настаивал на своей мысли повидаться с королевой.
- Чтобы увидеться с королевой, - сказал ему Арамис, - надо сначала
увидеться с кардиналом" А как только мы увидимся с ним, мы тотчас уви-
димся с нашими друзьями, но только не так, как нам бы этого хотелось.
Признаюсь, такая перспектива мне мало улыбается. Будем действовать на
свободе, чтобы скорее достигнуть цели.
- Я повидаюсь с королевой, - сказал Атос.
- Ну что ж, мой друг, если уж вы решились совершить это безумие, пре-
дупредите меня, пожалуйста, об этом за день.
- Для чего?
- Потому что я воспользуюсь этим обстоятельством, чтобы съездить с
визитом.
- К кому?
- Гм! Почем я знаю... Может быть, к госпоже де Лонгвиль. Она там все-
сильна; она поможет мне. Только дайте мне знать через кого-нибудь, если
вас арестуют; тогда я сделаю все возможное.
- Почему вы не хотите рискнуть вместе со мною, Арамис? - спросил
Атос.
- Благодарю покорно.
- Арестованные вчетвером и все вместе, мы, я думаю, ничем не рискуем:
не пройдет и суток, как мы будем на свободе.
- Милый друг, с того дня, как я убил Шатильона, этого кумира ссн-жер-
менских дам, я окружил свою особу слишком ярким блеском, чтобы не бо-
яться тюрьмы еще больше. Королева способна последовать в этом случае со-
вету Мазарини, а он - посоветует отдать меня под суд.
- Значит, вы думаете, Арамис, что она любит этого итальянца так
сильно, как об этом говорят?
- Любила же она англичанина.
- Э, друг мой, она женщина!
- Нет, Атос, вы ошибаетесь: она королева.
- Мой друг, я приношу себя в жертву и иду просить аудиенции у Анны
Австрийской.
- Прощайте, Атос, я иду собирать армию.
- Зачем это?
- Чтобы осадить Рюэй.
- Где же мы встретимся...
- Под виселицей кардинала.
И оба друга расстались: Арамис - чтобы вернуться в Париж, а Атос -
чтобы подготовить себе аудиенцию у королевы.
XXXVIII
БЛАГОДАРНОСТЬ АННЫ АВСТРИЙСКОЙ
Проникнуть к Анне Австрийской Атосу стоило гораздо меньше труда, чем
он предполагал. При первой же его попытке все устроилось, и на следующий
день ему была назначена желанная аудиенция, сейчас же после выхода коро-
левы, на котором его знатность давала ему право присутствовать.
Огромная толпа наполнила сен-жерменские покои. Ни в Лувре, ни в Па-
ле-Рояле не было у Анны Австрийской такого количества придворных; но
только здесь находилась второразрядная аристократия, тогда как все пер-
вые вельможи Франции примкнули к принцу Конти, к герцогу Бофору и к ко-
адъютору.
Впрочем, и при этом дворе царило веселье. Особенность этой войны была
та, что в ней не столько стреляли, сколько сочиняли куплеты. Двор высме-
ивал в куплетах парижан, парижане - двор; и раны, наносимые ядовитой
насмешкой, были если и не смертельны, то все же весьма болезненны.
Однако среди этого веселья и притворного легкомыслия в душе каждого
таилась глубокая тревога. Всех занимал вопрос: останется ли министром и
фаворитом Мазарини - этот человек, как туча явившийся с юга, или же он
будет унесен тем же ветром, который принес его сюда. Все этого ждали,
все этого желали, и министр ясно чувствовал, что все любезности, весь
почет, которые его окружали, прикрывали собой ненависть, замаскированную
из страха или расчета. Он чувствовал себя плохо, не зная, на кого расс-
читывать, на кого положиться.
Даже сам принц Конде, сражавшийся за него, не пропускал случая уни-
зить его или посмеяться над ним. И даже разок-другой, когда Мазарини хо-
тел показать свою власть перед героем Рокруа, принц дал ему понять, что
если он и поддерживает его, то не из убеждений и не из пристрастия к не-
му.
Тогда кардинал бросался искать поддержки у королевы, но и там он
чувствовал, что почва начинает колебаться у него под ногами.
В час, назначенный для аудиенции, графу де Ла Фер было сообщено, что
он должен немного подождать, так как королева занята беседой с Мазарини.
Это была правда. Париж прислал новую депутацию, которая должна была на-
конец постараться сдвинуть переговоры с мертвой точки, и королева сове-
щалась с Мазарини насчет приема этих депутатов.
Все высшие сановники были крайне озабочены. Атос не мог выбрать худ-
шей минуты, чтобы ходатайствовать о своих друзьях - ничтожных пылинках,
затерявшихся в этом вихре.
Но Атос обладал непреклонным характером. Приняв какое-нибудь решение,
он никогда его не менял, если решение это, по его мнению, согласовалось
с совестью и чувством долга; он настоял на том, чтобы его приняли, ска-
зав при этом, что хотя он и не является депутатом Конти, или Бофора, или
герцога Бульонского, или д'Эльбефа, или коадъютора, или госпожи де Лонг-
виль, или Бруселя, пли парламента, а пришел по личному делу, ему тем не
менее надо сообщить ее величеству о вещах первостепенной важности.
Кончив беседу с Мазарини, королева пригласила Атоса в свой кабинет.
Его ввели туда. Он назвал свое имя. Оно слишком часто доходило до слуха
королевы и слишком много раз звучало в ее сердце, чтобы Анна Австрийская
могла забыть его. Однако она осталась невозмутимой и только посмотрела
на графа де Ла Фер таким пристальным взглядом, какой позволителен только
женщинам - королевам по крови или по красоте.
- Вы желаете оказать нам какую-нибудь услугу, граф? - спросила Анна
Австрийская после минутного молчания.
- Да, сударыня, еще одну услугу, - сказал Атос, задетый тем, что ко-
ролева, казалось, не узнала его.
Атос был человеком с благородным сердцем, а значит, плохой придвор-
ный. Анна нахмурилась. Мазарини, сидевший у стола и перелистывавший ка-
кие-то бумаги, словно какой-нибудь простой секретарь, поднял голову.
- Говорите, - сказала королева.
Мазарини опять стал перелистывать бумаги.
- Ваше величество, - начал Атос, - двое наших друзей, двое самых сме-
лых слуг вашего величества, господин д'Артаньян и господин дю Валлон,
посланные в Англию господином кардиналом, вдруг исчезли в ту минуту,
когда они ступили на французскую землю, и неизвестно, что с ними ста-
лось.
- И что же? - спросила королева.
- Я обращаюсь к вашему величеству с покорной просьбой сказать мне,
что сталось с этими шевалье, и, если понадобится, просить у вас правосу-
дия.
- Сударь, - ответила Анна Австрийская с той надменностью, которая, по
отношению к некоторым лицам, обращалась у нее в грубость, - так вот ради
чего вы нас беспокоите среди великих забота которые волнуют нас? Это по-
лицейское дело! Но, сударь, вы прекрасно знаете или должны, по крайней
мере, знать, что у нас нет больше полиции с тех пор, как мы не в Париже.
- Я полагаю, - сказал Атос, холодно кланяясь, - что вашему величеству
незачем обращаться к полиции, чтобы узнать, где находятся д'Артаньян и
дю Валлон, и если вашему величеству угодно будет спросить об этом госпо-
дина кардинала, то господину кардиналу достаточно будет порыться в своей
памяти, чтобы ответить.
- Но позвольте, сударь, - сказала Анна Австрийская с той презри-
тельной миной, которая была ей так свойственна, - мне кажется, вы спра-
шиваете его сами.
- Да, ваше величество, и я почти имею на это право, потому что дело
идет о господине д'Артаньяне, о господине д'Артаньяне! - повторил он,
стараясь всколыхнуть в королеве воспоминания женщины.
Мазарини почувствовал, что пора прийти на помощь королеве.
- Граф, - сказал он, - я сообщу вам то, что неизвестно ее величеству,
а именно, что сталось с этими двумя шевалье. Они выказали неповиновение
и за это сейчас арестованы.
- Я умоляю ваше величество, - сказал Атос, все так же невозмутимо, не
отвечая Мазарини, - освободить изпод ареста господина д'Артаньяна и гос-
подина дю Валлона.
- То, о чем вы меня просите, вопрос дисциплины, и он меня не касает-
ся, - ответила королева.
- Господин д'Артаньян никогда так не отвечал, когда дело шло о том,
чтобы оказать услугу вашему величеству, - сказал Атос, кланяясь с досто-
инством и отступая на два шага в направлении двери.
Мазарини остановил его.
- Вы тоже из Англии, граф? - спросил он, делая знак королеве, которая
заметно побледнела, готовая уже произнести суровое слово.
- Да, и я присутствовал при последних минутах короля Карла Первого, -
ответил Атос. - Бедный король! Он был только слабохарактерен и за это
был слишком строго наказан своими подданными. Троны в наши дни расшата-
лись, и преданным сердцам стало опасно служить государям. Д'Артаньян ез-
дил в Англию уже во второй раз. В первый раз ради чести одной великой
королевы; во второй раз - ради жизни великого короля.
- Сударь, - сказала Анна Австрийская, обращаясь к Мазарини тоном, ис-
тинный смысл которого был ясен, несмотря на то что вообще королева хоро-
шо умела притворяться, - нельзя ли сделать что-нибудь для этих шевалье?
- Я сделаю все, что будет угодно приказать вашему величеству, - отве-
тил Мазарини.
- Сделайте то, чего желает граф де Ла Фер, ведь так вас зовут, су-
дарь?
- У меня есть еще одно имя, сударыня. Меня зовут Атос.
- Ваше величество, - сказал Мазарини с улыбкой, ясно говорившей, что
он все понял с полуслова, - вы можете быть спокойны. Ваше желание будет
исполнено.
- Вы слышали? - спросила королева.
- Да, я не ожидал меньшего от правосудия вашего величества. Итак, я
увижусь с моими друзьями, не так ли, ваше величество? Я верно понял ваши
слова?
- Вы их увидите, сударь. Кстати, вы тоже фрондер?
- Я служу королю.
- Да, по-своему.
- Мой способ службы тот, который принят всеми истинными дворянами.
Другого я не знаю, - ответил Атос высокомерно.
- Идите, сударь, - сказала королева, отпуская Атоса движением руки, -
вы получили то, что желали получить, и мы узнали то, что желали узнать.
Когда портьера опустилась за Атосом, она обратилась к кардиналу:
- Кардинал, прикажите арестовать этого дерзкого шевалье, прежде чем
он выйдет из дома.
- Я думал об этом, - сказал Мазарини, - и я счастлив, что вы, ваше
величество, даете мне приказание, о котором я намеревался просить. Эти
головорезы, воскрешающие традиции прежнего царствования, чрезвычайно для
нас вредны. Двое из них уже арестованы, - присоединим к ним третьего.
Королеве не удалось вполне обмануть Атоса. В топе ее слов было
что-то, поразившее его, словно какая-то угроза.
Но он не был человеком, способным отступить из-за простого подозре-
ния, в особенности когда ему было ясно сказано, что он увидится со свои-
ми друзьями. Он стал ждать в одной из смежных с приемной комнат, рассчи-
тывая, что к нему приведут сейчас д'Артаньяна и Портоса или что за ним
придут, чтобы отвести его к ним.
В ожидании он подошел к окну и стал смотреть во двор. Он видел, как в
него вошли парижские депутаты, которые явились, чтобы засвидетельство-
вать свое почтение королеве и прийти договориться о месте, где будет
происходить совещание. Тут были советники парламента, президенты, адво-
каты, среди которых затерялось несколько военных. За воротами их ожидала
внушительная свита.
Атос стал вглядываться в эту толпу, потому что ему показалось, будто
он кого-то узнает, как вдруг он почувствовал чье-то легкое прикосновение
к своему плечу.
Он обернулся.
- А, Коменж! - воскликнул он.
- Да, граф, это я, и с поручением, за которое заранее прошу вас изви-
нить меня.
- Какое же это поручение? - спросил Атос.
- Будьте добры отдать мне вашу шпагу, граф.
Атос улыбнулся и отворил окно.
- Арамис! - крикнул он.
Какой-то человек обернулся - тот самый, которого Атос узнал в толпе.
Это был Арамис. Он дружески кивнул графу.
- Арамис, - сказал Атос, - я арестован.
- Хорошо, - хладнокровно ответил Арамис.
- Сударь, - сказал Атос, оборачиваясь к Коменжу и вежливо протягивая
ему свою шпагу эфесом вперед, - вот моя шпага. Будьте добры сберечь мне
