вы себя в состоянии снова занять то высокое положение, на которое вы
имеете право?
- Я надеюсь, сударь, - растерянно пробормотал молодой человек, - что
никакое ложное донесение...
- Что вы! Я в первый раз услышал про вас от моего друга Уилмора, фи-
лантропа. Он мне сказал, что нашел вас в затруднительном положении, не
знаю каком; я не стал спрашивать - я не любопытен. Раз он проявил к вам
сочувствие, значит в вас было что-то, достойное участия. Он сказал, что
хочет вернуть вам то положение в свете, которого вы лишились, что он бу-
дет разыскивать вашего отца и найдет его; он принялся его разыскивать и,
очевидно, нашел, потому что отец ваш здесь: наконец, вчера он предупре-
дил меня о вашем прибытии и дал мне кое-какие указания, касающиеся ваше-
го имущества, - вот и все. Я знаю, что мой друг Уилмор большой оригинал,
но так как в то же время он человек верный, богатый, как золотая рос-
сыпь, и, следовательно, имеет возможность оригинальничать, не опасаясь
разорения, то я обещал следовать его указаниям. Теперь, сударь, я прошу
вас, не обижайтесь на мой вопрос: так как я должен буду немного вам пок-
ровительствовать, я хотел бы знать, не сделали ли вас ваши несчастья -
несчастья, в которых вы неповинны и которые ничуть не умаляют моего к
вам уважения, - несколько чуждым тому обществу, в котором ваше состояние
и ваше имя дают вам право занять такое видное положение?
- На этот счет будьте совершенно спокойны, сударь, - отвечал молодой
человек, к которому, пока граф говорил, возвращался его апломб. - Похи-
тители, по-видимому, намеревались, как они это и сделали, впоследствии
продать меня ему; они рассчитали, что, для того чтобы извлечь из меня
наибольшую пользу, им следует не умалять моей ценности, а, если возмож-
но, даже увеличить ее. Поэтому я получил недурное образование, и эти по-
хитители младенцев обращались со мной приблизительно так, как малоазийс-
кие рабовладельцы обращались с невольниками, делая из них ученых грамма-
тиков, врачей и философов, чтобы подороже продать их.
Монте-Кристо удовлетворенно улыбнулся: по-видимому, он ожидал меньше-
го от Андреа Кавальканти.
- Впрочем, - продолжал Андреа, - если бы во мне и сказался некоторый
недостаток воспитания или, вернее, привычки к светскому обществу, я на-
деюсь, что ко мне будут снисходительны, принимая во внимание несчастья,
сопровождавшие мое детство и юность.
- Ну что же, - небрежно сказал Монте-Кристо, - вы поступите, как вам
будет угодно, виконт, - это ваше личное дело и только вас касается. Но
поверьте, я бы не обмолвился на вашем месте ни словом обо всех этих
приключениях; ваша жизнь похожа на роман, а свет, обожающий романы в
желтой обложке, до странности недоверчиво относится к тем, которые жизнь
переплетает в живую кожу, даже если она и позолоченная, как ваша. Вот на
это затруднение я и позволю себе указать вам, виконт; не успеете вы
рассказать кому-нибудь трогательную историю вашей жизни, как она уже
обежит весь Париж в совершенно искаженном виде. Вам придется разыгрывать
из себя Антони, а время таких Антони уже прошло. Быть может, вы вызовете
любопытство, и это даст вам некоторый успех, но не всякому приятно быть
мишенью для пересудов. Вам это может показаться утомительным.
- Я думаю, что вы правы, граф, - сказал Андреа, невольно бледнея под
пристальным взглядом Монте-Кристо, - это серьезное неудобство.
- Ну, не следует и преувеличивать, - сказал МонтеКристо, - желая из-
бежать ошибки, можно сделать глупость. Нет, надо просто вести себя обду-
манно, а для такого умного человека, как вы, это тем легче сделать, что
совладает с вашими интересами. Все темное, что может оказаться в вашем
прошлом, надо опровергать доказательствами и свидетельством достойных
друзей.
Андреа был, видимо, смущен.
- Я бы охотно был вашим поручителем, - продолжал Монте-Кристо, - но у
меня привычка сомневаться в лучших друзьях и какая-то потребность воз-
буждать сомнения в других; так что я был бы не в своем амплуа, как гово-
рят актеры, и рисковал бы быть освистанным, а это уже лишнее.
- Однако, граф, - решился возразить Андреа, - из уважения к лорду
Уилмору, который вам меня рекомендовал...
- Да, разумеется, - сказал Монте-Кристо, - но лорд Уилмор не скрыл от
меня, что вы провели несколько бурную молодость. Нет, нет, - заметил
граф, уловив движение Андреа, - я от вас не требую исповеди; впрочем,
для того и вызвали из Лукки вашего отца, чтобы вы ни в ком другом не
нуждались. Вы его сейчас увидите; он суховат, держится немного неестест-
венно, но это - из-за мундира, и когда узнают, что он уже восемнадцать
лет служит в австрийских войсках, с него не станут взыскивать: мы вообще
не требовательны к австрийцам. В конечном счете как отец он вполне при-
личен, уверяю вас.
- Вы меня успокаиваете, граф; я так давно разлучен с ним, что совсем
его не помню.
- А кроме того, знаете, крупное состояние заставляет на многое смот-
реть снисходительно.
- Так мой отец действительно богат?
- Он миллионер... пятьсот тысяч ливров годового дохода.
- Значит, - с надеждой спросил молодой человек, - мое положение будет
довольно... приятное?
- Чрезвычайно приятное, мой дорогой, он назначил вам по пятьдесят ты-
сяч ливров в год на все время, пока вы будете жить в Париже.
- В таком случае я буду здесь жить всегда.
- Гм! Кто может ручаться за будущее, дорогой виконт? Человек предпо-
лагает, а бог располагает.
Андреа вздохнул.
- Но во всяком случае, - сказал он, - пока я в Париже и... пока обс-
тоятельства не вынудят меня уехать, эти деньги, о которых вы упомянули
мне обеспечены?
- Разумеется.
- Моим отцом? - с беспокойством осведомился Андреа.
- Да, но под ручательством лорда Уилмора, который, по просьбе вашего
отца, открыл вам ежемесячный кредит в пять тысяч франков у господина
Данглара, одного из самых солидных парижских банкиров.
- А мой отец собирается долго пробыть в Париже?
- Только несколько дней, - отвечал Монте-Кристо. - Он не может оста-
вить свою службу дольше, чем на две, три недели.
- Ах, милый отец! - сказал Андреа, явно обрадованный этим скорым
отъездом.
- Поэтому, - сказал Монте-Кристо, делая вид, что не понял тона этих
слов, - я не хочу больше оттягивать ни на минуту ваше свидание. Готовы
ли вы обнять почтенного господина Кавальканти?
- Надеюсь, вы не сомневаетесь в этом?
- Ну, так пройдите в эту гостиную, мой друг: там вы найдете своего
отца, он вас ждет.
Андреа поклонился графу и прошел в гостиную.
Граф проводил его глазами и, когда он вышел, надавил пружину, скрытую
в одной из картин, которая, выдвинувшись из рамы, образовала щель, поз-
волявшую видеть все, что происходит в гостиной.
Андреа закрыл за собой дверь и подошел к майору, который встал, как
только заслышал шаги.
- О, мой дорогой отец, - громко сказал Андреа, так чтобы граф мог его
услышать из-за закрытой двери, - неужели это вы?
- Здравствуйте, мой милый сын, - серьезно произнес майор.
- Какое счастье вновь увидеться с вами после стольких лет разлуки, -
сказал Андреа, бросая взгляд на дверь.
- Действительно, разлука была долгая.
- Обнимемся? - предложил Андреа.
- Извольте, мой сын, - ответил майор.
И они поцеловались, как целуются во Французском театре: приложившись
щека к щеке.
- Итак, мы снова вместе! - сказал Андреа.
- Мы снова вместо, - повторил майор.
- Чтобы никогда больше не расставаться?
- Напротив, дорогой сын: ведь для вас, я думаю, Франция стала теперь
вторым отечеством?
- Должен признаться, - сказал молодой человек, - что я был бы в отча-
янии, если бы мне пришлось покинуть Париж.
- А я не мог бы жить вдали от Лукки. Так что я возвращаюсь в Италию
при первой возможности.
- Но раньше, чем уехать, дорогой отец, вы, конечно, передадите мне
документы, на основании которых я мог бы доказать свое происхождение?
- Само собой: ведь именно для этого я и приехал, и мне стоило таких
трудов разыскать вас, чтобы передать их вам, что было бы немыслимо про-
делать это вторично. На это ушли бы последние дни моей жизни.
- И эти документы...
- Вот они.
Андреа жадно схватил брачное свидетельство своего отца и свою метрику
и, развернув их с вполне естественным сыновним нетерпением, пробежал оба
акта быстрым и привычным взглядом, свидетельствовавшим о немалой опыт-
ности, так же как о живейшем интересе.
Когда он кончил, лицо его засияло невыразимой радостью, и он со
странной улыбкой взглянул на майора.
- Вот как? - сказал он на чистейшем тосканском наречии. - Что же, в
Италии нет больше каторги?
Майор выпрямился.
- Это к чему? - сказал он.
- Да к тому, что там безнаказанно фабрикуют такие бумаги. За половину
такой проделки, мой дорогой отец, вас во Франции отправили бы провет-
риться в Тулон лет на пять.
- Что вы сказали? - спросил майор, пытаясь принять величественный
вид.
- Дорогой господин Кавальканти, - сказал Андреа, беря майора за ло-
коть, - сколько вам платят за то, чтобы вы были моим отцом?
Майор хотел ответить.
- Шш, - сказал Андреа, понизив голос, - я подам вам пример доверия:
мне дают пятьдесят тысяч франков в год, чтобы я изображал вашего сына;
таким образом, вы понимаете, у меня нет никакой охоты отрицать, что вы
мой отец.
Мййор с беспокойством оглянулся.
- Не беспокойтесь, здесь никого нет, - сказал Андреа, - притом мы го-
ворим по-итальянски.
- Ну, а мне, - сказал приезжий из Лукки, - дают единовременно пятьде-
сят тысяч франков.
- Господин Кавальканти, - спросил Андреа, - верите ли вы в волшебные
сказки?
- Раньше не верил, но теперь приходится поверить.
- Так у вас появились доказательства?
Майор вытащил из кармана пригоршню луидоров.
- Осязаемые, как видите.
- Так, по-вашему, я могу доверять данным мне обещаниям?
- По-моему, да.
- И этот милейший граф их выполнит?
- В точности, но вы сами понимаете, чтобы достигнуть этого, мы должны
хорошо играть свою роль.
- Ну еще бы!..
- Я - нежного отца...
- А я - почтительного сына, раз они желают, чтобы я был вашим сыном.
- Кто это - "они"?
- Ну, не знаю, - те, кто вам писал: ведь вы получили письмо?
- Получил.
- От кого?
- От какого-то аббата Бузони.
- Вы его не знаете?
- Никогда его не видел.
- Что ж было в этом письме?
- Вы меня не выдадите?
- Зачем мне это делать? Интересы у нас общие.
- Ну так читайте.
И майор подал молодому человеку письмо.
Андреа вполголоса прочел:
- "Вы бедны, вас ожидает несчастная старость. Хотите сделаться если
не богатым, то во всяком случае независимым человеком?
Немедленно выезжайте в Париж и отправляйтесь к графу Монте-Кристо,
авеню Елисейских Полей, "N 30. Вы его спросите о вашем сыне, рожденном
от брака с маркизой Корсинари и похищенном у вас в пятилетнем возрасте.
Этого сына зовут Андреа Кавальканти.
Дабы у вас не возникло сомнений в том, что нижеподписавшийся желает
вам добра, вы найдете приложеанье к этому:
1) Чек на две тысячи четыреста тосканских ливров, выписанный на банк
г. Гоцци во Флоренции.
2) Рекомендательное письмо к графу Монте-Кристо, который по моему по-
ручению выплатит вам сорок восемь тысяч франков.
Явитесь к графу 26 мая, в 7 часов вечера.
Аббат Бузони".
- Так и есть.
- Что значит "так и есть"? Что вы хотите этим сказать? - спросил ма-
йор.
- Что получил почти такое же письмо.
- Вы?
- Да, я.
- От аббата Бузони?
- Нет.
- А от кого же?
- От одного англичанина, некоего лорда Уилмора, который называет себя
Синдбадом-Мореходом.
- И которого вы знаете не больше, чем я - аббата Бузони.
- Нет, я больше осведомлен, чем вы.
- Вы его видали?
- Да, однажды.
- Где это?
- Вот этого я не могу сказать; вы тогда знали бы столько же, сколько
