- Нет, я не знал, - отвечал Альбер, - но меня это не удивляет.
- Он заявил господину Данглару, что собирается пробыть в Париже год и
израсходовать шесть миллионов.
- Надо думать, что это персидский шах, путешествующий инкогнито.
- А какая красавица эта женщина! - сказала Эжени. - Вы заметили, гос-
подин Люсьен?
- Право, вы единственная из всех женщин, кого я знаю, которая отдает
должное другим женщинам.
Люсьен вставил в глаз монокль.
- Очаровательна, - заявил он.
- А знает ли господин де Морсер, кто эта женщина?
- Знаю лишь приблизительно, как и все, что касается таинственной лич-
ности, о которой мы говорим, - сказал Альбер, отвечая на этот настойчи-
вый вопрос. - Эта женщина - албанка.
- Это видно по ее костюму, и то, что вы нам сообщаете, уже известно
всей публике.
- Мне очень жаль, что я такой невежественный чичероне, - сказал
Альбер, - но должен сознаться, что на этом мои сведения кончаются; знаю
еще только, что она музыкантша: однажды, завтракая у графа, я слышал
звуки лютни, на которой, кроме нее, некому было играть.
- Так он принимает у себя гостей, ваш граф? - спросила г-жа Данглар.
- И очень роскошно, смею вас уверить.
- Надо заставить Данглара дать ему обед или бал, чтобы он в ответ
пригласил нас.
- Как, вы бы поехали к нему? - сказал, смеясь, Дебрэ.
- Почему бы нет? Вместе с мужем!
- Да ведь он холост, этот таинственный граф!
- Вы же видите, что нет, - в свою очередь рассмеялась баронесса, ука-
зывая на красавицу албанку.
- Эта женщина - невольница; помните, Морсер, он сам нам об этом ска-
зал у вас за завтраком.
- Согласитесь, дорогой Люсьен, - сказала баронесса, - что у нее ско-
рее вид принцессы.
- Из "Тысячи и одной ночи", - вставил Альбер.
- Согласен, но что создает принцесс, дорогой мой? Бриллианты, а она
ими осыпана.
- Их даже слишком много, - сказала Эжени, - без них она была бы еще
красивее, потому что тогда были бы видны ее шея и руки, а они прелестны.
- Ах, эти художницы! - сказала г-жа Данглар. - Посмотрите, она уже
загорелась.
- Я люблю все прекрасное, - ответила Эжени.
- В таком случае что вы скажете о графе? - спросил Дебрэ. - По-моему,
он тоже недурен собою.
- Граф? - сказала Эжени, словно ей до сих пор не приходило в голову
взглянуть на него. - Граф слишком бледен.
- Вот именно, - сказал Морсер, - как раз эта бледность и интересует
нас. Знаете, графиня Г. утверждает, что он вампир.
- А разве графиня Г. вернулась? - спросила баронесса.
- Она сидит в боковой ложе, мама, - сказала Эжени, - почти против
нас. Видите, вот женщина с чудесными золотистыми волосами - это она.
- Да, вижу, - сказала г-жа Данглар. - Знаете, что вам следовало бы
сделать, Морсер?
- Приказывайте, баронесса.
- Вам следовало бы пойти навестить вашего графа Монте-Кристо и при-
вести его к нам.
- Зачем это? - спросила Эжени.
- Да чтобы поговорить с ним; разве тебе не интересно видеть его?
- Нисколько.
- Странная девочка! - пробормотала баронесса.
- Он, вероятно, и сам придет, - сказал Альбер. - Вон он увидел вас,
баронесса, и кланяется вам.
Баронесса, очаровательно улыбаясь, ответила графу на его поклон.
- Хорошо, - сказал Альбер, - я принесу себя в жертву: я покину вас и
посмотрю, нельзя ли с ним поговорить.
- Пойдите к нему в ложу; нет ничего проще.
- Но я не был представлен.
- Кому?
- Красавице албанке.
- Но ведь вы говорите, что это невольница.
- Да, но вы утверждаете, что это принцесса... По, может быть, увидав,
что я иду, он выйдет тоже.
- Это возможно. Идите.
- Иду.
Альбер поклонился и вышел. Действительно, когда он проходил мимо ложи
графа, дверь ее отворилась и вышел Монте-Кристо; он сказал несколько
слов по-арабски Али, стоявшему в коридоре, и взял Альбера под руку. Али
закрыл дверь и встал перед нею; вокруг нубийца в коридоре образовалось
целое сборище.
- Право, - сказал Монте-Кристо, - ваш Париж очень странный город, и
ваши парижане удивительные люди. Можно подумать, что они в первый раз
видят негра. Посмотрите, как они столпились около бедного Али, который
не понимает, в чем дело. Смею вас заверить, что, если парижанин приедет
в Тунис, Константинополь, Багдад или Каир, вокруг него нигде не соберет-
ся толпа.
- Это потому, что на Востоке люди обладают здравым смыслом и смотрят
только на то, на что стоит смотреть, - по, поверьте, Али пользуется та-
ким успехом только потому, что принадлежит вам, а вы сейчас самый модный
человек в Париже.
- В самом деле? А чему я обязан этим счастьем?
- Да самому себе. Вы дарите запряжки в тысячу луидоров; вы спасаете
жизнь женам королевских прокуроров; под именем майора Блэка вы посылаете
на скачки кровных скакунов и жокеев ростом с обезьяну уистити; наконец,
вы выигрываете золотые кубки и посылаете их хорошеньким женщинам.
- Кто это рассказал вам все эти басни?
- Первую - госпожа Данглар, которой до смерти хочется видеть вас в
своей ложе, или, вернее, чтобы другие вас там видели; вторую - газета
Бошана; а третью - моя собственная догадливость. Зачем вы называете свою
лошадь Вампа, если хотите сохранить инкогнито?
- Да, действительно, - сказал граф, - это было неосторожно. Но скажи-
те, разве граф де Морсер не бывает в Опере? Я внимательно смотрел, но
нигде не видел его.
- Он будет сегодня.
- Где?
- Думаю, что в ложе баронессы.
- Эта очаровательная особа рядом с нею, вероятно, ее дочь?
- Да.
- Позвольте поздравить вас.
Альбер улыбнулся.
- Мы поговорим об этом подробнее в другой раз. Как вам нравится музы-
ка?
- Какая музыка?
- Да та, которую мы сейчас слышали.
- Превосходная музыка, если принять во внимание, что ее сочинил чело-
век и исполняют двуногие и бескрылые птицы, как говорил покойный Диоген.
- Вот как, дорогой граф? Можно подумать, что при желании вы можете
услаждать ваш слух пением семи ангельских хоров?
- Почти что так, виконт. Когда мне хочется послушать восхитительную
музыку, такую, которой никогда не слышало ухо смертного, я засыпаю.
- Ну, так вы попали как раз в надлежащее место; спите на здоровье,
дорогой граф, опера для того и создана.
- Нет, говоря откровенно, ваш оркестр производит слишком много шуму.
Чтобы спать тем сном, о котором я вам говорю, мне нужны покой и тишина
и, кроме того, некоторая подготовка...
- Знаменитый гашиш?
- Вот именно. Виконт, когда вам захочется послушать музыку, приходите
ко мне ужинать.
- Я уже слушал ее, когда завтракал у вас.
- В Риме?
- Да.
- А, это была лютня Гайде. Да, бедная изгнанница иногда развлекается
тем, что играет мне песни своей родины.
Альбер не стал расспрашивать, замолчал и граф.
В эту минуту раздался звонок.
- Вы меня извините? - сказал граф, направляясь к своей ложе.
- Помилуйте.
- Прошу вас передать графине Г. привет от ее вампира.
- А баронессе?
- Передайте, что, если она разрешит, я в течение вечера буду иметь
честь засвидетельствовать ей свое почтение.
Начался третий акт. Во время этого акта граф де Морсер, согласно сво-
ему обещанию, явился в ложу г-жи Данглар.
Граф был не из тех людей, которые приводят в смятение зрительную за-
лу, так что никто, кроме тех, кто сидел в той же ложе, не заметил его
появления.
Монте-Кристо все же заметил его, и легкая улыбка пробежала по его гу-
бам.
Что касается Гайде, то, чуть только поднимали занавес, она ничего уже
не видела вокруг. Как все непосредственные натуры, ее увлекало все, что
говорит слуху и зрению.
Третий акт прошел, как всегда; балерины Нобле, Жюлиа и Леру проделали
свои обычные антраша; Роберт-Марио бросил вызов принцу Гренадскому; на-
конец, величественный король, держа за руку дочь, прошелся по сцене,
чтобы показать зрителям свою бархатную мантию; после чего занавес упал,
и публика рассеялась по фойе и коридорам.
Граф вышел из своей ложи и через несколько секунд появился в ложе ба-
ронессы Данглар.
Баронесса не могла удержаться от возгласа радостного удивления.
- Ах, граф, как я рада вас видеть! - воскликнула она. - Мне так хоте-
лось поскорее присоединить мою устную благодарность к той записке, кото-
рую я вам послала.
- Неужели вы еще помните об этой безделице, баронесса? Я уже совсем
забыл о ней.
- Да, но нельзя забыть, что на следующий день вы спасли моего дорого-
го друга, госпожу де Вильфор, от опасности, которой она подвергалась
из-за тех же самых лошадей.
- И за это я не заслуживаю вашей благодарности, сударыня; эту услугу
имел счастье оказать госпоже де Вильфор мой нубиец Али.
- А моего сына от рук римских разбойников тоже спас Али? - спросил
граф де Морсер.
- Нет, граф, - сказал Монте-Кристо, пожимая руку, которую ему протя-
гивал генерал, - нет; на этот раз я принимаю благодарность, но ведь вы
уже высказали мне ее, я ее выслушал, и, право, мне совестно, что вы еще
вспоминаете об этом. Пожалуйста, окажите мне честь, баронесса, и предс-
тавьте меня вашей дочери.
- Она уже знает вас, по крайней мере по имени, потому что вот уже
несколько дней мы только о вас и говорим. Эжени, - продолжала баронесса,
обращаясь к дочери, - это граф Монте-Кристо!
Граф поклонился; мадемуазель Данглар слегка кивнула головой.
- С вами в ложе сидит замечательная красавица, граф, - сказала она, -
это ваша дочь?
- Нет, мадемуазель, - сказал Монте-Кристо, удивленный этой бесконеч-
ной наивностью или поразительным апломбом, - это несчастная албанка; я
ее опекун.
- И ее зовут?
- Гайде, - отвечал Монте-Кристо.
- Албанка! - пробормотал граф де Морсер.
- Да, граф, - сказала ему г-жа Данглар, - и скажите, видали вы ког-
да-нибудь при дворе Али-Тебелина, которому вы так славно служили, такой
чудесный костюм, как у нее?
- Так вы служили в Янине, граф? - спросил МонтеКристо.
- Я был генерал-инспектором войск паши, - отвечал Морсер, - и не
скрою, тем незначительным состоянием, которым я владею, я обязан щедро-
там знаменитого албанского владыки.
- Да взгляните же на нее, - настаивала г-жа Данглар.
- Где она? - пробормотал Морсер.
- Вот! - сказал Монте-Кристо.
И, положив руку графу на плечо, он наклонился с ним через барьер ло-
жи.
В эту минуту Гайде, искавшая глазами графа, заметила его бледное лицо
рядом с лицом Морсера, которого он держал, обняв за плечо. Это зрелище
произвело на молодую девушку такое же впечатление, как если бы она уви-
дела голову Медузы; она наклонилась немного вперед, словно впиваясь в
них взглядом, потом сразу же откинулась назад, испустив слабый крик, все
же услышанный ближайшими соседями и Али, который немедленно открыл
дверь.
- Посмотрите, - сказала Эжени, - что случилось с вашей питомицей,
граф? Ей, кажется, дурно.
- В самом деле, - отвечал граф, - но вы не пугайтесь. Гайде очень
нервна и поэтому очень чувствительна ко всяким запахам: антипатичный ей
запах уже вызывает у нее обморок, но, - продолжал граф, вынимая из кар-
мана флакон, - у меня есть средство от этого.
И, поклонившись баронессе и ее дочери, он еще раз пожал руку графу и
Дебрэ и вышел из ложи г-жи Данглар.
Вернувшись в свою ложу, он нашел Гайде еще очень бледной; не успел он
войти, как она схватила его за руку.
Монте-Кристо заметил, что руки молодой девушки влажны и холодны, как
лед.
- С кем это ты разговаривал, господин? - спросила она.
- Да с графом де Морсер, - отвечал Монте-Кристо, - он служил у твоего
доблестного отца и говорит, что обязан ему своим состоянием.
- Негодяй! - воскликнула Гайде. - Это он продал его туркам, и его
состояние - цена измены. Неужели ты этого не знал, мой дорогой господин?
- Я что-то слышал об этом в Эпире, - сказал МонтеКристо, - но не знаю
всех подробностей этой истории. Пойдем, дитя мое, ты мне все расскажешь,
