ной позвать Валентину, как вдруг в комнату вошла она сама.
Она действительно казалась очень грустной, и внимательный взгляд за-
метил бы, что она недавно плакала.
Валентина, которую мы в своем торопливом рассказе представили нашим
читателям, не описав ее наружности, была высокая, стройная девушка де-
вятнадцати лет, со светло-каштановыми волосами, с темно-синими глазами,
с походкой томной и полной того несравненного изящества, которое так от-
личало ее мать; тонкие, белые руки, матовая, как жемчуг, шея, нежный ру-
мянец лица делали ее на первый взгляд похожей на тех прекрасных англича-
нок, которых так поэтично сравнивают с лебедями, глядящимися в зеркало
вод.
Она вошла и, увидев рядом с мачехой иностранца, о котором она уже
столько слышала, поклонилась ему без всякого девичьего жеманства и не
опуская глаз, но с такой грацией, что граф еще внимательнее посмотрел на
нее.
Он встал.
- Мадемуазель де Вильфор, моя падчерица, - сказала г-жа де Вильфор,
откидываясь на подушки дивана и указывая графу рукой на Валентину.
- И граф Монте-Кристо, король китайский, император кохинхинский, -
сказал маленький сорванец, исподтишка разглядывая сестру.
На этот раз г-жа де Вильфор побледнела и готова была разгневаться на
сына - этот семейный бич; но граф, напротив, улыбнулся и, казалось, лас-
ково взглянул на ребенка, что наполнило сердце матери беспредельной ра-
достью.
- Но, сударыня, - сказал граф, возобновляя беседу и по очереди вгля-
дываясь в г-жу де Вильфор и Валентину, - я как будто уже имел честь
где-то видеть вас и мадемуазель де Вильфор? У меня уже мелькала эта
мысль, а когда вошла мадемуазель, ее вид, как луч света, прояснил мое
смутное воспоминание, если я смею так выразиться.
- Едва ли это так; мадемуазель де Вильфор не любит общества, и мы
редко выезжаем, - сказала молодая женщина.
- Я видел мадемуазель де Вильфор не в обществе, так же как и вас, су-
дарыня, и этого очаровательного проказника. К тому же парижское общество
мне совершенно незнакомо, потому что, как я, кажется, уже имел честь вам
сказать, я нахожусь в Париже всего несколько дней. Нет, если вы разреши-
те мне постараться припомнить... позвольте...
Граф поднес руку ко лбу, как бы желая сосредоточиться на своих воспо-
минаниях.
- Нет, это было на свежем воздухе... это было... не знаю... мне поче-
му-то в связи с этим вспоминается яркий солнечный день и что-то вроде
церковного праздника... У мадемуазель де Вильфор были в руках цветы;
мальчик гонялся по саду за красивым павлином, а мы сидели в беседке, об-
витой виноградом... Помогите же мне, сударыня! Неужели то, что я сказал,
ничего вам не напоминает?
- Нет, право, ничего, - отвечала г-жа де Вильфор, - а между тем,
граф, я уверена, что, если бы я где-нибудь встретила вас, ваш образ не
мог бы изгладиться из моей памяти.
- Может быть, граф видел нас в Италии? - робко сказала Валентина.
- В самом деле, в Италии... Возможно, - сказал Монте-Кристо. - Вы бы-
вали в Италии, мадемуазель?
- Мы были там с госпожой де Вильфор два года тому назад. Врачи боя-
лись за мои легкие и посоветовали мне пожить в Неаполе. Мы проездом были
в Болонье, Перудже и Римег.
- Так и есть! - воскликнул Монте-Кристо, как будто это простое указа-
ние помогло ему разобраться в его воспоминаниях. - В Перудже, в день
праздника тела господня, в саду Почтовой гостиницы, где случай свел всех
нас, - вас, сударыня, мадемуазель де Вильфор, вашего сына и меня, я и
имел честь вас видеть.
- Я отлично помню Перуджу, и Почтовую гостиницу, и праздник, о кото-
ром вы говорите, граф, - сказала г-жа де Вильфор, - но сколько я ни ро-
юсь в своих воспоминаниях и сколько ни стыжу себя за плохую память, я
совершенно не помню, чтобы имела честь вас видеть.
- Это странно, и я тоже, - сказала Валентина, поднимая на Монте-Крис-
то свои прекрасные глаза.
- А я отлично помню, - заявил Эдуард.
- Я сейчас помогу вам, - продолжал граф. - День был очень жаркий; вы
ждали лошадей, которых из-за праздника вам не торопились подавать. Маде-
муазель удалилась в глубь сада, а ваш сын скрылся, гоняясь за павлином.
- Я поймал его, мама, помнишь, - сказал Эдуард, - и вырвал у него из
хвоста три пера.
- Вы, сударыня, остались сидеть в виноградной беседке. Неужели вы не
помните, что вы сидели на каменной скамье и, пока вашей дочери и сына,
как я сказал, не было, довольно долго с кем-то разговаривали?
- Да, правда, - сказала г-жа де Вильфор, краснея, - я припоминаю, это
был человек в длинном шерстяном плаще... доктор, кажется.
- Совершенно верно. Этот человек был я; я жил в этой гостинице уже
недели две; я вылечил моего камердинера от лихорадки, а хозяина гостини-
цы от желтухи, так что меня принимали за знаменитого доктора. Мы до-
вольно долго беседовали с вами на разные темы: о Перуджино, о Рафаэле, о
нравах, о костюмах, о пресловутой аква-тофана, секретом которой, как вам
говорили, еще владеет коекто в Перудже. - Да, да, - быстро и с некоторым
беспокойством сказала г-жа Вильфор, - я припоминаю.
- Я уже подробно не помню ваших слов, - продолжал совершенно спокойно
граф, - но я отлично помню, что, разделяя на мой счет всеобщее заблужде-
ние, вы советовались со мной относительно здоровья мадемуазель де
Вильфор.
- Но вы ведь действительно были врачом, раз вы вылечили несколько
больных, - сказала г-жа де Вильфор.
- Мольер и Бомарше ответили бы вам, что это именно потому, что я им
не был, - не я вылечил своих больных, а просто они выздоровели; сам я
могу только сказать вам, что я довольно основательно занимался химией и
естественными науками, но лишь как любитель, вы понимаете...
В это время часы пробили шесть.
- Уже шесть часов, - сказала, по-видимому очень взволнованная, г-жа
де Вильфор, - может быть, вы пойдете узнать, Валентина, не желает ли ваш
дедушка обедать?
Валентина встала и, поклонившись графу, молча вышла из комнаты.
- Боже мой, сударыня, неужели это из-за меня вы отослали мадемуазель
де Вильфор? - спросил граф, когда Валентина вышла.
- Нисколько, граф, - поспешно ответила молодая женщина, - но в это
время мы кормим господина Нуартье тем скудным обедом, который поддержи-
вает его жалкое существование. Вам известно, в каком плачевном состояния
находится отец моего мужа?
- Господин де Вильфор мне об этом говорил; он, кажется, разбит пара-
личом?
- Да, к несчастью. Бедный старик не может сделать ни одного движения,
только душа еще теплится в этом человеческом остове, слабая и дрожащая,
как угасающий огонь в лампе. Но, простите, граф, что я посвящаю вас в
наши семейные несчастья; я прервала вас в ту минуту, когда вы говорили
мне, что вы искусный химик.
- Я этого не говорил, - ответил с улыбкой граф, - напротив, я изучал
химию только потому, что, решив жить преимущественно на Востоке, хотел
последовать примеру царя Митридата.
- Mithridates, ex Ponticus, - сказал маленький проказник, вырезая си-
луэты из листов прекрасного альбома, - тот самый, который каждое утро
выпивал чашку яда со сливками.
- Эдуард, противный мальчишка! - воскликнула г-жа де Вильфор, вырывая
из рук сына изуродованную книгу, - Ты нестерпим, ты надоедаешь нам. Ухо-
ди отсюда, ступай к сестре, в комнату дедушки Нуартье.
- Альбом... - сказал Эдуард.
- Что альбом?
- Да, я хочу альбом...
- Почему ты изрезал картинки?
- Потому что мне так нравится.
- Ступай отсюда! Уходи!
- Не уйду, если не получу альбома, - заявил мальчик, усаживаясь в
глубокое кресло, верный своей привычке ни в чем не уступать.
- Бери и оставь нас в покое, - сказала г-жа де Вильфор.
Она дала альбом Эдуарду и довела его до дверей.
Граф следил глазами за г-жой де Вильфор.
- Посмотрим, закроет ли она за ним дверь, - пробормотал он.
Госпожа де Вильфор тщательно закрыла за ребенком дверь; граф сделал
вид, что не заметил этого.
Потом, еще раз оглянувшись по сторонам, молодая женщина снова уселась
на козетку.
- Позвольте мне сказать вам, - заявил граф, с уже знакомым нам прос-
тодушным видом, - что вы слишком строги с этим очаровательным проказни-
ком.
- Иначе нельзя, - возразила г-жа де Вильфор с истинно материнским ап-
ломбом.
- Эдуард цитировал нам Корнелия Непота, когда говорил о царе Митрида-
те, - сказал граф, - и вы прервали его на цитате, доказывающей, что его
учитель не теряет времени даром и что ваш сын очень развит для своих
лет.
- Вы нравы, граф, - отвечала польщенная мать, - он очень способный
ребенок и запоминает все, что захочет. У него только один недостаток: он
слишком своеволен... о, возвращаясь к тому, что он сказал, граф, верите
ли вы, то Митридат принимал эти меры предосторожности и что ни оказыва-
лись действенными?
- Я настолько этому верю, что сам прибегал к этому способу, чтобы не
быть отравленным в Неаполе, Палермо и Смирне, то есть в трех случаях,
когда мне пришлось бы проститься с жизнью, не прими я этих мер.
- И это помогло?
- Вполне.
- Да, верно; я вспоминаю, что вы мне нечто подобное уже рассказывали
в Перудже.
- В самом деле? - сказал граф, мастерски притворяясь удивленным. - Я
вовсе не помню этого.
- Я вас спрашивала, действуют ли яды одинаково на северян и на южан,
и вы мне даже ответили, что холодный и лимфатический темперамент северян
меньше подвержен действию яда, чем пылкая и энергичная природа южан.
- Это верно, - сказал Монте-Кристо, - мне случалось видеть, как русс-
кие поглощали без всякого вреда для здоровья растительные вещества, ко-
торые неминуемо убили бы неаполитанца или араба.
- И вы считаете, что у нас в этом смысле можно еще вернее добиться
результатов, чем на Востоке, и что человек легче привыкнет поглощать
яды, живя среди туманов и дождей, чем в более жарком климате?
- Безусловно; но это предохранит его только от того яда, к которому
он приучил свой организм.
- Да, я понимаю; а как, например, вы стали бы приучать себя или, вер-
нее, как вы себя приучили?
- Это очень просто. Предположите, что вам заранее известно, какой яд
вам собираются дать... предположите, что этим ядом будет... например,
бруцин...
- Бруцин, кажется, добывается из лжеангустуровой коры [43], - сказала
г-жа де Вильфор.
- Совершенно верно, - отвечал Монте-Кристо, - но я вижу, мне нечему
вас учить; позвольте мне вас поздравить: женщины редко обладают такими
познаниями.
- Должна признаться, сказала г-жа де Вильфор, - что я обожаю ок-
культные науки, которые волнуют воображение, как поэзия, и разрешаются
цифрами, как алгебраическое уравнение; но, прошу вас, продолжайте: то,
что вы говорите, меня очень интересует"
- Ну так вот! - продолжал Монте-Кристо. - Предположите, что этим ядом
будет, например, бруцин и что вы в первый день примете миллиграмм, на
второй день два миллиграмма; через десять дней вы, таким образом, дойде-
те до центиграмма; через двадцать дней, прибавляя в день еще по миллиг-
рамму, вы дойдете до трех центиграммов, то есть будете поглощать без
всяких дурных для себя последствий довольно большую дозу, которая была
бы чрезвычайно опасна для всякого человека, не принявшего тех же предос-
торожностей; наконец, через месяц, выпив стакан отравленной воды из гра-
фина, которая убила бы человека, пившего ее одновременно с вами, сами вы
только по легкому недомоганию чувствовали бы, что к этой воде было при-
мешано ядовитое вещество.
- Вы не знаете другого противоядия?
- Нет, не знаю.
- Я не раз читала и перечитывала этот рассказ о Митридате, - сказала
задумчиво г-жа де Вильфор, - но я считала его сказкой.
- Нет, вопреки обычаю историков, это правда. Но, я вижу, тема нашего
разговора для вас не случайный каприз; два года тому назад вы задавали
мне подобные же вопросы и сами говорите, что рассказ о Митридате уже
