добавил он, тоже обнажая шпагу, - враги приближаются. Сократим им путь
наполовину.
И, не заботясь о том, следуют ли за ним, он поскакал вперед. Его
полк, носивший имя "коринфского", в честь его архиепископства, заволно-
вался и двинулся вслед за ним.
Бофор, со своей стороны, направил кавалерию, под начальством Нуар-
мутье, на Этамп, где она должна была встретить обоз с продовольствием,
нетерпеливо ожидаемый парижанами. Бофор должен был его прикрывать.
Шанле, оставшийся со своим отрядом на месте, приготовился выдержать
натиск неприятеля и, если противник будет отброшен, попытаться самому
сделать вылазку.
Через полчаса бой разгорелся во всех пунктах. Коадъютор, завидовавший
Бофору, который слыл храбрецом, бросился вперед, творя чудеса храбрости.
Военное дело, как известно, было его призванием, и он бывал счастлив
всякий раз, когда ему представлялся случай обнажить шпагу, безразлично
за кого и за что. Но на этот раз, выказав себя отличным солдатом, он
оказался плохим начальником. С семью - или восемьюстами человек он бро-
сился в атаку на трехтысячный отряд, который, сомкнув ряды, заставил
отступить солдат коадъютора в полном беспорядке. Но огонь артиллерии
Шанле привел в замешательство королевскую армию. Впрочем, ненадолго: она
слегка отошла под прикрытие нескольких домов и лесочка и затем снова
построилась в боевой порядок.
Считая момент этот благоприятным, Шанле бросился во главе своего от-
ряда преследовать неприятеля. Но, как мы сказали, тот уже перестроился и
перешел в наступление, предводительствуемый лично Шатильоном. Атака была
такой жестокой и ловкой, что Шанле и его солдаты были почти окружены
неприятелем. Шанле дал знак к отступлению, и отряд его стал медленно,
шаг за шагом, отходить. К несчастью, вскоре Шанле упал, смертельно ра-
ненный.
Увидев это, Шатильон громко объявил о смерти Шанле, что удвоило храб-
рость королевской армии и совершенно расстроило два полка, с которыми
Шанле вел атаку. Каждый думал только о своем спасении и о том, как бы
добраться до укреплений, у которых коадъютор старался снова собрать свой
расстроенный отряд.
Вдруг навстречу победителям, в беспорядке гнавшимся за беглецами,
выступил эскадрон кавалерии. Во главе его ехали Атос и Арамис. Арамис
держал шпагу и пистолет в руках, тогда как шпага Атоса была в ножнах, а
пистолет в кобуре. Атос был спокоен и холоден, точно находился на пара-
де; только на его красивом благородном лице выражалось сожаление, что
люди убивали друг друга, принося себя в жертву упрямству королевы и
мстительности принцев. Арамис, напротив, по своему обыкновению, рубил
направо и налево, словно опьяненный. Его живые глаза сверкали, тонко
очерченный рот улыбался зловещей улыбкой, его раздувающиеся ноздри вды-
хали запах крови. Каждый удар его шпаги был смертелен, а рукояткой пис-
толета он добивал раненого, делавшего попытку подняться.
В передних рядах королевской армии выделились два всадника: один в
золоченой кирасе, другой в простом кожаном нагруднике, из-под которого
выступали рукава голубого бархатного камзола. Всадник в золоченых латах
подскакал к Арамису и нанес ему удар шпагой, который Арамис отразил с
своей обычной ловкостью.
- А, это вы, Шатильон! - воскликнул он. - Добро пожаловать, я поджи-
дал вас.
- Надеюсь, я не заставил вас долго ждать, - отвечал тот. - Я к вашим
услугам.
- Господин де Шатильон, - сказал Арамис, вынимая из кобуры пистолет,
который он приберег на этот случай, - если ваш пистолет не заряжен, вы
погибли.
- По счастью, - сказал Шатильон, - он заряжен.
С этими словами герцог прицелился и выстрелил. Но в тот момент, когда
он спускал курок, Арамис нагнул голову, и пуля пролетела, не причинив
ему вреда.
- Вы промахнулись! - вскричал Арамис. - Но уж я, клянусь богом, не
промахнусь.
- Если я дам вам на это время! - воскликнул Шатильон, пришпорив ло-
шадь и налетая на Арамиса с высоко поднятой шпагой.
Арамис ждал его со страшной улыбкой, которая была ему свойственна в
такие минуты. Видя Шатильона, мчавшегося на Арамиса с быстротой молнии,
Атос открыл уже рот, чтобы крикнуть: "Стреляйте! Стреляйте же! - когда
раздался выстрел, и Шатильон, раскинув руки, опрокинулся на круп своей
лошади. Пуля попала ему в грудь через вырез лат.
- Я убит! - прошептал герцог, падая с лошади на землю.
- Я вам это предсказал, сударь, и теперь сожалею, что так хорошо
сдержал слово. Могу я помочь вам чемнибудь?
Шатильон сделал знак рукой, и Арамис намеревался уже сойти с лошади,
как вдруг почувствовал жестокий удар в бок. Это был удар шпаги, к
счастью пришедшийся на кирасу.
Он живо обернулся, схватил своего нового врага за руку и вдруг
вскрикнул одновременно с Атосом:
- Рауль?
Молодой человек узнал шевалье д'Эрбле и голос своего отца; он выронил
шпагу. В то же мгновение несколько всадников из парижской армии броси-
лись на Рауля, но Арамис прикрыл его своей шпагой и закричал:
- Это мой пленник. Проезжайте!
Тем временем Атос взял под уздцы лошадь своего сына и вывел с места
схватки.
В этот момент принц, спешивший с подкреплениями к Шатильону, появился
на поле битвы; его узнали по орлиному взгляду и по тем страшным ударам,
которые он рассыпал во все стороны.
При виде его полк архиепископа коринфского, который коадъютору, нес-
мотря на все старания, не удалось привести в порядок, бросился наперерез
парижским солдатам, расстроил их ряды и, ворвавшись в Шарантон, промчал-
ся через него без остановки. Коадъютор, увлеченный общим потоком, прос-
какал мимо группы, где находились Атос с Арамисом и Раулем.
- Ага! - сказал Арамис, который в своей ревности не мог не позло-
радствовать по поводу поражения, которое потерпел коадъютор. - Как архи-
епископ, монсеньер, вы должны знать Священное писание.
- При чем тут Священное писание? - спросил коадъютор.
- Принц поступил с вами нынче, как апостол Павел в первом послании к
коринфянам.
- Полноте, - сказал Атос, - это остроумно, но сейчас не место для
острот. Вперед, вперед или, вернее, назад, так как, по-видимому, битва
проиграна фрондерами.
- Мне это безразлично, - сказал Арамис. - Я был здесь только для то-
го, чтобы встретиться с Шатильоном. Я его встретил и теперь удовлетво-
рен. Дуэль с Шатильоном - тут есть чем гордиться!
- И вдобавок к этому еще пленник, - сказал Атос, указывая на Рауля.
Три всадника продолжали свой путь галопом.
Молодой человек трепетал от радости, увидя снова своего отца. Они
скакали рядом, держа друг друга за руки. Отъехав далеко от поля сраже-
ния, Атос спросил молодого человека:
- Зачем вы были, мой друг, в первых рядах сражающихся? Мне кажется,
это не ваше место: вы были плохо вооружены для боя.
- Я не собирался сегодня сражаться. Мне было дано поручение к карди-
налу, и я ехал в Рюэй, но, увидев господина де Шатильона, готового к
бою, я почувствовал желание быть вместе с ним. Тут-то он и сообщил мне,
что два офицера из парижской армии ищут меня, и назвал мне графа де Ла
Фер.
- Как!.. Вы знали, что мы здесь, и вы хотели убить вашего друга ше-
валье д'Эрбле?
- Я не узнал шевалье в его доспехах, - сказал Рауль, краснея. - Но я
должен был бы узнать его по ловкости и хладнокровию.
- Благодарю за комплимент, мой юный друг, - сказал Арамис. - Видно,
что вы хорошо воспитаны.
- Но вы ехали в Рюэй, говорите вы?
- Да.
- К кардиналу?
- Конечно. Я везу его преосвященству письмо от принца.
- Надо передать его, - сказал Атос.
- Ах, пожалуйста, без ложного великодушия, граф. Черт возьми! Наша
участь и, что еще важнее, участь наших друзей, быть может, заключается в
этом письме.
- Но должен же молодой человек выполнить свой долг, - сказал Атос.
- Граф, вы забываете, что этот молодой человек - пленник. Ведь мы во-
юем по всем правилам военного искусства. К тому же побежденным не следу-
ет быть разборчивыми в выборе средств. Дайте письмо, Рауль.
Рауль колебался. Он взглянул на Атоса, стараясь прочесть в его взгля-
де совет, как поступить.
- Дайте письмо, Рауль, - сказал Атос. - Вы пленник шевалье д'Эрбле.
Рауль нехотя уступил; Арамис, менее щепетильный, чем граф де Ла Фер,
быстро схватил письмо, прочел его и, передавая его Атосу, сказал:
- Прочтите и подумайте о том, что здесь написано. Вы убедитесь, что
само провидение отдало нам в руки это письмо, чтобы мы знали его содер-
жание.
Атос взял в руки письмо, хмуря свои красивые брови, но мысль о том,
что в письме этом речь может идти о д'Артаньяне, заставила его переси-
лить отвращение, которое он питал к чтению чужих писем.
Вот что было в письме:
"Монсеньер, я пришлю сегодня вашему преосвященству для подкрепления
отряда господина Коменжа требуемых вами десять человек. Это, ваше преос-
вященство, люди очень подходящие для охраны двух серьезных противников,
ловкости и решительности которых вы так опасаетесь".
- Ого! - воскликнул Атос.
- Ну что же, - спросил Арамис, - кто, по вашему мнению, те два про-
тивника, для охраны которых, кроме отряда Коменжа, нужно еще десять от-
борных солдат? Не похожи ли они как две капли воды на д'Артаньяна и Пор-
тоса?
- Посвятим весь день розыскам в Париже, - сказал Атос, - и если до
вечера ничего не узнаем, то выедем на Пикардийскую дорогу, и я ручаюсь,
что благодаря изобретательности д'Артаньяна мы не замедлим найти ка-
кое-нибудь указание на то, где они находятся.
- Едем в Париж и спросим Планше, не слыхал ли он о своем бывшем гос-
подине.
- Бедный Планше! Вы так просто говорите о нем, Арамис, а между тем
он, наверное, убит. Все воинственные горожане вышли из города, и, веро-
ятно, произошло страшное побоище...
Так как это было вполне возможно, то оба друга возвратились в Париж
весьма встревоженные и направились к Королевской площади, где рассчиты-
вали навести справки об этих бедных горожанах. Каково же было их удивле-
ние, когда они застали горожан за выпивкой и болтовней вместе с их капи-
таном все на той же Королевской площади. В то время как семьи оплакивали
их, прислушиваясь к пушечным выстрелам, раздававшимся со стороны Шаран-
тона, и воображая себе их на поле сражения, они мирно благодушествовали.
Атос и Арамис снова осведомились у Планше о д'Артаньяне, но он ничего
не мог им сообщить. Они хотели увести его с собой, но он заявил им, что
не может покинуть свой пост без разрешения начальства.
Только в пять часов добрые горожане разошлись по домам, считая, что
они возвращаются с поля сражения; на самом деле они не отходили от брон-
зовой статуи Людовика XIII.
- Тысяча чертей! - сказал Планше, вернувшись в свою лавку на улице
Менял. - Мы разбиты наголову. Я никогда не утешусь!
XXXVII
ПИКАРДИЙСКАЯ ДОРОГА
Атос и Арамис, чувствуя себя в Париже в безопасности, не скрывали от
себя того, что стоит им выйти из города, как они тотчас подвергнутся ве-
личайшим опасностям. Но что значит опасность для людей такого склада?
Впрочем, они чувствовали, что развязка их второй Одиссеи приближается:
предстояла последняя схватка.
Да и в Париже было неспокойно: припасы истощались, и всякий раз, как
у одного из генералов принца Конти являлось желание выдвинуться, возни-
кали бунты, которые он блестяще усмирял, что на время возвышало его над
коллегами. Во время одного из таких бунтов Бофор разрешил разграбить дом
и библиотеку Мазарини и дать, как он выразился, что-нибудь поглодать
несчастному народу.
Атос и Арамис покинули Париж после этого разгрома, случившегося вече-
ром того дня, когда парижане были разбиты под Шарантоном.
Они оставили Париж в самом жалком состоянии: раздираемый смутами,
волнуемый всевозможными слухами, город был на грани истощения. Как пари-
жане и фрондеры, они полагали, что в неприятельском стане царят те же
