворных.
Иногда, в виде вознаграждения, он слышал одобрение принцессы, но и
оно звучало почти как упрек.
- Отлично, герцог, - говорила она, - теперь вы благоразумны.
Иногда Рауль останавливал его:
- Вы погубите своего коня, герцог Бекингэм.
И Бекингэм терпеливо выслушивал замечания Бражелона, инстинктивно
чувствуя, что Рауль умерял порывы де Гиша. Если бы не Рауль, какой-ни-
будь безумный поступок со стороны де Гиша или его, Бекингэма, довел бы
дело до разрыва, до скандала, быть может до изгнания.
Со времени памятной беседы между молодыми людьми в Гавре, когда Рауль
дал почувствовать герцогу всю неуместность проявлений его страсти, Бе-
кингэм испытывал невольное влечение к Раулю.
Часто он вступал с ним в разговор и почти всегда заводил речь либо о
графе де Ла Фер, либо о даАртаньяне, их общем друге, которым герцог вос-
хищался так же сильно, как Рауль.
Бражелон был особенно рад, когда разговор касался этой темы в при-
сутствии де Варда. Последнего в течение всего путешествия раздражало
превосходство Бражелона и его влияние на де Гиша. У де Варда был хитрый
и пытливый взгляд, свойственный злым душам; он немедленно заметил печаль
де Гиша и его любовь к принцессе.
Но вместо того чтобы относиться к этому чувству с такой же сдержан-
ностью, какую проявлял Рауль, вместо того чтобы щадить, подобно Раулю,
достоинство графа и соблюдать приличия, де Вард намеренно задевал чувст-
вительную струну де Гиша, дразня его юношескую отвагу и гордость.
Однажды вечером, во время остановки в Манте, де Гиш и де Вард разго-
варивали, опершись на ограду, Рауль и Бекингэм тоже беседовали, прогули-
ваясь взад и вперед, а Маникан занимал принцессу и королеву, которые об-
ращались с ним запросто благодаря гибкости его ума, добродушию и мягкос-
ти характера.
- Сознайся, - сказал де Вард графу, - что ты очень болен и твой нас-
тавник не может исцелить тебя.
- Я тебя не понимаю, - удивился граф.
- А понять не трудно: ты сохнешь от любви.
- Вздор, де Вард, вздор!
- Это было бы действительно вздором, если бы принцесса оставалась
равнодушной к твоим мукам. Но она обращает на них такое внимание, что
просто компрометирует себя. Я, право, боюсь, как бы по приезде в Париж
твой наставник де Бражелон не выдал вас обоих.
- Де Вард! Де Вард! Опять нападки на Бражелона!
- Ну, полно, что за ребячество, - сказал вполголоса злой гений графа,
- ты не хуже меня знаешь все, что я хочу сказать. Ты отлично видишь, что
взгляд принцессы смягчается, когда она говорит с тобой. По звуку ее го-
лоса ты понимаешь, что ей нравится слушать тебя. Ты чувствуешь, что она
внимает стихам, которые ты декламируешь ей, и ты не станешь отрицать,
что она каждое утро рассказывает тебе, что плохо спала ночь.
- Правда, де Вард, правда. Но зачем ты мне все это говоришь?
И он тревожно повернулся в сторону принцессы, точно отвергая намеки
де Варда и в то же время желая найти им подтверждение в ее глазах.
- Ага, - засмеялся де Вард, - посмотри: видишь, она тебя зовет? Иди,
пользуйся случаем: наставника нет поблизости.
Де Гиш не мог выдержать. Непреодолимое чувство влекло его к принцес-
се.
Де Вард с улыбкой посмотрел ему вслед.
- Вы ошиблись, сударь, - произнес Рауль, перепрыгнув через ограду, на
которую только что опирались два собеседника, - наставник здесь, и он
слушает вас.
Услышав голос Рауля, который де Вард узнал раньше, чем обернулся, он
наполовину обнажил шпагу.
- Вложите шпагу в ножны, - потребовал Рауль, - вы знаете, что во вре-
мя нашего путешествия все попытки такого рода бесполезны. Вложите шпагу,
но не давайте воли и языку. Зачем отравляете вы сердце человека, которо-
го зовете другом? Меня вы хотите восстановить против честного человека,
друга моего отца и моих близких. В сердце Гиша вы хотите вселить любовь
к невесте вашего повелителя. Право, сударь, я счел бы вас изменником и
подлецом, если бы по справедливости не находил вас безумным.
- Сударь, - вскричал выведенный из себя де Вард, - видно, назвав вас
наставником, я не ошибся! Вы напоминаете иезуита с розгой, а не дворяни-
на. Прошу вас, не говорите со мной таким тоном. Я ненавижу даАртаньяна
за то, что он совершил подлость по отношению к моему отцу.
- Вы лжете, сударь, - холодно сказал Рауль.
- О, - воскликнул де Вард, - вы обвиняете меня во лжи!
- Почему бы нет, если то, что вы говорите, - ложь?
- Вы обвиняете меня во лжи и не беретесь за шпагу?
- Сударь, я дал себе слово убить вас только тогда, когда вручу прин-
цессу ее супругу.
- Убить меня? О, ваш пук розог не может убить, господин педант.
- Конечно, нет, - спокойно возразил Рауль, - но шпага даАртаньяна
убивает, а эта шпага в моих руках, и он сам научил меня владеть ею. И
этой шпагой я отомщу за его имя, оскорбленное вами.
- Виконт, виконт, - воскликнул де Вард, - берегитесь! Если вы тотчас
же не попросите извинения, все средства мести будут для меня хороши.
- Ого! - произнес Бекингэм, неожиданно появляясь на поле брани. - Вот
угроза, которая наводит на мысль об убийстве и не особенно приличествует
дворянину.
- Что вы говорите, герцог? - спросил де Вард, обернувшись.
- Я говорю, что ваши слова режут мой слух англичанина.
- Если так, герцог, - крикнул взбешенный де Вард, - тем лучше. По
крайний мере, в вашем лице я встречу человека, который не ускользнет у
меня между пальцев. Итак, примите мои слова как угодно.
- Я принимаю их как должно, - ответил Бекингэм свойственным ему высо-
комерным тоном, который придавал его словам вызывающий характер даже в
обычной беседе. - Де Бражелон - мой друг; вы оскорбляете виконта, и вы
дадите мне удовлетворение за это.
Де Вард взглянул на Бражелона, который, держась избранной им тактики,
хранил спокойствие, даже услышав вызов герцога.
- Прежде всего, мои слова, надо полагать, вовсе не задевают господина
де Бражелона. Ведь у виконта есть шпага, но он, видимо, не считает себя
оскорбленным.
- Но вы кого-то оскорбляете?
- Конечно, даАртаньяна, - продолжал де Вард, заметив, что это имя
служило единственным средством возбудить гнев Рауля.
- Тогда, - заметил Бекингэм, - дело другого рода.
- Не правда ли - спросил де Вард. - Друзья д'Артаньяна должны его за-
щищать.
- Я вполне разделяю ваше мнение, - ответил англичанин, к которому
вернулось хладнокровие. - За Бражелона я не мог вступиться, потому что
он здесь; но раз дело касается господина даАртаньяна...
- Вы уступаете, не правда ли? - произнес де Вард.
- Нет, напротив, я обнажаю шпагу, - сказал Бекингэм. - Может быть,
господин даАртаньян и обидел вашего отца, но моему он оказал или, во
всяком случае, хотел оказать большую услугу.
Лицо де Варда выразило изумление.
- ДаАртаньян, - заявил Бекингэм, - самый храбрый и честный дворянин,
какого я знаю, и так как я лично многим обязан ему, я с восторгом возме-
щу вам его неоплаченный долг ударом шпаги.
И Бекингэм ловким движением обнажил свою шпагу, поклонился Раулю и
стал в позицию.
Де Вард сделал шаг вперед, чтобы скрестить клинки.
- Нет, нет, господа, - поторопился Рауль, выступая и разнимая против-
ников. - Все это не стоит того, чтобы люди пытались заколоть друг друга
почти на глазах принцессы. Господин де Вард злословит, даже не зная гос-
подина даАртаньяна.
- Ого! - сказал де Вард, скрежеща зубами и опуская острие шпаги на
носок своего сапога. - Вы говорите, что я не знаю даАртаньяна?
- Да, да, вы его не знаете, - холодно настаивал Рауль. - Вам даже не-
известно, где он сейчас.
- Я? Не знаю, где он?
- Без сомнения, потому что вы стараетесь ссориться из-за него с дру-
гими, вместо - того чтобы отыскать д'Артаньяна там, где он находится.
Де Вард побледнел.
- Так я вам скажу, где он, - продолжал Рауль, - господин даАртаньян в
Париже. Когда он дежурит, он находится в Лувре, а когда свободен, то у
себя, на Ломбардской улице. ДаАртаньяна легко найти в одном из этих
мест. У вас накопилось столько злобы против него, что вы будете недос-
тойны имени порядочного человека, если не потребуете, от даАртаньяна
удовлетворения, которого, по-видимому, просите у всех, кроме него.
Де Вард отер пот, выступивший у него на лбу.
- Фи, господин де Вард, - презрительно усмехнулся Рауль, - не следует
затевать ссоры на каждом шагу, когда издан указ, запрещающий дуэли. Ко-
роль разгневается на нас за наше непослушание в такую минуту, и он будет
прав.
- Отговорки, - прошептал де Вард, - уловки!
- Полно, - возразил Рауль. - Что за бредни, мой дорогой господин де
Вард! Вы отлично знаете, что герцог Бекингэм человек храбрый, что он де-
сяток раз обнажал свою шпагу и охотно будет драться в одиннадцатый. Он
носит имя, налагающее известные обязательства. Что же касается меня, то
вы хорошо понимаете, не правда ли, что я не боюсь вас. Я дрался под Сан-
сом, в Блено, в Дюнах, впереди канониров, в ста шагах перед фронтом,
тогда как вы, кстати сказать, были в ста шагах за ним. Правда, тогда
сражалось слишком много народу, и ваша храбрость оказалась бы незамечен-
ной; вот почему вы ее скрывали. Здесь же это будет зрелищем, скандалом.
Вам хочется заставить говорить о себе, все равно по какому поводу. Поэ-
тому не рассчитывайте на меня, господин де Вард, в этом отношении: я не
