Он тихо сидел, занятый самим собой. Страх разоблачения бился у него в
висках, он держал себя собранно и глубоко дышал, будто сопротивляясь
приступу головокружения. Окруженный людьми, которые не обращали на не-
го внимания, он чувствовал себя уязвимым. Он очень многое поставил на
карту. Но они были людьми по внешнему виду такими же, как и он. Он по-
давил страстное желание бежать. Постепенно он осознал, что его спутник
ждет, когда же он сделает заказ.
Чувствуя себя совершенно больным и беззащитным, он поднял руку и
подозвал официанта. Шофер заказал двойное виски со льдом. Мрачное
предчувствие на миг парализовало голос Кавинанта, но потом он заставил
себя заказать джин с тоником. И сразу же пожалел о своем заказе: джин
с тоником были напитком Джоан. Но он не стал ничего менять. И едва
смог сдержать вздох облегчения, когда официант ушел.
Весь съежившись от беспокойства, он заметил, что заказанное под-
али почти молниеносно. Обходя стол, официант поставил три напитка,
включая стакан с чем-то, напоминающим просто спирт, для мужчины сред-
них лет, сидевшего вместе с ними. Подняв бокал, шофер опрокинул в себя
половину, сделал гримасу и пробормотал: "Бодрящая водичка". Выглядев-
ший торжественным мужчина влил в себя спирт одним движением, только
кадык его разок дернулся.
Частью своего сознания Кавинант задумался, не будет ли он в итоге
платить за всех троих.
Он неохотно глотнул джин с тоником и почти задохнулся от неожи-
данного гнева. Лимонный привкус напитка живо напомнил ему алианту.
~Как трогательно!~ Он совсем смешался. В наказание себе он выпил оста-
ток джина и подал знак официанту принести еще. Он внезапно решил на-
питься.
Для второго захода официант принес опять три напитка. Кавинант
мрачно смотрел на компаньонов. Затем все трое выпили, как будто молча
вызывая друг друга на спор.
Вытерев рот тыльной стороной руки, шофер наклонился вперед и ска-
зал:
- Парень, мне следует предупредить тебя. Деньги-то твои. Я могу
пить, пока ты не окажешься под столом.
Чтобы дать возможность третьему вступить в разговор, Кавинант от-
ветил: - Я думаю, что наш друг намерен обойти нас обоих.
- Что, такой мелкий мужик вроде него? - В тоне шофера был юмор и
предложение соперничества.- Да ну? Не может быть.
Но выглядевший торжественным человек все равно не признал факт
существования водителя, даже глазами не отреагировал. Он так и сидел,
уставившись на эстраду, как в бездну.
Через какое-то время взгляд его обратился на стол. Кавинант снова
заказал, и через несколько минут официант выставил перед ними третий
заход - снова три напитка. На этот раз шофер остановил его. Он шутли-
во, как бы подразумевая, что говорит и за Кавинанта, указал пальцем на
третьего мужчину и сказал: - Надеюсь, вы знаете, что мы не собираемся
платить за него.
- Конечно,- скучно ответил официант.- Он заказал сразу. И запла-
тил вперед.- Презрение, казалось, сжало его лицо.- Ходит сюда каждый
вечер просто посмотреть на нее и напиться до ослепления.
В это время кто-то еще позвал его, и он ушел.
Третий мужчина по-прежнему ничего не говорил. Медленно выключили
освещение, и на переполненный клуб опустилась пелена тишины и ожида-
ния. И вот в этой тишине сидящий с ними за столиком мужчина тихо про-
бормотал: "Моя жена".
Луч света осветил центр сцены, и из-за кулис вышел ведущий. Сзади
от него музыканты занимали свои места - небольшой ансамбль, небрежно
одетый.
Ведущий с ослепительной улыбкой начал свою речь. "Лично мне осо-
бенно печально представлять вам нашу малышку, потому то она сегодня с
нами в последний раз - во всяком случае, ее долго не будет. Она уезжа-
ет отсюда туда, где знаменитости становятся всё известнее. Мы здесь, в
"Двери", долго не забудем ее. Вспомните, как мы слышали ее в первый
раз. Леди и джентльмены, мисс Сьюзи Терстон!"
Пятно освещения поймало певицу, когда она выходила на сцену, неся
в руках микрофон. На ней был костюм из кожи - юбка, которая оставляла
открытой большую часть ног, и жакет без рукавов с бахромой на груди,
которая подчеркивала ее формы и их колыхание. Ее светлые волосы были
коротко подстрижены, глаза были темные, обведенные запавшими кругами,
как в синяках. У нее была полная и располагающая фигура, но лицо про-
тиворечило этому: вид его был как у заброшенного беспризорного. Чистым
хрупким голосом, который годился бы для мольбы, она с вызовом спела
серию любовных баллад так, как если бы это были песни протеста. Апло-
дисменты после каждого номера были громкие, и Кавинант содрогался при
их звуке. Когда серия песенных номеров была закончена и Сьюзи Терстон
удалилась на перерыв, он был уже в холодном поту.
Джин, казалось, совсем не влиял на него. Но ему была нужна какая-
то моральная поддержка. С видом отчаяния, он опять позвал официанта
сделать еще заход. К его облегчению, официант принес напитки скоро.
Одолев свою порцию виски, шофер целеустремленно наклонился вперед
и сказал:
- Я думаю, что разгадал эту сволочь.
Торжественно выглядевший человек по-прежнему не замечал своих то-
варищей по столу. Он снова с болью пробормотал: "Моя жена".
Кавинант хотел удержать шофера, чтобы он так прямо не говорил о
сидящем рядом человеке, но прежде чем он мог отвлечь его, тот продол-
жил: - Он делает это всем назло, вот в чем дело.
- Назло? - беспомощно отозвался Кавинант. Ему не хватало осмыс-
ленности. Насколько он мог сказать, их компаньон - без сомнения счаст-
ливо или по крайней мере прочно женатый, и без сомнения бездетный -
каким-то образом возымел безнадежную страсть к беспризорного вида жен-
щине у микрофона. Такое случается. Раздираемый ожесточенной верностью
и упрямой необходимостью, он не мог ничего поделать, кроме как мучить-
ся в поисках облегчения, напиваясь до бесчувствия, глядя на то, что он
желал, но чего не мог и не должен был иметь.
Имея такое представление об их компаньоне, Кавинант был озадачен
комментариями шофера. Но великан почти сразу же продолжал: - Конечно.
Как ты думаешь, это весело - быть прокаженным? Он думает, что он точно
такой же, как и все вокруг. Почему же ему быть одним-единственным в
своем роде - ты понимаешь, что я имею в виду? Вот что думает этот гад.
Честное слово, приятель. Я его описал таким, как есть.- Когда он гово-
рил, его грубое лицо маячило перед Кавинантом, как груда булыжников.-
Вот что он делает: он слоняется, где его не знают, скрывает о себе
правду, так что никто не знает, что он болен. Таким образом он распро-
страняет ее, и никто об этом не знает, и поэтому он осторожничает, а
потом вдруг - у нас эпидемия. От чего Кавинант смеется до безумия. Он
все делает назло, говорю тебе. Поверь моему слову. Ни с кем не здоро-
вайся за руку, если ты не знаешь парня.
Третий снова тупо простонал: "Моя жена".
Сжав обручальное кольцо, как будто оно могло придать ему сил, Ка-
винант решительно сказал: - А может, это все не так? Может, ему просто
не хватает общения с людьми? Вы когда-нибудь испытывали одиночество -
вести эту колымагу одному, час за часом? Может, этот Томас Кавинант
просто не может больше жить, не видя время от времени человеческих
лиц? Об этом вы не думали?
- Ну так пусть тогда катится к своим прокаженным. Что заставляет
его беспокоить приличных людей? Сам подумай.
~Сам подумай!~ Кавинант почти закричал. ~О черт! А что же я, по-
твоему, делаю? Ты думаешь, мне нравится это, быть вот таким?~ Гримаса,
которую он не мог сдержать, перекосила его лицо. Закурив, он помахал
официанту - принести еще. Казалось, что алкоголь действует в противо-
положном направлении, усиливая его напряжение, а не снимая его. Но он
был слишком рассержен, чтобы задаваться вопросом, пьянеет ли он или
нет. Воздух шумно клубился вокруг клиентов "Двери". Людей, которые си-
дели вокруг, он воспринимал как засевших в засаде юр-вайлов.
Когда принесли напитки, он наклонился вперед, чтобы опровергать
аргументы шофера. Но его остановило то, что свет стал гаснуть перед
вторым выходом Сьюзи Терстон.
Их товарищ за столом уныло выдохнул: "Моя жена". Его голос стал
заплетаться. Что бы он там ни пил, оно на него все-таки действовало.
Пока было темно перед выходом на сцену певицы, шофер спросил: -
Ты хочешь сказать, что эта девка твоя жена?
При этих словах, мужчина застонал, как от пыток.
После небольшого вступления, Сьюзи Терстон расположилась в свете
ламп. Под ворчливый аккомпанемент своего ансамбля она придала своему
голосу оттенок страдания и спела о неверности мужчин. После второго
такого же номера из темных провалов ее глаз катились медленные слезы.
Звук ее сердечных жалоб заставил горло Кавинанта сжаться. Он ост-
ро сожалел, что не пьян. Ему хотелось забыть бы и людей, и свою уязви-
мость, и упорную борьбу за выживание - забыть и рыдать.
Но ее последняя песня обожгла его. Откинув голову назад, так, что
ее белое горло мерцало в свете огоньков, она спела песню, которая за-
канчивалась словами:
~Пусть с тобою уйдет мое сердце -
Твоя любовь заставляет меня чувствовать себя слабой.
А теперь я не хочу причинять тебе боль,
Но мои чувства - это часть меня;
То, чего ты хочешь, делает меня бесчестной -
Так пусть с тобой уйдет мое сердце~.
Аплодисменты раздались сразу же, как замерла последняя нота,
словно аудитория упорно жаждала ее боли. Кавинант не мог больше тер-
петь. Подгоняемый шумом, он бросил несколько долларов - он был не в
силах считать - на стол, и отодвинул стул, чтобы бежать отсюда.
Но когда он обходил стол, ему пришлось пройти всего в пяти футах
от певицы. Неожиданно она обратила на него внимание. Раскрыв объятия,
она радостно воскликнула:
- Берек!
Ошеломленный Кавинант в ужасе застыл.
~Нет!~
Сьюзи Терстон была в восторге.- Эй! - воскликнула она, маша рука-
ми, чтобы стихли аплодисменты.- Свет сюда! На него! Берек! Берек, ми-
лый! - Горячая волна света из-за сцены затопила Кавинанта. Пригвожден-
ный ярким светом, он повернул лицо к певице, часто моргая, с болью в
глазах от страха и гнева.
~Нет!~
- Леди и джентльмены, люди добрые, я хочу вам представить своего
старого друга, дорогого мне человека.- Сьюзи Терстон была нетерпелива
и взволнована.- Половине песен, которые я знаю, научил меня он. Люди,
это - Берек.- И она начала хлопать ему, а затем сказала: - Может быть,
он нам споет.- Публика добродушно присоединилась к ее аплодисментам.
Рука Кавинанта медленно блуждала вокруг в поисках опоры. Несмотря
на все свои усилия контролировать себя, он посмотрел на ту, которая
его предала, с лицом, полным боли. Аплодисменты отдавались у него в
ушах, доводили его до головокружения.
~Нет!~
Под взглядом Сьюзи Терстон он долго съеживался. Затем, как очище-
ние откровения, зажегся полный свет. Сквозь невнятное бормотание и шо-
рохи публики щелкнул уверенный голос:
- Кавинант!
Кавинант закрутился на месте, будто отражая нападение. В дверном
проеме стояли двое мужчин. Оба были в черных шляпах и униформе цвета
хаки, с пистолетами в черных кобурах и с серебряными значками; один из
них был высокого роста. Шериф Литтон. Он стоял, упираясь кулаками в
бедра. Когда Кавинант взглянул на него, он поманил его двумя пальцами.
- Ты, Кавинант. Подойди сюда.
- Кавинант? - взвизгнул водитель грузовика.- Ты действительно Ка-
винант?
Кавинант неуклюже повернулся, как под разорванным парусом, чтобы
отразить это новое нападение. Когда ему на глаза попался шофер, он
увидел, что лицо этого великана покраснело от какого-то страстного
чувства. Он встретил взгляд его красных глаз насколько мог храбро.
- Но я же тебе говорил, кто я.
- Ну уж теперь-то я тебя достану! - заскрежетал тот.- Теперь мы
все тебя достанем! Какого дьявола ты приперся сюда?
