Вильфор попытался улыбнуться.
- Нет, граф, - сказал он, - в данном случае жертва - я сам. Это я
проиграл дело, а над обвинительным актом работали случай, упрямство и
безумие.
- Что вы хотите сказать? - спросил Монте-Кристо с прекрасно разыгран-
ным участием. - У вас в самом деле серьезные неприятности?
- Не стоит и говорить, граф, - сказал Вильфор с полным горечи спо-
койствием, - пустяки, просто денежная потеря.
- Да, конечно, - ответил Монте-Кристо, - денежная потеря - пустяки,
если обладать таким состоянием, как ваше, и таким философским и возвы-
шенным умом, как ваш!
- Поэтому, - ответил Вильфор, - я и озабочен не изза денег, хотя
как-никак девятьсот тысяч франков стоят того, чтобы о них пожалеть или
во всяком случае, чтобы подосадовать. Меня огорчает больше всего эта иг-
ра судьбы, случая, предопределения, не знаю, как назвать ту силу, что
обрушила на меня этот удар, уничтожила мои надежды на богатство и, быть
может, разрушила будущность моей дочери из-за каприза впавшего в детство
старика.
- Да что вы! Как же так? - воскликнул граф. - Девятьсот тысяч фран-
ков, вы говорите? Вы правы, эта сумма стоит того, чтобы о ней пожалел
даже философ, но кто же вам доставил такое огорчение?
- Мой отец, о котором я вам рассказывал.
- Господин Нуартье? Неужели? Но вы мне говорили, насколько я помню,
что он совершенно парализован и утратил все свои способности?
- Да, физические способности, потому что он не в состоянии двигаться,
не в состоянии говорить, и, несмотря на это, он мыслит, он желает, он
действует, как видите. Я ушел от него пять минут тому назад; он сейчас
занят тем, что диктует двум нотариусам свое завещание.
- Так, значит, он заговорил?
- Нет, но заставил себя понять.
- Каким образом?
- Взглядом; его глаза продолжают жить и, как видите, убивают.
- Мой друг, - сказала г-жа де Вильфор, входя в комнату, - мне кажет-
ся, вы преувеличиваете.
- Сударыня... - приветствовал ее с поклоном граф.
Госпожа де Вильфор ответила самой очаровательной улыбкой.
- Но что я слышу от господина де Вильфор? - спросил Монте-Кристо. -
Что за непонятная немилость?..
- Непонятная, вот именно! - сказал королевский прокурор, пожимая пле-
чами. - Старческий каприз!
- А разве нет способа заставить его изменить решение?
- Нет, есть, - сказала г-жа де Вильфор, - и только от моего мужа за-
висит, чтобы это завещание было составлено не в ущерб Валентине, а нао-
борот, в ее пользу.
Граф, видя, что супруги начали говорить загадками, принял рассеянный
вид и стал с глубочайшим вниманием и явным одобрением следить за Эдуар-
дом, подливавшим чернила в птичье корытце.
- Дорогая моя, - возразил Вильфор жене, - вы знаете, что я не склонен
разыгрывать у себя в доме патриарха и никогда не воображал, будто судьбы
мира зависят от моего мановения. Но все же необходимо, чтобы моя семья
считалась с моими решениями и чтобы безумие старика и капризы ребенка не
разрушали давно обдуманных мною планов. Барон д'Эпине был моим другом,
вы это знаете, и его сын был бы для нашей дочери наилучшим мужем.
- Так, по-вашему, - сказала г-жа де Вильфор, - Валентина с ним сгово-
рилась?.. В самом деле... она всегда противилась этому браку, и я не
удивлюсь, если все, что мы сейчас видели и слышали, окажется просто вы-
полнением заранее составленного ими плана.
- Поверьте, - сказал Вильфор, - что так не отказываются от капитала в
девятьсот тысяч франков.
- Она отказалась бы и от мира, ведь она год тому назад собиралась уй-
ти в монастырь.
- Все равно, - возразил Вильфор, - говорю вам, этот брак состоится!
- Вопреки воле вашего отца? - сказала г-жа де Вильфор, пробуя играть
на другой струне. - Это не шутка!
Монте-Кристо делал вид, что не слушает, но не пропускал ни одного
слова из этого разговора.
- Сударыня, - возразил Вильфор, - я должен сказать, что всегда почи-
тал своего отца, потому что естественное сыновнее чувство соединялось у
меня с сознанием его нравственного превосходства; наконец, потому, что
отец для нас вдвойне священен: как наш создатель и как наш господин; но
не могу же я считать теперь разумным старика, который, в память своей
ненависти к отцу, ненавидит сына; с моей стороны было бы смешно согласо-
вать свое поведение с его капризами. Я не перестану относиться с глубо-
чайшим почтением к господину Нуартье, я безропотно подчинюсь наложенной
им на меня денежной каре, но решение мое останется непреклонным, и обще-
ство рассудит, на чьей стороне был здравый смысл. Я выдам замуж мою дочь
за барона Франца д'Эпине, так как считаю, что это хороший и почетный
брак, и так как в конечном счете я хочу выдать свою дочь за того, кто
мне подходит.
- Вот как, - сказал граф, у которого королевский прокурор то и дело
взглядом просил одобрения, - вот как! Господин Нуартье, по вашим словам,
лишает мадемуазель Валентину наследства за то, что она выходит замуж за
барона Франца д'Эпине?
- Вот именно в этом вся причина, - сказал Вильфор, пожимая плечами.
- Во всяком случае видимая причина, - прибавила г-жа де Вильфор.
- Действительная причина, сударыня. Поверьте, я знаю своего отца.
- Можете вы это понять? - спросила молодая женщина. - Чем, скажите
пожалуйста, господин д'Эпине хуже всякого другого?
- В самом деле, - сказал граф, - я встречал господина Франца д'Эпине;
это ведь сын генерала де Кенель, впоследствии барона д'Эпине?
- Совершенно верно, - ответил Вильфор.
- Он показался мне очаровательным молодым человеком.
- Поэтому я и уверена, что это только предлог, - сказала г-жа де
Вильфор. - Старики становятся тиранами в отношении тех, кого они любят;
господин Нуартье просто не желает, чтобы его внучка выходила замуж.
- Но, может быть, у этой ненависти есть какая-нибудь причина? - спро-
сил Монте-Кристо.
- Бог мой, откуда же это можно знать?
- Может быть, политическая антипатия?
- Действительно, мой отец и отец господина д'Эпине жили в бурное вре-
мя; я видел лишь последние дни его, - сказал Вильфор.
- Ваш отец, кажется, был бонапартист? - спросил Монте-Кристо. - Мне
помнится, вы говорили что-то в этом роде.
- Мой отец был прежде всего якобинец, - возразил Вильфор, забыв в
своем волнении о всякой осторожности, - и тога сенатора, накинутая на
его плечи Наполеоном, изменила лишь его наряд, но не его самого. Когда
мой отец участвовал в заговорах, он делал это не из любви к императору,
а из ненависти к Бурбонам; самое страшное в нем было то, что он никогда
не сражался за неосуществимые утопии, а всегда лишь за действительно
возможное, и при этом следовал ужасной теории монтаньяров, которые не
останавливались ни перед чем, чтобы достигнуть своей цели.
- Ну, вот видите, - сказал Монте-Кристо, - в этом все дело. Нуартье и
д'Эпине столкнулись на политической почве. Хотя генерал д'Эпине и служил
в войсках Наполеона, но он в душе был роялистом, правда? Ведь это тот
самый, что был убит однажды ночью, при выходе из бонапартистского клуба,
куда его завлекли в надежде найти в нем собрата?
Вильфор почти с ужасом взглянул на графа.
- Я ошибаюсь? - спросил Монте-Кристо.
- Напротив, - сказала г-жа де Вильфор, - это так и есть; и именно по-
этому мой муж, желая изгладить всякое воспоминание о былой вражде, решил
соединить любовью двух детей, отцы которых ненавидели друг друга.
- Превосходная мысль! - сказал Монте-Кристо. - Мысль, исполненная ми-
лосердия; свет должен рукоплескать ей. В самом деле, было бы прекрасно,
если бы мадемуазель Нуартье де Вильфор стала называться госпожой Франц
д'Эпине.
Вильфор вздрогнул и посмотрел на Монте-Кристо, как бы желая прочесть
в глубине его сердца намерение, которое продиктовало ему эти слова.
Но на губах графа играла обычная приветливая улыбка; и на этот раз
королевский прокурор, несмотря на всю свою проницательность, опять не
увидел ничего, кроме оболочки.
- Поэтому, - продолжал Вильфор, - хотя утрата состояния деда и
большое несчастье для Валентины, я всетаки не думаю, чтобы это могло
расстроить ее брак. Я не думаю, чтобы господина д'Эпине могла смутить
эта денежная потеря; он увидит, что я, пожалуй, стою больше этой суммы,
я, жертвующий ею ради того, чтобы сдержать свое слово; он примет также в
расчет, что Валентина и без того унаследовала после матери большое сос-
тояние; оно находится в распоряжении маркиза и маркизы де СенМеран, ее
деда и бабки с материнской стороны, а они оба ее нежно любят.
- И они заслуживают того, чтобы их любили и за ними ухаживали так же,
как это делает Валентина по отношению к господину Нуартье, - сказала
г-жа де Вильфор. - Впрочем, не позже чем через месяц они приедут в Па-
риж, и Валентине после такого оскорбления не к чему будет вечно сидеть с
Нуартье, как она сидела до сих пор.
Граф благосклонно внимал нестройным голосам оскорбленного самолюбия и
обманутой корысти.
- Я заранее прошу вас простить мне то, что я скажу, - заметил Мон-
те-Кристо после краткого молчания, - но мне кажется, что если господин
Нуартье и лишает наследства мадемуазель де Вильфор, виновную в том, что
она хочет выйти замуж за человека, отца которого он ненавидел, то он не
может сделать подобного упрека нашему милому Эдуарду.
- Ведь правда, граф? - воскликнула г-жа де Вильфор с непередаваемым
выражением. - Правда, это несправедливо, чудовищно несправедливо? Бедный
Эдуард такой же внук господина Нуартье, как и Валентина, а между тем,
если бы она не выходила замуж за Франца д'Эпине, Нуартье оставил бы ей
все свое состояние. Наконец, Эдуард - носитель родового имени, и все же
Валентина, даже если дед лишит ее наследства, окажется втрое богаче, чем
он.
Монте-Кристо не произносил ни слова и только внимательно слушал.
- Знаете, граф, - сказал Вильфор, - не будем больше говорить об этих
семейных неурядицах. Да, правда, мое состояние пойдет на увеличение до-
ходов бедных, а в наше время они-то и являются настоящими богачами. Да,
мой отец лишил меня законных надежд, и притом без всякой моей вины; но я
поступлю, как человек здравомыслящий, как человек благородный. Я обещал
господину д'Эпине доходы с этого капитала - и он их получит, даже если
мне ради этого придется пойти на самые тяжкие лишения.
- А все-таки, - возразила г-жа де Вильфор, неотступно возвращаясь к
преследовавшей ее мысли, - может быть, лучше посвятить д'Эпине в эту
неприятную историю, чтобы он сам возвратил данное ему слово?
- Это было бы большим несчастьем! - воскликнул Вильфор.
- Большим несчастьем? - переспросил Монте-Кристо.
- Разумеется, - сказал несколько спокойнее Вильфор, - расстроившийся,
даже из-за денежных недоразумений, брак бросает тень на невесту; кроме
того, всякие старые слухи, которым я хотел положить конец, возникнут
снова. Но нет, этого не будет. Господин д'Эпине, если он честный чело-
век, сочтет себя еще более связанным тем, что Валентина лишена нас-
ледства, иначе вышло бы, что им руководила только алчность; нет, этого
не может быть.
- Я думаю так же, - сказал Монте-Кристо, пристально глядя на г-жу
Вильфор, - будь я настолько другом господина де Вильфор, чтобы иметь
право давать советы, я сказал бы: так как Франц д'Эпине должен, по-види-
мому, скоро вернуться, надо повести это дело так, чтобы оно уже не могло
расстроиться; словом, я бы начал борьбу, которая может окончиться только
к чести господина де Вильфор.
Этот последний встал, видимо очень обрадованный; жена его слегка поб-
леднела.
- Отлично, - сказал Вильфор, - именно это я хотел услышать, и я вос-
пользуюсь вашим советом, - добавил он, подавая руку Монте-Кристо. -
Итак, прошу всех в этом доме считать, что то, что здесь произошло сегод-
ня, не имеет никакого значения: наши планы остаются неизменными.
- Сударь, - сказал граф, - смею вас уверить, что как бы ни был несп-
