себе на ужин жареного чирка, бретонских лепешек и сидра, еще более бре-
тонского, чем все остальное.
XIX
Д'АРТАНЬЯН ЗНАКОМИТСЯ С ПОЭТОМ, КОТОРЫЙ СДЕЛАЛСЯ НАБОРЩИКОМ, ЧТОБЫ
ПЕЧАТАТЬ СВОИ СТИХИ
Прежде чем сесть за стол, ДаАртаньян, по своему обыкновению, решил
собрать кое-какие сведения. Но он хорошо знал аксиому любопытства:
расспрашивая других, надо и самому приготовиться к вопросам с их сторо-
ны, а потому принялся подыскивать подходящего собеседника.
Во втором этаже гостиницы расположилось двое постояльцев, по-видимо-
му, также дожидавшихся ужина.
Один из них путешествовал в сопровождении слуги и, вероятно, занимал
значительное общественное положение. ДаАртаньян успел заметить стоявших
в конюшне двух прекрасных, сытых лошадей, на которых приехали путешест-
венник и его слуга.
Другой маленький, тщедушный человек, в пыльном балахоне, поношенной
одежде и в сапогах, потрепанных скорее от ходьбы, чем от верховой езды,
приехал из Нанта на тележке, запряженной лошадью совершенно под стать
Хорьку. В тележке лежало несколько больших тюков, завернутых в куски ли-
нялой материи.
- Вот подходящий для меня человек, - решил д'Артаньян. - Моего поля
ягода. Почему бы господину Аньяну в его старом сером кафтане и потертой
скуфейке не поужинать с господином в драных сапогах, путешествующим на
старой лошади?
И ДаАртаньян позвал хозяина гостиницы, приказал подать ему ужин в
комнату постояльца со скромной внешностью, сам поднялся по деревянной
лестнице и постучался в дверь его комнаты.
- Войдите, - пригласил незнакомец.
ДаАртаньян вошел, сложив губы бантиком, с тарелкой под мышкой, держа
в одной руке шляпу, в другой - свечу.
- Простите, сударь, - сказал он, - я путешествую, как и вы, и ни с
кем не знаком в этой гостинице, а у меня скверная привычка скучать, ког-
да приходится ужинать в одиночестве. Все, что я ем, кажется мне невкус-
ным и не идет впрок. Я увидел вас, когда вы сошли вниз и приказывали,
чтобы вам открыли устрицы. Вы мне очень понравились. Кроме того, я заме-
тил, что у вас точно такая же лошадь, как у меня, и хозяин, вероятно по-
этому, поставил их в конюшне рядом. Почему бы, сударь, раз лошади подру-
жились, не соединиться и их владельцам? Вот я и пришел просить у вас
разрешения поужинать вместе с вами. Зовут меня Аньян. Я - управляющий
одного богатого вельможи, который желает приобрести солончаки в этой
местности и послал меня посмотреть, не найдется ли здесь что-нибудь под-
ходящее. Позвольте мне прибавить, сударь, что я был бы счастлив, если бы
моя физиономия так же понравилась вам, как пришлась мне по сердцу ваша.
ДаАртаньян, в сущности, видел незнакомца в первый раз, потому что не
успел рассмотреть его внизу.
У него были блестящие черные глаза, желтоватая кожа и морщины на лбу;
на вид ему было лет пятьдесят. В общем, черты его лица выражали доброду-
шие, хотя во взгляде светилось лукавство.
"Этот человек, - подумал даАртаньян, - должно быть, много работал го-
ловой; может быть, это ученый, потому что нижняя часть лица - рот, нос и
подбородок - очень мало выразительна".
- Сударь, - отвечал тот, кого так тщательно изучал даАртаньян, - вы
оказываете мне большую честь. Не могу сказать, чтобы я когда-либо испы-
тывал скуку; у меня есть общество, которое не дает мне скучать, - доба-
вил он с улыбкой, - но тем не менее я очень рад видеть вас.
В то же время человек в поношенных сапогах бросил тревожный взгляд на
стол, где устриц уже не было и лежал лишь кусок соленого сала.
- Сударь, - поспешил сказать даАртаньян, - сейчас хозяин принесет сю-
да прекрасную дичь и замечательные лепешки.
Во взгляде незнакомца даАртаньян прочел опасение, что к нему хочет
присоединиться субъект, ищущий случая угоститься на чужой счет. ДаАр-
таньян угадал правильно: при его последних словах лицо незнакомца сразу
просветлело.
Действительно, через минуту хозяин принес названные блюда. Новые зна-
комые уселись за стол и по-братски разделили поданную пищу и оставшийся
кусок соленого сала.
- А ведь хорошая вещь компания, не правда ли, сударь? - заметил даАр-
таньян.
- Чем? - спросил с полным ртом незнакомец.
- Сейчас расскажу, - отвечал даАртаньян.
Незнакомец приостановил работу своих челюстей, чтобы лучше слушать.
- Во-первых, - начал даАртаньян, - вместо одной свечи, которая была у
каждого из нас в отдельности, тут их две.
- Правда, - сказал незнакомец, изумленный правильностью этого замеча-
ния.
- Затем, вы, как я погляжу, отдаете предпочтение моим лепешкам, а я
вашему салу.
- Тоже верно.
- Наконец, больше яркого света и пищи по вкусу я ценю удовольствие,
получаемое в приятной беседе.
- Вы, я вижу, весельчак, - сказал незнакомец с улыбкой.
- Да, я человек веселый, как все люди с пустой головой. Вот вы другое
дело: в ваших глазах светится гений.
- Ах, что вы, сударь...
- Позвольте предложить вам один вопрос.
- Какой?
- Вы ученый, не правда ли?
- Нет, но, пожалуй, вроде того... Я писатель.
- Ну, вот видите! - вскрикнул даАртаньян, радостно хлопая в ладоши. -
Я не ошибся... Это чудесно.
- Почему же, сударь?
- Разве не счастье провести вечер в обществе писателя, и, может быть,
знаменитого?
- Ну, положим, знаменитый - не совсем подходящее слово, - возразил
незнакомец, покраснев.
- Скромен! О, как он скромен! - произнес в умилении даАртаньян. -
Скажите же мне названия ваших произведений, если не хотите сказать ваше
имя.
- Меня зовут Жюпене, сударь, - сказал незнакомец.
- Прекрасное имя, - похвалил даАртаньян, - мне кажется, что я слыхал
его.
- Я пишу стихи, - произнес поэт.
- Значит, я читал их.
- Я написал трагедию.
- Значит, я ее видел.
Поэт опять покраснел.
- О нет, ведь мои стихи не были напечатаны.
- Так, значит, я помню ваше имя по трагедии.
- Вы также ошибаетесь, потому что актеры бургундского театра не захо-
тели ее играть, - сказал поэт с гордой улыбкой, тайна которой известна
только непризнанным талантам.
ДаАртаньян закусил губу.
- Итак, вы видите, сударь, - продолжал поэт, - что вы ошибаетесь на
мой счет: вы не знаете меня и не могли ничего обо мне слышать.
- Вот что меня сбивает с толку: имя Жюпене звучит красиво и кажется
мне достойным широкой известности, как имена Корнеля, Ротру или Гарнье.
Я все-таки надеюсь, сударь, что за десертом вы познакомите меня с вашей
трагедией. Это будет для меня лучшее пирожное, черт возьми!.. Простите,
сударь, у меня вырвалось бранное слово, которое часто повторяет мой гос-
подин. Иногда и я позволяю себе вставить это словцо, конечно, в его от-
сутствие. Правда, сударь, сидр этот очень плох? Вы согласны? И кувшин
какой-то кривобокий, еле стоит на столе. Надо бы подложить под него
что-нибудь.
- Погодите.
Поэт пошарил в кармане и достал продолговатый четырехугольный кусочек
металла толщиной в строку, длиной дюйма в полтора Но едва он вытащил
его, как поспешил сунуть обратно, видимо, смущенный своей неосторож-
ностью. ДаАртаньян заметил это: от него ничего не ускользало.
Он протянул руку к куску металла.
- Простите, вот интересная штука; можно посмотреть?
- Конечно, - ответил поэт, - но сколько вы ни будете рассматривать,
вы все равно не поймете, для чего он предназначен, пока я не скажу.
ДаАртаньян заметил некоторое колебание в тоне поэта и поспешность, с
какой он хотел спрятать обратно в карман кусок металла.
Он, по обыкновению, насторожился. Впрочем, несмотря на уверения Жюпе-
не, он сразу же понял, что это такое.
- Вы догадываетесь, что это? - продолжал поэт.
- Нет, - ответил ДаАртаньян, - право, не знаю.
- Так знайте, сударь, - сказал Жюпене, - этот кусок металла - буква
типографского шрифта.
- Да что вы!
- Прописная буква...
- Скажите пожалуйста, - вскричал ДаАртаньян, широко раскрыв глаза.
- Да, сударь, это Ж, начальная буква моего имени.
- Знаете, мне хочется сказать вам...
- Что?
- Нет, не стоит... Я хотел сказать глупость.
- Но почему же? - ответил Жюпене покровительственным тоном.
- Видите ли, я никак не могу понять, как из таких букв можно соста-
вить слово.
- Это вас интересует?
- Ужасно.
- Так вот, смотрите, сейчас я покажу вам эту штуку. Погодите мину-
ту... Теперь смотрите внимательно. ДаАртаньян с величайшим вниманием
наблюдал, как Жюпене вытащил из кармана семь-восемь литер, но несколько
меньшего размера.
- Ого-го! - воскликнул ДаАртаньян.
- Что такое?
- Да у вас в кармане целая типография! Черт возьми! Это в самом деле
любопытно.
- Не правда ли?
- Сколько узнаешь интересного, путешествуя!
- За ваше здоровье! - произнес обрадованный Жюпене.
- И за ваше здоровье, черт побери! Впрочем, этот отвратительный сидр
недостоин человека, привыкшего утолять жажду из источника Иппокрены.
Ведь так, кажется, называете вы, поэты, источник вашего вдохновения?
- Да, сударь, наш источник называется именно так. Название это гре-
ческое и состоит из двух слов: первое hippos, что означает лошадь...
и...
- Сударь, - перебил его ДаАртаньян, - я угощу вас напитком, название
которого происходит от одного французского слова, что не делает его ху-
же... от слова виноград. От этого сидра меня тошнит. Позвольте-ка мне
справиться у трактирщика, не найдется ли у него в погребке несколько хо-
роших бутылок божансийского вина.
На зов даАртаньяна тотчас же явился трактирщик.
- Сударь, - прервал собеседника поэт, - я боюсь, что у нас не будет
времени распить вино, так как я должен воспользоваться приливом, чтобы
сесть на барку.
- На какую барку? - спросил ДаАртаньян.
- На барку, отправляющуюся в Бель-Иль.
"В Бель-Иль, хорошо", - подумал мушкетер.
- О, вам нечего спешить, - заметил трактирщик, раскупоривая бутылку,
- барка отходит только через час.
- Кто же предупредит меня? - спросил поэт.
- Ваш сосед по комнате, - ответил хозяин гостиницы.
- Но я почти не знаю его...
- Как только вы услышите, что он уходит, значит, и вам время ехать.
- Он тоже едет в Бель-Иль?
- Да.
- Этот господин со слугою, вероятно, какой-нибудь дворянин? - спросил
ДаАртаньян.
- Право, не могу вам сказать.
- Неужели вы его не знаете?
- Знаю только, что он пьет то же вино, что и вы.
- Черт побери, вот какая честь для нас, - сказал д'Артаньян, наливая
вино собеседнику, когда трактирщик ушел.
- Значит, вы никогда не видели, как печатают книги? - произнес поэт,
возвращаясь к своей излюбленной теме.
- Никогда.
- Так вот: берутся буквы, составляющие слово...
И он с необыкновенной быстротой и ловкостью подобрал буквы.
- Хорошо, - кивнул даАртаньян, - но как сделать, чтобы буквы держа-
лись вместе? - И он налил второй стакан вина своему собеседнику.
Жюпене усмехнулся с видом превосходства и вытащил из кармана металли-
ческую линейку, на которой начал устанавливать буквы, придерживая их
большим пальцем левой руки.
- А как называется эта железная штука? - спросил даАртаньян. - Навер-
ное, она имеет свое название?
- Она называется наборной линейкой, - сказал Жюпене, - с помощью ее
составляются строки.
- Ну, вот и выходит по-моему: у вас в кармане целая печатня, - заклю-
чил даАртаньян, смеясь таким простодушным смехом, что поэт окончательно
попался на удочку.
- Нет, не совсем так, - ответил он, - но я ленюсь писать, и когда в
голове у меня складывается рифмованная строчка, я сейчас же стараюсь
набрать ее и отпечатать. Это избавляет меня от лишней работы.
"Черт побери! - подумал про себя даАртаньян. - Это требует разъясне-
ний".
Под каким-то благовидным предлогом он встал из-за стола и, сбежав с
лестницы, быстро вошел в сарай, где стояла маленькая тележка Жюпене.
