некоторые подробности.
- Много времени прошло с тех пор, как кончились эти отношения, и вас
тогда еще на свете не было. Не стоит тревожить старые воспоминания из-за
нескольких несчастных брильянтовых подвесок, которые я получил из его
рук и привез во Францию.
- Ах, сударь, - обрадовался Бекингэм, протягивая даАртаньяну руку, -
так это вы! Это вас так упорно искал отец мой! Вы многого могли ждать от
нас!
- Ждать! Тут я мастер. Я всю жизнь свою ждал!
Между тем принцесса, которой наскучило дожидаться, пока незнакомец
подойдет к ней, поднялась со скамьи и направилась к разговаривавшим.
- По крайней мере, - сказал Бекингэм даАртаньяну, - вы недолго будете
ждать услуги, которую требуете от меня.
Он повернулся и, поклонившись леди Генриетте, начал:
- Его величество король, брат ваш, желает, чтобы я представил вашему
высочеству шевалье даАртаньяна.
- Дабы вы имели, ваше высочество, в случае необходимости, твердую
опору и верного друга, - прибавил Парри.
ДаАртаньян поклонился.
- Больше вам нечего сказать, Парри? - спросила принцесса старого слу-
гу, улыбаясь даАртаньяну.
- Король желает еще, чтобы вы, ваше высочество, свято сохранили в па-
мяти имя и заслуги господина даАртаньяна, которому его величество, как
он сам изволит говорить, обязан своим возвращением в Англию.
Бекингэм, принцесса и Рочестер переглянулись с удивлением.
- Это тоже маленькая тайна, - сказал д'Артаньян, - и я, вероятно, не
стану хвастать ею перед сыном короля Карла Второго, как я не хвастал,
говоря с вами, герцог, брильянтовыми подвесками.
- Ваше высочество, - заметил Бекингэм, - шевалье во второй раз напо-
минает мне о происшествии, которое столь меня интересует, что я попрошу
у вас позволения похитить господина даАртаньяна на минуту и переговорить
с ним наедине.
- Извольте, милорд, - отвечала принцесса, - но, смотрите, не удержи-
вайте его долго и возвратите мне поскорее друга, столь преданного моему
брату.
Я она подала руку Рочестеру.
Бекингэм отошел с даАртаньяном.
- Ах, шевалье, - начал герцог, - расскажите мне всю историю с
брильянтами; никто не знает ее в Англии, даже сын того, кто был ее геро-
ем.
- Милорд, один человек в мире имел право рассказать эту историю, как
вы выражаетесь: то был ваш отец. Он счел нужным молчать; прошу позволе-
ния последовать его примеру.
И даАртаньян поклонился с видом человека, на которого не подействуют
никакие убеждения.
- Если так, сударь, - сказал Бекингэм, - простите мою нескромность; и
если я когда-нибудь поеду во Францию...
Он обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на Принцессу; но она,
казалось, вовсе не думала о нем, увлеченная разговором с Рочестером. Бе-
кингэм вздохнул.
- Что же? - спросил даАртаньян.
- Я говорил, что если я когда-нибудь поеду во Францию...
- Вы поедете туда, милорд, - сказал даАртаньян с улыбкой, - я вам ру-
чаюсь.
- А почему?
- О, я хороший пророк, и когда я предсказываю, редко ошибаюсь. Итак,
если вы поедете во Францию...
- Осмелюсь ли я попросить у вас - чья драгоценная дружба возвращает
троны королям, - осмелюсь ли я попросить у вас частицу того участия, ка-
кое вы оказывали моему отцу?
- Милорд, - отвечал даАртаньян, - поверьте, я буду польщен, если вы
пожелаете вспомнить, что вы виделись со мной здесь. А теперь разреши-
те...
И он повернулся к принцессе:
- Ваше высочество, вы - французская принцесса, и потому я надеюсь ви-
деть вас в Париже. Счастливейшим днем моей жизни будет тот, когда вы по-
желаете дать мне какое-нибудь приказание, доказав тем, что вы не забыли
совета вашего августейшего брата.
И он поклонился принцессе, которая царственным движением подала ему
руку для поцелуя.
- Ах, что надо сделать, чтобы заслужить у вашего высочества такую ми-
лость? - прошептал Бекингэм.
- Спросите у шевалье даАртаньяна, - отвечала принцесса, - он скажет
вам.
XXXVI
КАКИМ ВОЛШЕБСТВОМ Д'АРТАНЬЯН ИЗВЛЕК ИЗ СОСНОВОГО ЯЩИКА КОТТЕДЖ
Слова короля о самолюбии Монка очень встревожили даАртаньяна. Лейте-
нант всю жизнь умел выбирать врагов, и когда ими оказывались люди неп-
реклонные и непобедимые, значит, он сам того хотел. Но взгляды сильно
меняются с возрастом: каждый год приносит перемену в образе мыслей. Об-
раз мыслей - это волшебный фонарь, в котором глаз человека каждый раз
меняет оттенки. Так что с последнего дня какого-либо года, когда вы ви-
дели все белым, до первого дня следующего, когда все кажется вам черным,
достаточно промежутка в одну ночь.
Когда даАртаньян выехал из Кале со своими десятью головорезами, его
так же мало страшила встреча с Голиафом, Навуходоносором или Олоферном,
как стычка с рекрутами или спор с трактирной хозяйкой. Он походил на го-
лодного ястреба, налетающего на барана. Голод ослепляет. Но когда даАр-
таньян насытился, когда он разбогател, победил, совершил исключительно
трудный подвиг, тогда он потерял охоту рисковать и стал учитывать все
возможные неудачи.
Возвращаясь с аудиенции, он думал только об одном: как бы не задеть
такого сильного человека, как Монк, человека, которого старался, не за-
девать сам Карл II, хотя он и был королем. Едва утвердившись на престо-
ле, король еще нуждался в покровительстве и, конечно, рассуждал даАр-
таньян, не откажет этому покровителю в удовольствии сослать даАртаньяна,
заточить его в Миддлсекскую башню или утопить во время переправы из Дув-
ра в Булонь. Короли всегда с готовностью оказывают своим вице-королям
услуги такого сорта.
Впрочем, если Монк вздумает мстить, он обойдется и без короля. Королю
пришлось бы только простить ирландскому вице-королю его действия против
даАртаньяна. Сказанных со смехом слов: te absolve [10] или сделанной ка-
ракулями пометки на пергаменте: "Король Карл" было бы совершенно доста-
точно, чтобы успокоить совесть герцога Олбермеля. Щедрая фантазия бедня-
ги д'Артаньяна рисовала ему картину верной гибели, если слова эти будут
произнесены или написаны.
Притом же наш предусмотрительный мушкетер чувствовал, что в этом слу-
чае он останется совсем одинок: дружба Атоса не поможет. Если бы дело
шло об ударах шпагой, мушкетер мог положиться на своего товарища; но да-
Артаньян слишком хорошо знал Атоса и был уверен, что при щекотливых от-
ношениях с королем можно будет все свалить на несчастный случай, который
позволит оправдать Монка или Карла II, причем Атос непременно станет за-
щищать честность и благородство оставшихся в живых и только поплачет над
могилою друга, сочинив великолепную эпитафию.
- Решительно, - заключил гасконец, обдумав все это, - необходимо по-
пасть в милость к Монку и убедиться, что он равнодушен к случившемуся.
Если, боже упаси, он все еще сердится и не забыл обиду, то я отдам свои
деньги Атосу и останусь в Англии, сколько будет нужно, чтобы хорошенько
изучить генерала; а потом, - у меня глаз острый и ноги проворные, - если
я увижу малейший признак враждебности, я убегу и спрячусь у. милорда Бе-
кингэма, который кажется мне славным малым. В благодарность за гостепри-
имство я расскажу ему всю историю с брильянтами. Она может повредить
только репутации старой королевы, ну, а она, выйдя замуж за подлого
скрягу Мазарини, сможет сознаться, что в молодости любила красавца Бе-
кингэма. Черт возьми! Монку не победить меня! Притом же у меня явилась
новая мысль.
Известно, что даАртаньян отнюдь не был беден идеями.
Во время своего монолога даАртаньян внутренне весь собрался, словно
застегнулся на все пуговицы, а ничто так не подстегивало его воображе-
ния, как эта готовность к бою, какому бы то ни было.
Весьма возбужденный, даАртаньян вошел в дом герцога Олбермельского.
Его ввели к вице королю с поспешностью, доказывавшей, что его считают
своим человеком. Монк сидел в своем рабочем кабинете.
- Милорд, - сказал даАртаньян с простодушным видом, который хитрый
гасконец умел принимать в совершенстве, - я пришел просить у вас совета.
Монк, столь же собранный душевно, сколь его антагонист был собран
мысленно, отвечал:
- Говорите, дорогой мой.
Лицо его казалось еще простодушнее лица д'Артаньяна.
- Милорд, прежде всего обещайте мне снисходительность и молчание.
- Обещаю все, что вам угодно. Но скажите же, в чем дело.
- Вот что, милорд: я не совсем доволен его величеством королем.
- В самом деле? Чем же именно вы недовольны, любезнейший лейтенант?
- Его величество иногда шутит очень нескромно над своими верными слу-
гами, а шутка, милорд, такое оружие, которое больно ранит нашу братию
военных.
Монк всеми силами старался не выдать своих мыслей; но даАртаньян сле-
дил так внимательно, что заметил на его лице едва приметную краску.
- Но я, - отвечал Монк самым естественным тоном, - отнюдь не враг шу-
ток, любезный господин даАртаньян. Мои солдаты скажут вам, что в лагере
я частенько не без удовольствия слушал сатирические песни, которые зале-
тали из армии Ламберта в мою. Генералу построже они бы, наверное, резали
слух.
- Ах, милорд, - сказал даАртаньян, - я знаю, что вы совершенство.
Знаю, что вы выше всех человеческих слабостей Но шутки шуткам рознь.
Есть такие, что прямо бесят меня.
- Нельзя ли узнать, какие именно, дорогой мой?
- Те, которые обращены против моих друзей или против людей, уважаемых
мною.
Монк слегка вздрогнул, и даАртаньян подметил его движение.
- Каким образом, - спросил Монк, - булавка, царапающая другого, может
колоть вам кожу? Ну-ка расскажите.
- Милорд, я все объясню вам одной фразой: дело шло о вас.
Монк подошел к даАртаньяну.
- Обо мне?
- Да, и вот чего я не мог объяснить себе. Быть может, я плохо знаю
характер короля. Как у короля достает духу смеяться над человеком, ока-
завшим ему такие услуги? Чего ради он хочет стравить вас, льва, со мной,
мухой?
- Но я совсем не вижу, чтобы он имел намерение стравить нас, - отве-
тил Монк.
- Да, да, он хочет! Король должен был дать мне награду и мог награ-
дить меня как солдата, не сочиняя истории с выкупом, которая задевает
вас.
- Да она вовсе не задевает меня, уверяю вас, - отвечал Монк с улыб-
кой.
- Вы не гневаетесь на меня, понимаю. Вы меня знаете, милорд, я умею
хранить тайны так крепко, что скорей могила выдаст их, чем я. Но все-та-
ки... Понимаете, милорд?
- Нет, - упрямо отвечал Монк.
- Если кто-нибудь другой узнает тайну...
- Какую тайну?
- Ах, милорд! Эту злополучную тайну про Ньюкасл.
- А! Про миллион графа де Ла Фер?
- Нет, милорд, нет! Покушение на вашу свободу.
- Оно было превосходно исполнено, и тут не о чем говорить. Вы воин
храбрый и хитрый, вы соединяете качества Фабия и Ганнибала. Вы применили
к делу ваши оба качества - Мужество и хитрость. Против этого тоже ничего
не скажешь, я должен был позаботиться о своей защите.
- Я это знаю, милорд. Этого я и ждал от вашего беспристрастия, и если
б ничего не было, кроме похищения, так черт возьми! Но обстоятельства
этого похищения...
- Какие обстоятельства?
- Вы ведь знаете, милорд, что я имею в виду.
- Нет же, клянусь вам!
- Ах... Право, это трудно выговорить!
- Что ж такое?
- Этот проклятый ящик!
Монк заметно покраснел.
- О, я совсем забыл про него!
- Сосновый, - говорил даАртаньян, - с отверстиями для носа и рта. По
правде сказать, милорд, все остальное еще куда ни шло, но ящик!..
Ящик!.. Решительно, это скверная шутка!
Монк смутился. ДаАртаньян продолжал:
- Однако нет ничего удивительного, что я сделал это, я, солдат, ис-
кавший счастья. Легкомыслие моего поступка извиняется важностью предпри-
ятия, и, кроме того, я осторожен и умею молчать.
- Ах, - вздохнул Монк, - верьте, господин даАртаньян, я хорошо вас
знаю и ценю по заслугам.
ДаАртаньян не спускал глаз с Монка и видел, что происходило в душе
