- Куда я еду?.. - спрашивал он сам себя. - Что буду делать? Один...
совсем один... без семьи... без друзей... Эх! - вскричал он вдруг и
пришпорил свою лошадь, которая, не найдя ничего печального в крупном от-
борном овсе Пьерфонского замка, воспользовалась знаком всадника, чтобы
выказать свою веселость, промчавшись галопом добрых две мили. - В Париж!
На другой день он был в Париже.
Все путешествие заняло у него десять дней.
XIX
ЧТО Д'АРТАНЬЯН СОБИРАЛСЯ ДЕЛАТЬ В ПАРИЖЕ
Лейтенант остановился на Ломбардской улице, перед лавкой под вывеской
"Золотой пестик".
Человек добродушной наружности, в белом переднике, пухлою рукою гла-
дивший свои седоватые усы, вскрикнул от радости при виде пегой лошади.
- Это вы, господин лейтенант, вы? - воскликнул он.
- Здравствуй, Планше, - отвечал даАртаньян, нагибаясь, чтобы войти в
лавку.
- Скорей, - вскричал Планше, - возьмите коня господина даАртаньяна.
Приготовьте ему комнату и ужин!
- Благодарю тебя, Планше. Здравствуйте, друзья мои, - сказал даАр-
таньян суетившимся приказчикам.
- Позвольте мне отправить кофе, патоку и изюм? - спросил Планше. -
Это заказ для кухни господина суперинтенданта.
- Отправляй, отправляй!
- В одну минуту все будет кончено, а там - ужинать.
- Устрой-ка, чтоб мы ужинали одни, - попросил даАртаньян. - Мне надо
поговорить с тобою.
Планше многозначительно поглядел на своего прежнего господина.
- О, не бойся, - прибавил мушкетер. - Никаких неприятностей.
- Тем лучше! Тем лучше!
И Планше вздохнул свободнее, а даАртаньян без церемоний сел в лавке
на мешок с пробками и стал рассматривать все вокруг.
Лавка была богатая; в ней стоял запах имбиря, корицы и толченого пер-
ца, заставивший даАртаньяна расчихаться.
Приказчики, обрадованные обществом такого знаменитого вояки, мушкете-
ра и приближенного самого короля, принялись за работу с лихорадочным во-
одушевлением и обращались с покупателями с презрительной поспешностью,
которая кое-кем была даже замечена.
Планше принимал деньги, подводил счета и в то же время осыпал любез-
ностями своего бывшего господина.
С покупателями Планше обращался несколько фамильярно, говорил отры-
висто, как богатый купец, который всем продает, но никого не зазывает.
ДаАртаньян отметил это с удовольствием, которое мы объясним потом под-
робнее. Мало-помалу наступила ночь. Наконец Планше ввел его в комнату в
нижнем этаже, где посреди тюков и ящиков стоял накрытый стол, ждавший
двух Собеседников.
ДаАртаньян воспользовался минутою покоя, чтобы рассмотреть Планше,
которого он не видал больше года. Умница Планше отрастил небольшое брюш-
ко, но лицо у него пока не расплылось. Его быстрые, глубоко сидящие гла-
за блестели по-прежнему, и жирок, который уравнивает характерные выпук-
лости лица, еще не коснулся ни его выдающихся скул, выражавших хитрость
и корыстолюбие, ни острого подбородка, говорившего о лукавстве и терпе-
нии. Планше сидел в столовой так же величественно, как в лавке; он пред-
ложил своему господину ужин не роскошный, но чисто парижский: жаркое,
приготовленное в печке у соседнего булочника, с овощами и салатом, и де-
серт, заимствованный из собственной лавки. ДаАртаньяну очень понрави-
лось, что лавочник достал из-за дров бутылку анжуйского, которое даАр-
таньян предпочитал всем другим винам.
- Прежде, - сказал Планше с добродушной улыбкою, - я пил ваше вино;
теперь я счастлив, что вы пьете мое.
- С божьей помощью, друг Планше, я буду пить его долго, потому что
теперь я совершенно свободен.
- Получили отпуск?
- Бессрочный!
- Как! Вышли в отставку? - спросил Планше с изумлением.
- Да, ушел на отдых.
- А король? - вскричал Планше, воображавший, что король не может
обойтись без такого человека, как ДаАртаньян.
- Король поищет другого... Но мы хорошо поужинали, ты в ударе и по-
буждаешь меня довериться тебе..." Ну, раскрой уши!
- Раскрыл.
Планше рассмеялся скорее добродушно, чем лукаво, и откупорил бутылку
белого вина.
- Пощади мою голову.
- О, когда вы, сударь, потеряете голову...
- Теперь она у меня ясная, и я намерен беречь ее более чем когда-ли-
бо. Сначала поговорим о финансах... Как поживают наши деньги?
- Великолепно. Двадцать тысяч ливров, которые я получил от вас, у ме-
ня в обороте; они приносят мне девять процентов. Я вам отдаю семь про-
центов, стало быть, еще зарабатываю на них.
- И ты доволен?
- Вполне. Вы привезли еще денег?
- Нет, но кое-что получше... А разве тебе нужны еще деньги?
- О нет! Теперь всякий готов мне ссудить, я умею вести дела.
- Ты когда-то мечтал об этом.
- Я подкапливаю немного... Покупаю товары у моих нуждающихся соб-
ратьев, ссужаю деньгами тех, кто стеснен в средствах и не может распла-
титься.
- Неужели без лихвы?
- О, господин! На прошлой неделе у меня было целых два свидания на
бульваре из-за слова, которое вы только что произнесли.
- Черт подери! Неплохо! - промолвил даАртаньян.
- Меньше тринадцати процентов не соглашаюсь, - отозвался Планше, -
таков мой обычай.
- Бери двенадцать, - возразил даАртаньян, - а остальные называй пре-
мией и комиссионными.
- Вы правы, господин. А какое же у вас дело?
- Ах, Планше, рассказывать о нем долго и трудно.
- Все-таки расскажите.
ДаАртаньян подергал ус, как человек, не решающийся довериться собе-
седнику.
- Что такое? Торговое предприятие? - спросил Планше.
- Да.
- Выгодное?
- Да, четыреста процентов.
Планше так ударил кулаком по столу, что бутылки задрожали, точно от
испуга.
- Неужели?
- Думаю, что можно получить и больше, - хладнокровно молвил даАр-
таньян. - Но лучше обещать меньше...
- Черт возьми! - сказал Планше, придвигая стул. - Но ведь это беспо-
добное дело!.. А много в него можно вложить денег?
- Каждый даст по двадцати тысяч ливров.
- Это весь ваш капитал. А на сколько времени?
- На один месяц.
- И мы получим...
- По пятидесяти тысяч наличными каждый.
- Это изумительно!.. И много придется сражаться за такие проценты?
- Да, конечно, придется немного подраться, - продолжал даАртаньян с
прежним спокойствием. - Но на этот раз, Планше, нас двое, и я беру все
удары на себя.
- Нет, я не могу согласиться...
- Тебе, Планше, нельзя участвовать в этом деле.
Тебе пришлось бы бросить лавку...
- Так дело, значит, не в Париже?
- Нет, в Англии.
- В стране спекуляций? - сказал Планше. - Я ее знаю очень хорошо...
Но позвольте полюбопытствовать: какого рода дело, сударь?
- Реставрация...
- Памятников?
- Да, мы реставрируем Уайт-Холл.
- Ого!.. И за месяц, вы надеетесь?
- Беру все на себя.
- Ну, если вы, сударь, все берете на себя, так уж конечно...
- Ты прав... мне это дело знакомо... Однако я всегда не прочь посове-
товаться с тобою...
- Слишком много чести... К тому же я ровно ничего не смыслю в архи-
тектуре.
- О, ты ошибаешься, Планше: ты превосходный архитектор, не хуже меня,
для постройки такого рода.
- Благодарю вас...
- Признаться, я попытался предложить это дело своим друзьям, но их не
оказалось дома. Досадно, что нет больше смелых и ловких людей.
- Ах, вот как! Значит, будет конкуренция, предприятие придется отста-
ивать?
- Да...
- Но мне не терпится узнать подробности.
- Изволь. Только запри двери и садись поближе.
Планше трижды повернул ключ в замке.
- И открой окно. Шум шагов и стук повозок пометают подслушивать тем,
кто может услышать нас.
Планше распахнул окно, и волна уличного гама ворвалась в комнату.
Стук колес, крики, звук шагов, собачий лай оглушили даже самого даАр-
таньяна. Он выпил стакан белого вина и начал:
- Планше, у меня есть одна мысль.
- Ах, сударь, теперь я вас узнаю, - отвечал лавочник, дрожа от волне-
ния.
XX
В ЛАВКЕ "ЗОЛОТОЙ ПЕСТИК" НА ЛОМБАРДСКОЙ УЛИЦЕ СОСТАВЛЯЕТСЯ КОМПАНИЯ
ДЛЯ ЭКСПЛУАТАЦИИ ИДЕИ Д'АРТАНЬЯНА
После минутного молчания, обдумав не одну мысль, а собрав все свои
мысли, ДаАртаньян спросил:
- Любезный Планше, ты, без сомнения, слыхал об английском короле Кар-
ле Первом?
- Разумеется, сударь. Ведь вы покидали Францию, чтобы оказать ему по-
мощь. Однако он все же погиб, да и вас едва не погубил.
- Именно так. Я вижу, что память у тебя хорошая, любезный Планше.
- Такие вещи не забываются даже при плохой памяти. Мне рассказал гос-
подин Гримо, - а ведь он не из болтливых, - как скатилась голова Карла
Первого, как вы провели почти целую ночь на корабле, начиненном порохом,
и как всплыл труп милейшего господина Мордаунта с золоченым кинжалом в
груди. Разве такое забудешь!
- Однако есть люди, которые все это забыли.
- Разве те, которые ничего не видали или не слыхали рассказа Гримо.
- Тем лучше, если ты помнишь все это. Мне придется напомнить тебе
только об одном: у короля Карла Первого остался сын.
- У него было, разрешите вам заметить, даже два сына, - возразил
Планше. - Я видел меньшого, герцога Йоркского, в Париже, в тот день,
когда он ехал в ПалеРояль, и мне сказали, что он второй сын Карла Перво-
го. Что касается старшего, то я имею честь знать его только по имени, но
никогда в глаза его не видел.
- Вот о нем-то идет речь, Планше, об этом старшем сыне, который преж-
де назывался принцем Уэльским, а теперь называется королем английским,
Карлом Вторым.
- Король без королевства, - нравоучительно заметил лавочник.
- Да, Планше, и можешь прибавить: несчастный принц, несчастнее, чем
любой бедняк из самых нищих кварталов Парижа.
Планше безнадежно махнул рукой, как бы выражая привычное сострадание
к иностранцам, с которыми не думаешь когда-либо соприкоснуться лично. К
тому же в данной сентиментально-политической операции он не видел, как
может развернуться коммерческий план даАртаньяна, а именно этот план за-
нимал его в первую очередь. ДаАртаньян понял Планше.
- Слушай же, - сказал ДаАртаньян. - Этот принц Уэльский, король без
королевства, как ты верно выразился, заинтересовал меня. Я видел, как он
просил помощи у Мазарини, этого скряги, и у Людовика Четырнадцатого,
этого ребенка, и мне, человеку опытному в таких делах, показалось по ум-
ным глазам низложенного короля, по благородству, которое он сохранил,
несмотря на все свои бедствия, что он человек смелый и способен быть ко-
ролем.
Планше молча кивнул в знак согласия. Но все это еще не объясняло ему
идеи даАртаньяна.
ДаАртаньян продолжал:
- Так вот какой вывод сделал я из всего этого. Слушай хорошенько,
Планше, потому что мы уже приближаемся к сути дела.
- Слушаю.
- Короли не так густо растут на земле, чтобы народы могли бы найти их
всюду, где они понадобятся. Этот король без королевства, на мой взгляд,
- хорошо сохранившееся зерно, которое даст недурные всходы, если его
вовремя посадит в землю осторожная и сильная рука.
Планше по-прежнему кивал головою, по-прежнему не понимая, в чем дело.
- Бедное зернышко короля, подумал я и окончательно растрогался, но
именно поэтому мне пришло в голову, не глупость ли я затеваю; вот я и
решил посоветоваться с тобой, друг мой.
Планше покраснел от радости и гордости.
- Бедное зернышко короля! - повторил ДаАртаньян. - Не взять ли тебя
да не перенести ли в добрую почву?
- Боже мой! - проговорил Планше и пристально взглянул на своего быв-
шего господина, как бы сомневаясь, в здравом ли он уме.
- Что с тобой?
- Ничего, сударь.
- Начинаешь ты понимать?
- Боюсь, что начинаю.
- А! Ты понимаешь, что я хочу возвратить престол Карлу Второму?
Планше привскочил на стуле.
- Ах, - сказал он с испугом, - так вот что называете вы реставрацией!
- А разве это не так называется?
- Правда, правда! Но подумали ли вы хорошенько?
