- Сударь, - сказал Франц, - я очень огорчен, что такой вопрос подни-
мается в присутствии мадемуазель Валентины. Я никогда но интересовался
размерами ее состояния, которое, как бы оно ни уменьшалось, все же го-
раздо больше моего. Моя семья, желая породниться с господином де
Вильфор, считалась единственно с соображениями чести; я же искал только
счастья.
Валентина едва заметно кивнула в знак благодарности, между тем как
две молчаливые слезы скатились по ее щекам.
- Впрочем, сударь, - сказал Вильфор, обращаясь к своему будущему зя-
тю, - если не считать утраты некоторой доли ваших надежд, в этом неожи-
данном завещании нет ничего лично для вас оскорбительного; оно объясня-
ется слабостью рассудка господина Нуартье. Мой отец недоволен не тем,
что мадемуазель де Вильфор выходит замуж за вас, а тем, что она вообще
выходит замуж; он был бы так же огорчен браком Валентины с кем бы то ни
было. Старость эгоистична, сударь, а мадемуазель де Вильфор отдавала
господину Нуартье все свое время, чего баронесса д'Эпипе уже не сможет
делать. Прискорбное состояние, в котором находится мой отец, не позволя-
ет говорить с ним о серьезных делах, которых он по слабоумию не может
понять. Я глубоко убежден, что в настоящую минуту он хоть и помнит, что
его внучка выходит замуж, но успел забыть даже, как зовут того, кто дол-
жен стать ему внуком.
Едва Вильфор договорил и Франц ответил на его слова поклоном, как
дверь гостиной открылась и появился Барруа.
- Господа, - сказал он голосом необычно твердым для слуги, который
обращается к своим хозяевам в столь торжественную минуту, - господин Ну-
артье де Вильфор желает немедленно говорить с господином Францем де Ке-
нель бароном д'Эпине.
Он так же, как и нотариус, во избежание недоразумений, называл жениха
полным титулом.
Вильфор вздрогнул, г-жа до Вильфор спустила сына с колен, Валентина
встала с места, бледная и безмолвная, как статуя.
Альбер и Шато-Рено обменялись еще более недоумевающим взглядом, чем в
первый раз.
Нотариус взглянул на Вильфора.
- Это невозможно, - сказал королевский прокурор, - к тому же господин
д'Эпипо сейчас не может уйти из гостиной.
- Господин Нуартье, мой хозяин, желает именно сейчас говорить с гос-
подином Францем д'Эпине по очень важному делу, - с той же твердостью
возразил Барруа.
- Значит, дедушка Нуартье заговорил? - спросил Эдуард со своей обыч-
ной дерзостью.
Но эта выходка не вызвала улыбки даже у г-жи де Вильфор, настолько
все были озабочены, настолько торжественна была минута.
- Передайте господину Нуартье, что его желание не может быть исполне-
но, - заявил Вильфор.
- В таком случае господин Нуартье предупреждает, - возразил Барруа, -
что он прикажет перенести себя в гостиную.
Изумлению по было границ.
На лице г-жи де Вильфор мелькнуло нечто вроде улыбки.
Валентина невольно подняла глаза к потолку, как бы благодаря небо.
- Валентина, - сказал Вильфор, - подите, пожалуйста, узнайте, что это
за новая прихоть вашего дедушки.
Валентина быстро направилась к двери, но Вильфор передумал.
- Подождите, - сказал он, - я пойду с вами.
- Простите, сударь, - вмешался Франц, - мне кажется, что раз господин
Нуартье посылает за мной, то мне и следует исполнить его желание; кроме
того, я буду счастлив засвидетельствовать ему свое почтение, потому что
не имел еще случая удостоиться этой чести.
- Ах, боже мой! - сказал Вильфор, видимо встревоженный. - Вам, право,
незачем беспокоиться.
- Извините меня, сударь, - сказал Франц тоном человека, решение кото-
рого неизменно. - Я не хочу упустить этого случая доказать господину Ну-
артье, насколько он неправ в своем предубеждении против меня, которое я
твердо решил побороть, каково бы оно ни было, моей глубокой предан-
ностью.
И, не давая Вильфору себя удержать, Франц в свою очередь встал и пос-
ледовал за Валентиной, которая уже спускалась по лестнице с радостью
утопающего, в последнюю минуту ухватившегося рукой за утес.
Вильфор пошел следом за ними.
Шато-Рено и Морсер обменялись третьим взглядом, еще более недоумен-
ным, чем первые два.
XVIII. ПРОТОКОЛ
Нуартье ждал, одетый во все черное, сидя в своем кресле.
Когда все трое, кого он рассчитывал увидеть, вошли, он взглянул на
дверь, и камердинер тотчас же запер ее.
- Имейте в виду, - тихо сказал Вильфор Валентине, которая не могла
скрыть своей радости, - если господин Нуартье собирается сообщить вам
что-нибудь такое, что может воспрепятствовать вашему замужеству, я зап-
рещаю вам понимать его.
Валентина покраснела, по ничего не ответила.
Вильфор подошел к Нуартье.
- Вот господин Франц д'Эпино, - сказал он ему, - вы послали за ним, и
он явился по вашему зову. Разумеется, мы ужо давно желали этой встречи,
и я буду очень счастлив, если она вам докажет, насколько было необосно-
ванно ваше противодействие замужеству Валентины.
Нуартье ответил только взглядом, от которого по телу Вильфора пробе-
жала дрожь.
Потом он глазами подозвал Валентину.
В один миг, благодаря тем способам, которыми она всегда пользовалась
при разговоре с дедом, она нашла слово "ключ".
Затем она проследила за взглядом паралитика; взгляд остановился на
ящике шкафчика, который стоял между окнами.
Она открыла этот ящик, и действительно там оказался ключ.
Она достала его оттуда, и глаза старика подтвердили, что он требовал
именно этого; затем взгляд паралитика указал на старинный письменный
стол, уже давно заброшенный, где, казалось, могли храниться разве только
старые ненужные бумажки.
- Я должна открыть бюро? - спросила Валентина.
- Да, - показал старик.
- Открыть ящики?
- Да.
- Боковые?
- Нет.
- Средний?
- Да.
Валентина открыла его и вынула оттуда связку бумаг.
- Вам это нужно, дедушка? - сказала она.
- Нет.
Валентина стала вынимать все бумаги подряд; наконец, в ящике ничего
не осталось.
- Но ящик уже совсем пустой, - сказала она.
Глазами Нуартье показал на словарь.
- Да, дедушка, понимаю, - сказала Валентина.
И она снова начала называть одну за другой буквы алфавита; на "С" Ну-
артье остановил ее.
Она стала перелистывать словарь, пока не дошла до слова "секрет".
- Так ящик с секретом? - спросила она.
- Да.
- А кто знает этот секрет?
Нуартье перевел взгляд на дверь, в которую вышел слуга.
- Барруа? - сказала она.
- Да, - показал Нуартье.
- Надо его позвать?
- Да.
Валентина подошла к двери и позвала Барруа.
Между тем на лбу у Вильфора от нетерпения выступил пот, а Франц сто-
ял, остолбенев от изумления.
Старый слуга вошел в комнату.
- Барруа, - сказала Валентина, - дедушка велел мне взять из этого
шкафчика ключ, открыть стол и выдвинуть вот этот ящик; оказывается, ящик
с секретом; вы его, очевидно, знаете; откройте его.
Барруа взглянул на старика.
- Сделайте это, - сказал выразительный взгляд Нуартье.
Барруа повиновался; двойное дно открылось, и показалась пачка бумаг,
перевязанная черной лентой.
- Вы это и требуете, сударь? - спросил Барруа.
- Да, - показал Нуартье.
- Кому я должен передать эти бумаги? Господину де Вильфор?
- Нет.
- Мадемуазель Валентине?
- Нет.
- Господину Францу д'Эпине?
- Да.
Удивленный Франц подошел ближе.
- Мне, сударь? - сказал он.
- Да.
Франц взял у Барруа бумаги и, взглянув на обертку, прочел:
"После моей смерти передать моему другу, генералу Дюрану, который, со
своей стороны, умирая, должен завещать этот пакет своему сыну, с наказом
хранить его, как содержащий чрезвычайно важные бумаги".
- Что же я должен делать с этими бумагами, сударь? - спросил Франц.
- Очевидно, чтобы вы хранили в таком же запечатанном виде, - сказал
королевский прокурор.
- Нет, нет, - быстро сказали глаза Нуартье.
- Может быть, вы хотите, чтобы господин д'Эпипо прочитал их? - сказа-
ла Валентина.
- Да, - сказали глаза старика.
- Видите, барон, дедушка просит вас прочитать эти бумаги, - сказала
Валентина.
- В таком случае сядем, - с досадой сказал Вильфор, - что займет не-
которое время.
- Садитесь, - показал глазами старик.
Вильфор сел, по Валентина только оперлась на кресло деда, и Франц ос-
тался стоять перед ними.
Он держал таинственный пакет в руке.
- Читайте, - сказали глаза старика.
Франц развязал обертку, и в комнате наступила полная тишина. При об-
щем молчании он прочел:
- "Выдержка из протоколов заседания клуба бонапартистов на улице
Сен-Жак, состоявшегося пятого февраля тысяча восемьсот пятнадцатого го-
да".
Франц остановился.
- Пятое февраля тысяча восемьсот пятнадцатого года! В этот день был
убит мой отец!
Валентина и Вильфор молчали; только глаза старика ясно сказали: чи-
тайте дальше.
- Ведь мой отец исчез как раз после того, как вышел из этого клуба, -
продолжал Франц.
Взгляд Нуартье по-прежнему говорил: читайте.
Франц продолжал:
- "Мы, нижеподписавшиеся, Луп-Жак Борепэр, подполковник артиллерии,
Этьец Дюшамнн, бригадный генерал, и Клод Лешарпаль, директор управления
земельными угодьями, заявляем, что четвертого февраля тысяча восемьсот
пятнадцатого года с острова Эльба было получено письмо, поручавшее вни-
манию и доверию членов бонапартистского клуба генерала Флавиена де Ке-
нель, состоявшего на императорской службе с тысяча восемьсот четвертого
года по тысяча восемьсот пятнадцатый год и потому, несомненно, преданно-
го наполеоновской династии, несмотря на пожалованный ему Людовиком Во-
семнадцатым титул барона д'Эпине, по названию его поместья.
Вследствие сего генералу де Кенель была послана записка с приглашени-
ем на заседание, которое должно было состояться на следующий день пятого
февраля. В записке не было указано ни улицы, ни номера дома, где должно
было происходить собрание; она была без подписи, по в пой сообщалось,
что если генерал будет готов, то за ним явятся в девять часов вечера.
Заседания обычно продолжались от девяти часов вечера до полуночи.
В девять часов президент клуба явился к генералу; генерал был готов;
президент заявил ему, что он может быть введен в клуб лишь с тем услови-
ем, что ему навсегда останется неизвестным место собраний и что он поз-
волит завязать себе глаза и даст клятву но пытаться приподнять повязку.
Генерал де Кенель принял это условие и поклялся честью, что по будет
пытаться увидеть, куда его ведут.
Генерал уже заранее распорядился подать свой экипаж; по президент
объяснил, что воспользоваться им не представляется возможным, потому что
нет смысла завязывать глаза хозяину, раз у кучера они останутся открыты
и он будет знать улицы, по которым еде г.
"Как же тогда быть?" - спросил генерал.
"Я приехал в карете", - сказал президент.
"Разве вы так уверены в своем кучере, что доверяете ему секрет, кото-
рый считаете неосторожным сказать моему?"
"Наш кучер - член клуба, - сказал президент, - нас повезет статс-сек-
ретарь".
"В таком случае, - сказал, смеясь, генерал, - нам грозит другое, -
что он нас опрокинет".
Мы отмечаем эту шутку, как доказательство того, что генерал никоим
образом не был насильно приведен на заседание и присутствовал там по
доброй воле.
Как только они сели в карету, президент напомнил генералу его обеща-
ние позволить завязать себе глаза. Генерал никак не возражал против этой
формальности; для этой цели послужил футляр, заранее приготовленный в
карете.
Во время пути президенту показалось, что генерал пытается взглянуть
из-под повязки; он напомнил ему о клятве.
"Да, да, вы правы", - сказал генерал.
Карета остановилась у одной из аллей улицы Сен-Жак. Генерал вышел из
кареты, опираясь на руку президента, звание которого оставалось ему не-
