Это были Фламаран и Гаспар де Колиньи, герцог Шатильонский, брат то-
го, который семь или восемь лет перед тем был убит на дуэли на Королевс-
кой площади из-за госпожи де Лонгвиль. При появлении наших друзей они
отступили на шаг и с некоторым беспокойством зашептались.
- Итак, - воскликнула английская королева, увидав Атоса и Арамиса, -
наконец-то вы прибыли, верные друзья! Но королевские курьеры, как види-
те, опередили вас. Двор был извещен о происшедшем в Лондоне в тот мо-
мент, когда вы только вступали в Париж, и вот господа де Фламаран и де
Шатильон сообщили мне по поручению ее величества Анны Австрийской пос-
ледние известия из Англии?
Арамис и Атос переглянулись. Спокойствие, даже радость, сверкавшие в
глазах королевы, поразили их.
- Продолжайте, прошу вас, господа, - проговорила она, обращаясь к
Фламарапу и Шатильону. - Итак, вы сказали, что его величество Карл Пер-
вый, мой августейший супруг, был осужден на смерть против желания
большинства его подданных?
- Да, ваше величество, - пролепетал Шатильон.
Арамис и Атос переглядывались. Изумление их все возрастало.
- И когда его вели на эшафот, - продолжала королева, - на эшафот, мо-
его супруга, короля! - возмущенный народ его освободил?
- Да, ваше величество, - отвечал Шатильон так тихо, что Атос и Ара-
мис, несмотря на все свое внимание, едва расслышали этот утвердительный
ответ.
Королева сложила руки с растроганным и благодарным выражением лица,
между тем как ее дочь обвила руками ее шею и поцеловала ее глаза, зали-
тые слезами радости.
- Теперь нам остается только засвидетельствовать вашему величеству
наше глубочайшее почтение, - сказал, торопясь закончить эту тягостную
для него сцену, Шатильон, покрасневший под проницательным взглядом Ато-
са.
- Еще минуту, господа, - сказала королева, удерживая их знаком. - Од-
ну минуту. Граф де Ла Фер и шевалье д'Эрбле прибыли, как вы слышали, из
Лондона. Как очевидцы, они сообщат, быть может, подробности, которых вы
не знаете и которые вы передадите королеве, моей доброй сестре. Говори-
те, господа, я вас слушаю. Не скрывайте, не смягчайте ничего. Раз король
жив и его честь спасена, все остальное мне безразлично.
Атос побледнел и прижал руку к груди. От королевы не ускользнуло это
движение и бледность Атоса; она повторила:
- Говорите же, граф, прошу вас, говорите!
- Простите, ваше величество, - произнес наконец Атос, - но я ничего
не прибавлю к рассказу этих господ, прежде чем они не признают, что,
быть может, ошиблись.
- Ошиблись! - вскричала прерывающимся от волнения голосом королева. -
Ошиблись! Что я слышу? Боже мой!
- Сударь, - сказал Фламаран Атосу, - если мы ошиблись, то введены в
заблуждение только королевой Франции. Надеюсь, вы не собираетесь исправ-
лять это заблуждение, так как это значило бы опровергать слова ее вели-
чества?
- Королевы? - спросил Атос спокойным звучным голосом.
- Да, - пробормотал Фламаран, опуская глаза.
Атос печально вздохнул.
- А не того лица, которое вас сопровождало и которое мы видели вместе
с вами в кордегардии у парижской заставы? Не от него ли исходит это из-
вестие в такой форме? - спросил Арамис тоном оскорбительной вежливости.
- Если только мы не ошибаемся, граф де Ла Фер и я, на парижской заставе
вас было трое.
Шатильон и Фламаран вздрогнули.
- Объясните, граф, что это значит? - воскликнула королева, волнение
которой возрастало с каждой минутой. - Я читаю на вашем лице беду, вы
колеблетесь произнести ужасную весть, ваши руки дрожат... О, боже, боже!
Что случилось?
- Сударь, - произнес Шатильон, - если вы принесли злую весть, слишком
жестоко будет сразу сообщить ее королеве.
Арамис почти вплотную подошел к Шатильопу.
- Сударь, - сказал он ему, закусив губу, - надеюсь, вы не собираетесь
указывать графу де Ла Фер и мне, что мы должны говорить!
Тем временем Атос, продолжая держать руку на сердце, с поникшей голо-
вой подошел к королеве и начал взволнованным голосом:
- Ваше величество, короли от рождения стоят так высоко, что Небо да-
ровало им сердце, способное переносить тяжкие удары судьбы, невыносимые
для остальных людей. Поэтому, мне кажется, с королевой, как вы, следует
обходиться не так, как с обыкновенной женщиной. Несчастная королева, вот
результат миссии, которой вы почтили нас.
Атос преклонил колени перед дрожащей и оледеневшей от ужаса королевой
и достал с груди ящичек, где находились орден, осыпанный брильянтами,
который королева вручила перед отъездом лорду Винтеру, и обручальное
кольцо, которое король вручил перед смертью Арамису. Эти две вещи Атос с
того момента, как получил их, постоянно хранил у - себя на груди.
Он открыл ящичек и подал его королеве с выражением немой и глубокой
скорби.
Королева протянула руку, схватила кольцо, судорожно поднесла его к
своим губам и, не в силах произнести ни звука или хотя бы вздохнуть или
зарыдать, побледнела и без чувств упала на руки дочери и своих дам.
Атос поцеловал край платья несчастной вдовы и встал с торжественным
видом, который произвел глубокое впечатление на присутствующих.
- Я, - сказал он, - граф де Ла Фер, дворянин, который никогда не
лгал, я клянусь, сначала перед богом, а затем перед этой несчастной ко-
ролевой, что все, что возможно было сделать в Англии для спасения коро-
ля, было нами сделано. А теперь, шевалье, - докончил он, обращаясь к
д'Эрбле, - идемте отсюда, мы выполнили наш долг.
- Не вполне, - ответил Арамис, - нам надо еще сказать несколько слов
этим господам.
И он обратился к Шатильону:
- Сударь, не угодно ли вам будет выйти вместе с нами на минутку, что-
бы выслушать два слова, которые я не считаю удобным говорить в при-
сутствии королевы?
Шатильон молча поклонился в знак согласия. Атос и Арамис прошли впе-
ред. Шатильон и Фламаран последовали за ними. Пройдя переднюю, они вышли
на широкую крытую террасу с одним окном. Арамис прошел по пустынной тер-
расе и, став у окна, обратился к герцогу Шатильону:
- Сударь, вы только что позволили себе обойтись с нами чрезвычайно
вольно. Я не могу допустить этого ни в коем случае, и менее всего когда
такое обращение исходит от лица, передающего королеве весть, сочиненную
лжецом.
- Сударь! - воскликнул Шатильон.
- Но куда вы дели господина де Брюи? - иронически спросил Арамис. -
Не отправился ли он менять свою физиономию, которая слишком смахивает на
Мазарини? В Пале-Рояле, как известно, есть много итальянских масок и
костюмов, от Арлекина до Панталоне.
- Вы, кажется, желаете нас вызвать на дуэль! - перебил его Фламаран.
- Вам это только кажется, сударь?
- Шевалье, шевалье! - пытался остановить его Атос.
- Оставьте меня, граф, в покое, - сердито отвечал Арамис. - Вы знае-
те, я не люблю ничего делать наполовину.
- Кончайте же, - произнес Шатильон с не меньшей надменностью, чем
Арамис,
- Господа, другой на моем месте или на месте графа де Ла Фер просто
арестовал бы вас, так как в Париже у нас есть друзья, но мы готовы пре-
доставить вам случай удалиться отсюда бое всяких затруднений и беспо-
койства. Не угодно ли вам со шпагой в руке побеседовать с нами на этой
пустынной террасе?
- Охотно, - сказал Шатильон.
- Одну секунду, господа, - вмешался Фламаран. - Ваше предложение, ко-
нечно, соблазнительно, но сейчас его принять нам невозможно.
- Почему это? - спросил Арамис обычным для него вызывающим тоном. -
Не близость ли Мазарини делает вас таким осторожным?
- О, вы слышите, Фламаран? - произнес Шатильон. - Не принять вызова
значит запятнать свою честь и имя!
- Я вполне с вами согласен, - заметил Арамис.
- И все же мы отложим это дело. Эти господа, вероятно, также согла-
сятся со мною.
Арамис покачал головой с дерзкой насмешкой.
Заметив это движение, Шатильон положил руку на эфес шпаги.
- Герцог, - продолжал Фламаран, - вы забываете, что вам поручено ко-
мандовать в одном весьма важном деле. Вы назначены принцем и утверждены
королевой. До завтрашнего вечера вы не принадлежите себе.
- Итак, до послезавтра? - спросил Арамис.
- До послезавтра? Слишком долго ждать, - сказал Шатильон.
- Не я назначаю этот срок, - сказал Арамис, - и не я требую отсрочки.
Впрочем, - прибавил он, - мы можем встретиться в завтрашнем деле.
- Да, вы правы, сударь! - воскликнул Шатильон. - Я весь к вашим услу-
гам, если вы потрудитесь явиться к Шарантонским воротам...
- Разумеется! Чтобы встретить вас, я готов отправиться на край света;
отчего же мне не сделать для этого двух миль!
- Итак, до завтра!
- Надеюсь. Ступайте теперь к вашему кардиналу. Но раньше позвольте
попросить вас об одном одолжении: дайте слово, что вы ничего не скажете
ему о нашем возвращении.
- Вы требуете этого?
- Почему бы нет?
- Только победители могут предъявлять требования, а вы, сударь, еще
не победитель.
- В таком случае сразимся немедленно. Мы готовы, у нас нет дел на
завтра.
Шатильон и Фламаран переглянулись. В словах и жесте Арамиса было
столько иронии, что Шатильону очень трудно было сдержаться. Но Фламаран
что-то шепнул ему, и он одумался.
- Хорошо, - обратился он к обоим друзьям, - даю слово, что наш спут-
ник, кто бы он ни был, никогда нег узнает о том, что произошло между на-
ми. Но вы мне обещаете встретиться с нами завтра у Шарантонских ворот?
- О, - произнес Арамис, - на этот счет будьте спокойны.
Четыре дворянина обменялись поклонами и разошлись. На этот раз первы-
ми из Лувра вышли Шатильон и Фламаран, а Атос и Арамис последовали за
ними.
- За что вы так обрушились на них, Арамис? - спросил Атос.
- Я имел на это свои основания.
- Да что они вам сделали?
- Что они сделали?.. Разве вы не видели?
- Нет.
- Они усмехнулись, когда мы поклялись, что исполнили свой долг в Анг-
лии. Одно из двух: или они поверили нам, или не поверили. Если поверили,
то эта усмешка - оскорбление, если же не поверили, то это тоже оскорбле-
ние. Надо им показать, что мы стоим чего-нибудь. Впрочем, я не особенно
досадую, что они отложили это дело до завтра: сегодня вечеров у нас най-
дется дело получше, чем размахивать шпагой.
- Что же именно?
- Черт возьми! Мы попробуем захватить Мазарини.
Атос презрительно выпятил губу.
- Такие дела не по мне, вы это знаете, Арамис.
- Но почему же?
- Потому, что это похоже на засаду.
- Право, Атос, из вас вышел бы довольно странный полководец: вы сра-
жались бы только днем, предупреждали бы врага о часе, когда намерены на-
пасть на него, и никогда не делали бы ночных вылазок из опасения, как бы
вас не упрекнули, будто вы хотите воспользоваться темнотой.
Атос улыбнулся.
- Человека трудно переделать, - ответил он. - Кроме того, разве вы
знаете положение дел? Может быть, арест Мазарини сейчас даже нежелателен
и вместо победы приведет лишь к новым затруднениям?
- Значит, Атос, вам не нравится мое предложение?
- Вовсе нет. Я думаю, напротив, что это была бы ловкая штука. Но...
- Какое но?..
- По-моему, вам не следовало бы брать слово с этих господ, что они
ничего не скажут о нас Мазарини. Ведь тем самым вы почти приняли на себя
обязательство ничего не предпринимать против него.
- Клянусь вам, я не брал на себя никакого обязательства. Я считаю се-
бя совершенно свободным. Идемте же, Атос, идемте.
- Куда?
- К герцогу Бофору или к герцогу Бульонскому. Мы расскажем им все,
что сейчас случилось.
- Да, но с тем лишь условием, что мы начнем с коадъютора. Он духовное
лицо и знаток в делах совести. Мы ему откроемся, и он разрешит наши сом-
нения.
- Ах, - возразил Арамис, - он все испортит, все припишет себе. Мы не
начнем с него, а кончим им.
Атос улыбнулся. У него явно была на уме мысль, которой он не высказы-
