Но даАртаньян прослыл человеком тонкого ума при блестящем французском
дворе. Планше по справедливости приобрел репутацию самой дельной головы
между лавочниками Ломбардской улицы - главной торговой улицы Парижа, а
следовательно, и Франции. Если взглянуть с обычной точки зрения на этих
двух человек и на средства, которыми они хотели вернуть трон изгнанному
королю, то, разумеется, даже самых недальновидных людей возмутили бы са-
монадеянность лейтенанта и глупость его компаньона.
По счастью, даАртаньян вовсе не обращал внимания на болтовню. Его де-
виз был: поступай хорошо, и пусть говорят, что хотят. Планше избрал де-
визом: пусть делают, что хотят, будем молчать, И оба, по обыкновению
всех великих умов, intra pectus [5] были убеждены, что правы они, а не
те, кто их бранит.
Для начала даАртаньян пустился в путь в прекраснейшую погоду, при бе-
зоблачном небе и безоблачных мыслях, веселый, бодрый, спокойный и полный
решимости и потому неся в себе двойную дозу тех мощных флюидов, какие
потрясения души исторгают из наших нервов и какие придают человеческому
механизму силу и влияние, в которых грядущие века отдадут себе, со всей
очевидностью, более точный отчет, чем мы можем сделать это сегодня. Как
в давно прошедшие времена, он снова ехал по богатой приключениями дороге
в Булонь. Этот путь он совершал в четвертый раз и, казалось, мог найти
прежние следы своих шагов на дороге и своих кулаков на дверях гостиниц.
В его памяти воскресла молодость, которую, несмотря на прошедшие с тех
пор тридцать лет, он все еще сохранил в великодушии сердца и в стальной
крепости кулаков.
Природа богато одарила этого человека. У него были все страсти, все
недостатки, все слабости, ум, полный противоречий, превращавший все его
несовершенства в высокие качества. Обладая беспокойным воображением, да-
Артаньян мог испугаться тени, но, стыдясь своего испуга, он шел этой те-
ни навстречу и совершал чудеса храбрости, если возникала действительная
опасность. Он был весь во власти движений души, игры чувства. ДаАртаньян
очень любил постороннее общество, но никогда не скучал в своем; не раз
его можно было застать смеющимся в одиночестве над шутками, которыми он
сам себя развлекал, или над смешными фантазиями, которые рисовало его
воображение за пять минут до того, как должна была наступить скука.
ДаАртаньян был бы еще веселее, если бы в Кале его ждало несколько
добрых товарищей вместо десяти отчаянных головорезов. Однако в задумчи-
вость он погружался не больше раза в день; до приезда в Булонь, к морю,
он только пять раз встречался с этою мрачною богинею, да и то посещения
ее были очень непродолжительны. Как только даАртаньян понял, что теперь
время действовать, в нем тотчас же испарились все чувства, кроме веры в
себя. Из Булони он проехал берегом до Кале.
В Кале был назначен сборный пункт. Всем своим наемникам даАртаньян
велел остановиться в дешевой гостинице "Великий монарх", где обыкновенно
обедали матросы и где странствующие воины получали пристанище, стол и
все радости жизни за тридцать су в день.
ДаАртаньян хотел незаметно понаблюдать за своими рекрутами и затем
решить, по первому впечатлению, можно ли положиться на них как на добрых
товарищей.
Он приехал в Кале вечером, в половине пятого.
XXII
Д'АРТАНЬЯН ПУТЕШЕСТВУЕТ ПО ДЕЛАМ ТОРГОВОГО ДОМА "ПЛАНШЕ И К°"
Гостиница "Великий монарх" находилась на улице" параллельной порту;
несколько переулков соединяли порт с этой улицей наподобие перекладин
переносной лестницы. ДаАртаньян доехал до порта, повернул в один из пе-
реулков и очутился перед гостиницей "Великий монарх".
Момент был хорошо выбран; он напомнил даАртаньяну его дебют в гости-
нице "Вольный мельник" в Менге. Матросы, игравшие в кости, поссорились и
в бешенстве угрожали друг другу. Трактирщик, трактирщица и двое слуг с
трепетом посматривали на группы сердитых игроков, среди которых, того и
гляди, готова была начаться жестокая схватка с ножами и топорами.
Игра между тем продолжалась.
На каменной скамье сидели два человека и следили за теми, кто входил
в дверь. Четыре стола, стоявшие в глубине общей залы, были заняты еще
восемью человеками. Сидевшие на скамье и за столом не принимали участия
ни в игре, ни в ссоре.
ДаАртаньян узнал своих воинов в этих десяти зрителях, холодных и рав-
нодушных.
Ссора все разгоралась. Во всякой страсти, как в море, есть свои отли-
вы и приливы. Один матрос вышел из себя и опрокинул стол с лежащими на
нем деньгами. Тотчас присутствующие бросились за упавшими монетами, и
пока матросы дрались между собой, несколько серебряных монет исчезло в
карманах.
Только гости, сидевшие на скамье и за отдельными столами, по-видимому
незнакомые друг с другом, казалось, дали себе клятву оставаться спокой-
ными среди этого бешеного крика и звона денег. Двое из них только от-
толкнули ногами дерущихся, которые подкатились под стол.
Двое других, не желая участвовать в этой свалке, вышли из залы, засу-
нув руки в карманы; наконец, еще двое влезли на стол, словно люди, зас-
тигнутые приливом и боящиеся утонуть.
- Молодцы! - сказал себе даАртаньян, заметив все подробности описан-
ной сцены. - Коллекция моя хоть куда. Осторожны, спокойны, привычны к
шуму и драке. Черт возьми! У меня счастливая рука!
Вдруг его внимание приковал один угол залы.
Матросы помирились и принялись ругать тех двух, которые оттолкнули
ногами боровшихся.
Матрос, опьяневший от гнева и вдрызг пьяный от пива, с яростью спро-
сил одного из них, по какому праву он толкнул ногою божье создание, ко-
торое все-таки не собака. Задавая вопрос, матрос для вящей убедительнос-
ти поднес свой огромный кулак к носу незнакомца.
Рекрут даАртаньяна побледнел, но нельзя было угадать от чего: от
страха или от бешенства. Увидев это, матрос вообразил, что враг поблед-
нел от страха, и взмахнул кулаком с очевидным намерением стукнуть им по
голове незнакомца. Рекрут даАртаньяна, почти не шевельнувшись, отпустил
матросу такой удар в живот, что матрос покатился к дверям с неистовыми
криками. В ту же минуту товарищи побежденного дружно бросились за побе-
дителя, чтоб расправиться с ним.
Победитель с прежним хладнокровием, благоразумно не прибегая к ору-
жию, схватил пивную кружку с оловянной крышкой и треснул ею двух или
трех врагов. Видя, что он один не устоит против такого множества напада-
ющих, семеро молчаливых гостей, которые сидели до этого неподвижно, по-
няли, что им самим придется плохо, и бросились на выручку.
В это время двое, с безразличным видом сидевшие на скамье у двери,
обернулись. Их нахмуренные брови показывали, что они решили атаковать
неприятеля с тыла, если он не прекратит нападения.
Хозяин, слуги и два ночных сторожа, проходившие мимо, из любопытства
подошли слишком близко к дерущимся и были вовлечены в свалку.
Парижане наносили удары, как циклопы, с удивительным единством и вы-
держкой; наконец, вынужденные уступить численности, они укрепились за
большим столом. Четверо из них подняли доску стола, остальные два воору-
жились козлами, на которых он стоял, и разом, с помощью этого страшного
орудия, сбили с ног восьмерых матросов.
На полу в пыли валялись раненые, и в зале раздавались крики, когда
даАртаньян, довольный испытанием, пробился с обнаженной шпагой в руках
на середину залы и, поражая эфесом торчащие головы, испустил могучий
крик: "Довольно!", от которого все смолкло. Все бросились врассыпную, и
даАртаньян остался один победителем.
- Что тут делается? - спросил он с таким же величественным видом, с
каким Нептун произносил: "Quos ego!" [6]
При первых звуках этого голоса "(развивая метафору Вергилия) рекруты
даАртаньяна, узнав, каждый по отдельности, своего суверена и властителя,
немедля вложили в ножны свой гнев, перестали театрально размахивать шпа-
гами и бить ногами в подмостки.
Матросы, оценив длинную обнаженную шпагу, воинственный вид и ловкую
руку человека, пришедшего на помощь их врагам и привыкшего повелевать,
начали подбирать раненых и разбитые кружки.
Парижане отерли пот с лица и подошли засвидетельствовать почтение
своему начальнику. Хозяин "Великого монарха" осыпал даАртаньяна поздрав-
лениями. Тот принял их как должное и объявил, что до ужина пойдет прогу-
ляться в порт.
Рекруты все до единого поняли приглашение, взяли шляпы, почистили
свое платье и один за другим двинулись за даАртаньяном.
Но даАртаньян, прогуливаясь и посматривая, что делается вокруг, осте-
регался останавливаться на дороге. Он прошел на пустынный берег, и его
десять рекрутов, встревоженные неожиданным присутствием товарищей спра-
ва, слева и сзади, следовали за ним, мрачно поглядывая один на другого.
Только в совсем пустынном месте на берегу даАртаньян остановился, ус-
мехнулся и приветливо подозвал их к себе.
- Ну, ну, приятели, - сказал он, - нечего смотреть друг на друга вол-
ками: вы созданы, чтобы жить вместе в мире и согласии, а не грызться
между собой!
Недоверчивость сразу исчезла, воины вздохнули так, словно их только
что вынули из гробов, они добродушно поглядели друг на друга и на своего
начальника, опытного в обращении с такого рода людьми. После этого даАр-
таньян, с чисто гасконской выразительностью, произнес следующую речь:
- Господа, вы все знаете, кто я. Я нанял вас, потому что знал вас как
храбрецов и хотел доставить вам случай совершить славный поход. Можете
считать, что, трудясь со мной, вы трудитесь для короля. Предупреждаю
только, что если вы как-нибудь дадите это заметить, то я буду вынужден
немедленно размозжить каждому из вас голову таким способом, который по-
кажется мне наиболее удобным. Вы, вероятно, знаете, что государственные
тайны подобны смертоносным ядам: пока яд в склянке и склянка закупорена,
ни никому не вредит; а как только выйдет из склянки, он умерщвляет. Те-
перь подойдите ко мне, и вы узнаете столько, сколько я могу сказать вам.
Все столпились с любопытством.
- Еще ближе, - продолжал даАртаньян, - чтобы нас не могли слышать ни
птица, пролетая над нашуми головами, ни кролик, играя в дюнах, ни рыба,
выпрыгнув из воды. Надо выяснить и доложить господину суперинтенданту
финансов, какой вред английская контрабанда наносит французским купцам.
Я пройду везде и все осмотрю. Мы - бедные пикардийские рыбаки, выброшен-
ные на берег бурей. Разумеется, мы станем продавать рыбу, как настоящие
рыбаки. Но могут догадаться, кто мы; могут потревожить нас; стало быть,
мы должны уметь - защищаться. Вот почему я выбрал вас, людей умных и
храбрых. Мы будем жить весело, и нам не предстоит серьезной опасности,
потому что у нас есть сильный покровитель, благодаря которому мы не
встретим больших затруднений. Только одно досадно, но надеюсь, что вы
поможете мне выйти из этого затруднения. Вот в чем дело: я должен взять
с собою настоящих глупых рыбаков для гребли; такой экипаж будет нам ме-
шать. Вот если бы кто-нибудь из вас бывал уже в море...
- О, трудность тут невелика! - сказал один из рекрутов. - Я прожил
три года в плену у тунисских пиратов и знаю морские маневры, как адми-
рал.
- Скажите, - воскликнул ДаАртаньян, - какая удивительная вещь - слу-
чай!
ДаАртаньян произнес эти слова с выражением притворного простодушия.
Он хорошо знал, что эта бедная жертва морских разбойников была старым
пиратом: потому-то он и завербовал его. Но ДаАртаньян никогда но говорил
больше того, чем требовалось.
- А у меня, - сказал другой вояка, - есть дядюшка, надсмотрщик за ра-
ботами в порту Ла-Рошель. Еще ребенком я игрывал на судах; поэтому я
умею управлять веслом и парусом не хуже любого матроса.
Этот тоже не лгал: он шесть лет работал веслом на галерах его вели-
чества в Сьоте, на Средиземном море.
