желаю, чтобы господин префект полиции вмешивался в мои личные дела. Я,
право, достаточно богат, чтобы не отягощать бюджет префектуры.
Граф позвал Батистена, который, подав письмо, вышел из комнаты.
- Немедленно возвращайтесь в Париж, - сказал он, - и привезите сюда
всех оставшихся там слуг. Они все понадобятся мне здесь.
- Так в доме никого не останется, господин граф? - спросил Батистен.
- Нет, останется привратник.
- Может быть, господин граф примет во внимание, что от привратницкой
до дома довольно далеко.
- Ну и что же?
- Могут ведь обокрасть весь дом, и он ничего не услышит.
- Кто может обокрасть?
- Воры.
- Вы осел, сударь. Я предпочитаю, чтобы воры разграбили весь дом, чем
терпеть недостаток в прислуге.
Батистен поклонился.
- Вы понимаете, - сказал граф, - привезите сюда всех, до единого, но
чтобы в доме все осталось как обычно; вы только закроете ставни нижнего
этажа, вот и все.
- А во втором этаже?
- Вы же знаете, что их никогда не закрывают. Ступайте.
Граф велел сказать, что он пообедает один и что прислуживать будет
Али.
Он пообедал с обычной умеренностью, а после обеда, приказав Али сле-
довать за собой, вышел через калитку, дошел, как бы прогуливаясь, до Бу-
лонского леса, повернул, словно непредумышленно, в сторону Парижа и уже
в сумерках очутился напротив своего дома на Елисейских Полях.
В доме царила полная тьма; только слабый огонек светился в приврат-
ницкой, стоявшей, как и говорил Батистен, шагах в сорока от дома.
Монте-Кристо прислонился к дереву и своим зорким взглядом окинул
двойную аллею, прохожих и соседние улицы, чтобы проверить, не подстере-
гает ли его кто-нибудь. Минут через десять он убедился, что никто за ним
не следит.
Тогда он подбежал вместе с Али к калитке, быстро вошел и по черной
лестнице, от которой у него был ключ, прошел в свою спальню, не коснув-
шись ни одной занавеси, так что даже привратник не подозревал, что в
дом, который он считал пустым, вернулся его хозяин.
Войдя в спальню, граф дал Али знак остановиться; затем он прошел в
будуар и осмотрел его; все было как всегда; секретер стоял на своем мес-
те, ключ торчал в замке. Он дважды повернул ключ, вынул его, подошел к
двери спальни, снял скобу задвижки и вышел из будуара.
Тем временем Али принес и положил на стол указанное графом оружие:
короткий карабин и пару двуствольных пистолетов, допускающих такой же
верный прицел, как пистолеты, из которых стреляют в тире. Вооруженный
таким образом граф держал в своих руках жизнь пяти человек.
Было около половины десятого; граф и Али наскоро закусили ломтем хле-
ба и стаканом испанского вина; затем граф нажал пружину одной из тех
раздвижных филенок, благодаря которым он мог из одной комнаты видеть,
что делается в другой. Рядом с ним лежали его пистолеты и карабин, а
Али, стоя возле него, держал в руке один из тех арабских топориков, фор-
ма которых не изменилась со времен крестовых походов.
В одно из окон спальни, выходившее, как и окно будуара, на Елисейские
Поля, графу видна была улица.
Так прошло два часа; было совершенно темно, а между тем Али своим
острым зрением дикаря и граф благодаря привычке к темноте различали ма-
лейшее колебание ветвей во дворе.
Огонек в привратницкой уже давно потух.
Можно было предположить, что нападающие, если действительно предстоя-
ло нападение, пройдут по лестнице из нижнего этажа, а не влезут в окно.
Монте-Кристо думал, что злоумышленники хотят его убить, а не обокрасть.
Следовательно, их целью является его спальня, и они доберутся до нее или
по потайной лестнице, или через окно будуара.
Он поставил Али у двери на лестницу, а сам продолжал наблюдать за бу-
дуаром.
На часах Дома Инвалидов пробило без четверти двенадцать; сырой запад-
ный ветер донес до них три зловещих удара.
Не успел еще замереть последний удар, как граф уловил со стороны бу-
дуара легкий скрип; затем еще и еще; па четвертый раз граф перестал сом-
неваться. Опытная и твердая рука вырезала алмазом оконное стекло.
Сердце у графа забилось. Как бы ни были люди закалены в тревогах, как
бы ни были они готовы встретить грозящую опасность, они всегда чувствуют
по ускоренному биению сердца и по легкой дрожи, какая огромная разница
между воображением и действительностью, между замыслом и выполнением.
Монте-Кристо знаком предупредил Али; тот, поняв, что опасность надви-
гается со стороны будуара, подошел ближе к своему господину.
Монте-Кристо горел нетерпением узнать, кто его враги и сколько их.
Окно, которое скрипело под алмазом, приходилось как раз напротив от-
верстия, куда заглядывал граф. Его взгляд остановился на этом окне. Он
увидел, что в ночном мраке вырисовывается какая-то еще более темная
тень; вслед за тем одно из оконных стекол стало непроницаемым, как будто
на него снаружи наклеили лист бумаги, потом стекло треснуло, но не упало
Через проделанное отверстие просунулась рука и стала искать задвижку;
секунду спустя окно открылось, и появился человек. Он был один.
- Вот смелый мошенник, - прошептал граф.
В эту минуту Али тихонько тронул его за плечо, он обернулся; Али по-
казывал ему на то окно в спальне, которое выходило на улицу.
Монте-Кристо сделал три шага по направлению к этому окну; он знал
изумительную чуткость своего верного слуги. И действительно, он увидел,
что от ворот напротив отделился человек и, взобравшись на тумбу, стара-
ется разглядеть, что происходит в доме.
- Так, - сказал он, - их двое: один действует, а другой сторожит.
Он дал знак Али не спускать глаз с человека на улице и вернулся к то-
му, который забрался в будуар.
Взломщик уже вошел в комнату и осторожно двигался, вытянув руки впе-
ред.
Наконец он, по-видимому, освоился с обстановкой; в будуаре были две
двери, и он обе запер на задвижки.
Когда он подходил к той, которая вела в спальню, Монте-Кристо поду-
мал, что он собирается войти, и взялся за один из пистолетов; но он ус-
лышал лишь шорох задвижки, скользящей в медных петлях. Это была мера
предосторожности, и только; ночной посетитель, не зная, что граф позабо-
тился снять скобу, мог теперь чувствовать себя как дома и совершенно
спокойно приниматься за работу.
Взломщик неторопливо вытащил из своего широкого кармана какой-то
предмет, поставил его на столик, затем подошел к секретеру, нащупал за-
мок и заметил, что, вопреки его ожиданиям, ключа нет.
Но взломщик был человек предусмотрительный и все предвидел. Граф ус-
лышал характерное звяканье: так звякает связка отмычек в руках слесаря,
пришедшего отпереть испорченный замок. Воры прозвали их "соловьями", ве-
роятно потому, что им доставляет удовольствие слушать, как они поют по
ночам, со скрипом поворачиваясь в замке.
- Да это просто вор, - разочарованно пробормотал Монте-Кристо.
Но в темноте человек не мог подобрать подходящего инструмента. Тогда
он прибег к помощи того предмета, который он поставил на столик; он на-
жал пружину, и тотчас же луч света, правда слабый, по все же достаточный
для того, чтобы видеть, осветил его руки и лицо.
- Вот оно что! - негромко воскликнул Монте-Кристо, изумленно отступая
на шаг. - Да ведь это...
Али поднял топорик.
- Стой на месте, - шепотом сказал ему Монте-Кристо, - и положи топор;
оружие нам больше не понадобится.
Затем он прибавил несколько слов, еще понизив голос, потому что при
вырвавшемся у него изумленном возгласе, хоть и еле слышном, взломщик
встрепенулся и застыл в позе античного точильщика.
Выслушав графа, Али на цыпочках отошел от него, подошел к стене
алькова и снял с вешалки черное одеяние и треугольную шляпу. Тем време-
нем Монте-Кристо быстро сбросил с себя сюртук, жилет и сорочку; при све-
те тонкого луча, пробивавшегося через щель в филенке, можно было разли-
чить на груди у графа гибкую и тонкую кольчугу, каких во Франции, где
больше не страшатся кинжалов, уже никто не носит после Людовика XVI, ко-
торый боялся быть заколотым и которому вместо этого отрубили голову.
Эта кольчуга тотчас же скрылась под длинной сутаной, как волосы графа
- под париком с тонзурой; надетая поверх парика треугольная шляпа окон-
чательно превратила графа в аббата.
Между тем взломщик, не слыша больше ни звука, снова выпрямился и, по-
ка Монте-Кристо совершал свое превращение, подошел к секретеру, замок
которого начал уже потрескивать под его "соловьем".
- Ладно, ладно, несколько минут ты еще повозишься? - прошептал граф,
по-видимому полагаясь на какойто секрет в замке, неизвестный взломщику,
несмотря на всю ею опытность.
И он подошел к окну.
Человек, который взобрался на тумбу, теперь слез с нее и шагал взад и
вперед по улице; но странное дело: вместо того чтобы следить за прохожи-
ми, которые могли появиться либо со стороны Елисейских Полей, либо со
стороны предместья Сент-Оноре, он, по-видимому, интересовался лишь тем,
что происходило в доме графа, и всячески старался увидеть, что творится
в будуаре.
Монте-Кристо вдруг хлопнул себя по лбу, и на его губах появилась мол-
чаливая усмешка.
Он подошел к Али.
- Стой здесь в темноте, - тихо сказал он ему, - и что бы ты ни услы-
шал, что бы ни произошло, не выходи отсюда и не показывайся, пока я тебя
не кликну по имени.
Али кивнул головой.
Тогда Монте-Кристо достал из шкафа зажженную свечу и, выбрав минуту,
когда вор был всецело поглощен замком, тихонько открыл дверь, стараясь,
чтобы свет падал на его лицо.
Дверь открылась так тихо, что вор ничего не услышал. Но, к его вели-
кому изумлению, комната неожиданно осветилась.
Он обернулся.
- Добрый вечер, дорогой господин Кадрусс! - сказал Монте-Кристо. -
Что это вы делаете здесь в такой поздний час?
- Аббат Бузони! - воскликнул Кадрусс.
И, не понимая, каким путем очутился здесь этот странный посетитель,
раз он закрыл обе двери, он выронил связку отмычек и замер, как в столб-
няке.
Граф стал между Кадруссом и окном, отрезав таким образом перепуганно-
му вору единственный путь отступления.
- Аббат Бузони! - повторил Кадрусс, оторопело глядя на графа.
- Да, аббат Бузони! - сказал Монте-Кристо, - он самый, и я очень рад,
что вы меня узнали, дорогой господин Кадрусс; это доказывает, что у вас
хорошая память, потому что, если я не ошибаюсь, мы не виделись уже лет
десять.
Это спокойствие, эта ирония, этот властный тон внушили Кадруссу такой
ужас, что у него закружилась голова.
- Аббат! - бормотал он, стискивая руки и стуча зубами.
- Итак, мы решили обокрасть графа Монте-Кристо? - продолжал мнимый
аббат.
- Господин аббат, - прошептал Кадрусс, тщетно пытаясь проскользнуть
мимо графа к окну, - господин аббат, я сам не знаю... поверьте... кля-
нусь вам...
- Вырезанное стекло, - продолжал граф, - потайной фонарь, связка от-
мычек, наполовину взломанный секретер - все это говорит само за себя.
Кадрусс беспомощно озирался, ища угол, куда бы спрятаться, или щель,
через которую можно было бы улизнуть.
- Я вижу, вы все тот же, господин убийца, - сказал граф.
- Господин аббат, раз вы все знаете, вы должны знать, что это не я,
это Карконта; это и суд признал: ведь меня приговорили только к галерам.
- Разве вы уже отбыли свой срок, что опять стараетесь туда попасть?
- Нет, господин аббат, меня освободил один человек.
- Этот человек оказал обществу большую услугу.
- Но я обещал... - сказал Кадрусс.
- Итак, вы бежали с каторги? - прервал его МонтеКристо.
- Увы, - ответил перепуганный Кадрусс.
- Рецидив при отягчающих обстоятельствах?.. За это, если не ошибаюсь,
полагается гильотина. Тем хуже, диаволо, как говорят остряки у меня на
родине.
- Господин аббат, я поддался искушению...
- Все преступники так говорят.
- Нужда...
- Бросьте, - презрительно сказал Бузони, - человек в нужде просит ми-
