и безусловного одобрения сообщение Сэмюела Пиквика, эсквайра, П. Ч. П. К.
<Президент, член Пиквикского клуба.> озаглавленное: "Размышления об истоках
Хэмстедских прудов с присовокуплением некоторых наблюдений по вопросу о
Теории Колюшки"; за что названная ассоциация выражает живейшую благодарность
означенному Сэмюелу Пиквику, эсквайру, П. Ч. П. К.;
что названная ассоциация, отдавая себе полный отчет в пользе, каковая
должна воспоследовать для науки от заслушанного труда, - не меньшей, чем от
неутомимых изысканий Сэмюела Пиквика, эсквайра, П. Ч. П. К., в Хорнси,
Хайгете, Брикстоне и Кемберуэле *, - не может не выразить глубокой
уверенности в неоценимости благ, которые последуют, буде этот ученый муж для
прогресса науки и в просветительных целях перенесет свои исследования в
области более широкие, раздвинет границы своих путешествий и, следовательно,
расширит сферу своих наблюдений;
что, исходя из этого, названная ассоциация всесторонне обсудила
предложение вышеупомянутого Сэмюела Пиквика, эсквайра, П. Ч. П. К., и трех
других пиквикистов, поименованных ниже, об организации в составе
Объединенных пиквикистов нового отдела под названием Корреспондентское
общество Пиквикского клуба;
что указанное предложение принято и одобрено названной ассоциацией, что
Корреспондентское общество Пиквикского клуба сим учреждается, что
вышеупомянутый Сэмюел Пиквик, эсквайр, П. Ч. П. К., Треси Тапмен, эсквайр,
Ч. П. К., Огастес Снодграсс, эсквайр. Ч. П. К., и Натэниел Уинкль, эсквайр,
Ч. П. К., сим назначаются и утверждаются членами означенного общества и что
на них возлагается обязанность препровождать время от времени в Пиквикский
клуб в Лондоне достоверные отчеты о своих путешествиях, изысканиях,
наблюдениях над людьми и нравами и обо всех своих приключениях, совокупно со
всеми рассказами и записями, повод к коим могут дать картины местной жизни
или пробужденные ими мысли;
что названная ассоциация с искренней признательностью приветствует
устанавливаемый для каждого члена Корреспондентского общества принцип
оплачивать собственные путевые издержки и не усматривает препятствий к тому,
чтобы члены указанного общества занимались своими изысканиями, сколь бы они
ни были продолжительны, на тех же условиях;
что до сведения членов вышеуказанного Корреспондентского общества
должно быть доведено и сим доводится, что их предложение оплачивать посылку
писем и доставку посылок было обсуждено ассоциацией; что означенная
ассоциация считает такое предложение достойным великих умов, его породивших,
и сим выражает свое полное согласие.).
Посторонний наблюдатель, добавляет секретарь, чьим заметкам мы обязаны
нижеследующими сведениями, посторонний наблюдатель не нашел бы ничего особо
примечательного в плешивой голове и круглых очках, обращенных прямо к лицу
секретаря во время чтения приведенных выше резолюций, но для тех, кто знал,
что под этим черепом работает гигантский мозг Пиквика, а за этими стеклами
сверкают лучезарные глаза Пиквика, зрелище представлялось поистине
захватывающим. Восседал муж, проникший до самых истоков величественных
Хэмстедских прудов, ошеломивший весь ученый мир своей Теорией Колюшки,
восседал спокойный и недвижный, как глубокие воды этих прудов в морозный
день или как одинокий представитель этого рода рыб на самом дне глиняного
кувшина. А сколь захватывающим стало зрелище, когда знаменитый муж, вдруг
преисполнившись жизни и воодушевления, лишь только единодушный призыв:
"Пиквик!" - исторгся из груди его последователей, медленно взобрался на
уиндзорское кресло в котором перед тем восседал, и обратился к членам им же
основанного клуба! Какой сюжет для художника являет Пиквик, одна рука коего
грациозно заложена под фалды фрака, другая размахивает в воздухе в такт
пламенной речи; занятая им возвышенная позиция, позволяющая лицезреть туго
натянутые панталоны и гетры, которые - облекай они человека заурядного - не
заслуживали бы внимания, но когда в них облекся Пиквик, вдохновляли, если
можно так выразиться, на невольное благоговение и почтение: Пиквик в кругу
мужей, которые добровольно согласились делить с ним опасности его
путешествий и коим предназначено разделить славу его открытий. По правую от
него руку сидит мистер Треси Тапмен, слишком впечатлительный Тапмен,
сочетавший с мудростью и опытностью зрелых лет юношеский энтузиазм и
горячность в самой увлекательной и наиболее простительной человеческой
слабости - в любви. Время и аппетит увеличили объем этой некогда
романтической фигуры; размеры черного шелкового жилета становились более и
более внушительными; дюйм за дюймом золотая цепь от часов исчезала из поля
зрения Тапмена; массивный подбородок мало-помалу переползал через край
белоснежного галстука, по душа Тапмена не ведала перемены: преклонение перед
прекрасным полом оставалось его преобладающей страстью. По левую руку от
своего великого вождя сидит поэтический Снодграсс, а рядом с ним - спортсмен
Уинкль; первый поэтически закутан в таинственный синий плащ с собачьей
опушкой, второй придает своей персоной невиданный блеск повой зеленой
охотничьей куртке, клетчатому галстуку и светло-серым панталонам в обтяжку.
Торжественная речь мистера Пиквика по данному поводу, равно как и
дебаты, вошла в протоколы клуба. И то и другое обнаруживает сильное сходство
с дискуссиями других прославленных корпораций; а так как всегда интересно
провести параллель между деятельностью великих людей, мы переносим
протокольную запись на эти страницы.
"Мистер Пиквик заметил (говорит секретарь), что слава любезна сердцу
каждого. Слава поэта любезна сердцу его друга Снодграсса; слава победителя в
равной мере любезна его другу Тапмену, а жажда добиться славы во всех видах
спорта на суше, на море и в воздухе обуревает его друга Уинкля. Он (мистер
Пиквик) не может отрицать, что беззащитен перед человеческими страстями,
человеческими чувствами (одобрение) быть может, и человеческими слабостями
(громкие крики: "Нет!"); но вот что он хочет сказать: если когда-нибудь и
вспыхивал в его груди огонь тщеславия - жажда принести пользу роду
человеческому брала верх, и этот огонь угасал. Похвала людей для него угроза
поджога, любовь к человечеству - страхование от огня. (Бурные
рукоплескания.) Да, он испытал некую гордость - он открыто признает это, и
пусть этим воспользуются его враги, - он испытал некую гордость, даруя миру
свою Теорию Колюшки, стяжала она ему славу или не стяжала. (Возглас:
"Стяжала!" Шумное одобрение.) Да, он готов согласиться с почтенным
пиквикистом, чей голос он только что слышал: она стяжала славу; но если
славе этого трактата суждено было проникнуть в самые дальние углы земного
шара, его авторская гордость не может сравниться с той гордостью, с какою он
взирает вокруг себя в сей знаменательный момент своей жизни.
(Рукоплескания.) Он - человек незначительный. ("Нет! Нет!") Все же он не
может не чувствовать, что избран сочленами на дело почетное, хотя и
сопряженное с некоторыми опасностями. Путешествия протекают очень
беспокойно, и умы кучеров неуравновешенны. Пусть джентльмены бросят взгляд в
дальние края и присмотрятся к тому, что совершается вокруг них. Повсюду
пассажирские кареты * опрокидываются, лошади пугаются и несут, паровые котлы
взрываются, суда тонут. (Рукоплескания, голос: "Нет!") Нет?..
(Аплодисменты.) Пусть почтенный пиквикист, произнесший так громко "нет",
выступит и попробует это отрицать. (Одобрения.) Кто произнес "нет"?
(Овации.) Какой-нибудь тщеславный и оскорбленный в своем самолюбии
человек... чтобы не сказать - галантерейщик (овации), завидующий тем
похвалам, каких удостоились - пусть незаслуженно - его (мистера Пиквика)
ученые исследования, и уязвленный порицаниями, коими встречены были жалкие
его попытки соперничества, прибегает к этому презренному и клеветническому
способу...
Мистер Блоттон (из Олдгета) говорит к порядку заседания. Не на него ли
намекает почтенный пиквикист? ("К порядку!", "Председатель!", "Да!", "Нет!",
"Продолжайте!", "Довольно!", "Довольно!")
Мистер Пиквик не дает смутить себя криками. Он намекал именно на
почтенного джентльмена. (Сильное возбуждение.)
Мистер Блоттон хочет только отметить, что он с глубоким презрением
отвергает непристойное и лживое обвинение почтенного джентльмена. (Громкое
одобрение.) Почтенный джентльмен - хвастун! (Полное смятение, громкие крики:
"Председатель!", "К порядку!".)
Мистер Снодграсс говорит к порядку заседания. Он обращается к
председателю. ("Слушайте!") Он хочет знать, неужели не положат конец
недостойной распре между членами клуба? ("Правильно!")
Председатель вполне уверен, что почтенный пиквикист возьмет назад свое
выражение.
Мистер Блоттон заверяет, что, при всем уважении к председателю, не
возьмет своего выражения назад.
Председатель считает споим непреложным долгом просить почтенного
джентльмена, надлежит ли понимать выражение, которое у него сорвалось, в
общепринятом смысле.
Мистер Блоттон, не колеблясь, отвечает отрицательно - он употребил
выражение в пиквикистском смысле. ("Правильно! Правильно!") Он вынужден
заявить, что персонально он питает глубочайшее уважение к почтенному
джентльмену и считает его хвастуном исключительно с пиквикистской точки
зрения. ("Правильно! Правильно!" )
Мистер Пиквик считает себя вполне удовлетворенным этим искренним,
благородным и исчерпывающим объяснением своего почтенного друга. Он просит
принять во внимание, что его собственные замечания надлежит толковать только
в пиквикистском смысле. (Рукоплескания.)"
На этом протокол заканчивается, как заканчиваются, мы не сомневаемся, и
дебаты, раз они завершились столь удовлетворительно и вразумительно.
Официального изложения фактов, предлагаемых вниманию читателя в
следующей главе, у нас нет, но они тщательно проверены на основании писем и
других рукописных свидетельств, подлинность которых настолько не подлежит
сомнению, что оправдывает изложение их в повествовательной форме.
ГЛАВА II
Первый день путешествия и приключения
первого вечера с вытекающими из них
последствиями
Солнце - этот исполнительный слуга - едва только взошло и озарило утро
тринадцатого мая тысяча восемьсот двадцать седьмого года, когда мистер
Сэмюел Пиквик наподобие другого солнца воспрянул ото сна, открыл окно в
комнате и воззрился на мир, распростертый внизу. Госуэлл-стрит лежала у ног
его, Госуэлл-стрит протянулась направо, теряясь вдали, Госуэлл-стрит
простиралась налево и противоположная сторона Госуэлл-стрит была перед ним.
"Таковы, - размышлял мистер Пиквик, - и узкие горизонты мыслителей,
которые довольствуются изучением того, что находится перед ними, и не
заботятся о том, чтобы проникнуть в глубь вещей к скрытой там истине. Могу
ли я удовольствоваться вечным созерцанием Госуэлл-стрит и не приложить
усилий к тому, чтобы проникнуть в неведомые для меня области, которые ее со
всех сторон окружают?" И мистер Пиквик, развив эту прекрасную мысль, начал
втискивать самого себя в платье и свои вещи в чемодан. Великие люди редко
обращают большое внимание на свой туалет. С бритьем, одеванием и кофе
покончено было быстро; не прошло и часа, как мистер Пиквик с чемоданом в
руке, с подзорной трубой в кармане пальто и записной книжкой в жилетном
