времени он бросал на благородное животное взгляды, горящие ненавистью и
жаждой мести; не раз принимался высчитывать, каковы будут издержки, если он
перережет ей горло, и им овладевало с удесятеренной силой искушение убить се
или отпустить на все четыре стороны. От этих ужасных мыслей его отвлекли две
фигуры, внезапно появившиеся за поворотом дороги. Это был мистер Уордль и
верный его паж, жирный парень.
- Где же это вы запропастились? - спросил гостеприимный пожилой
джентльмен. - Я вас весь день поджидал. Однако вид у вас потрепанный. Как!
Царапины! Ничего серьезного, надеюсь, нет? Ну, я очень рад, очень рад это
слышать. Так, значит, вы опрокинулись? Ничего! Обычная история в этих краях.
Джо! - Он опять спит! - Джо, возьми у джентльмена лошадь и отведи ее в
конюшню,
Жирный парень, тяжело ступая, поплелся за ними вместе с лошадью, а
пожилой джентльмен добродушно выражал сочувствие своим гостям, узнав об их
приключениях ровно столько, сколько они сочли нужным сообщить, и повел их
прежде всего на кухню.
- Здесь мы вас приведем в порядок, - сказал пожилой джентльмен, - а
затем я вас представлю обществу, собравшемуся в гостиной. Эмма, подай
черри-бренди, Джейн, иголку с ниткой! Полотенец и воды, Мэри! Ну, девушки,
пошевеливайтесь!
Три-четыре проворных девушки бросились отыскивать требуемые вещи, а два
большеголовых круглолицых представителя мужского пола покинули свои места у
очага (ибо, хотя вечер был майский, их тянуло к огоньку не меньше, чем на
святках) и нырнули в какие-то темные углы, откуда быстро извлекли ваксу и с
полдюжины щеток.
- Пошевеливайтесь! - повторил пожилой джентльмен, но это приказание
оказалось совершенно излишним, так как одна девушка уже наливала
черри-бренди, другая принесла полотенца, а один из слуг, ухватив внезапно за
ногу мистера Пиквика и подвергая его опасности потерять равновесие, чистил
ему башмак, пока мозоли не раскалились докрасна, в то время как другой
чистил мистера Уинкля тяжелой платяной щеткой, насвистывая при этом, как
имеют обыкновение насвистывать конюхи, отчищая лошадь скребницей.
Покончив с омовениями, мистер Снодграсс, стоя спиной к камину и с
истинным наслаждением попивая черри-бренди, осматривал кухню. Он описывает
ее, как просторное помещение с красным кирпичным подом и вместительным
очагом; потолок украшали окорока, свиная грудинка, связки луковиц. Степы
были декорированы охотничьими хлыстами, несколькими уздечками, седлом и
старым, заржавленным мушкетоном, под которым красовалась надпись,
возвещавшая, что он "заряжен", - если верить свидетельству того же
источника, - уже по крайней мере полстолетия. В углу важно тикали старинные
часы с недельным заводом, отличавшиеся нравом степенным и уравновешенным, а
на одном из многочисленных крючков, украшавших кухонный шкаф, висели
серебряные карманные часы, не менее древние.
- Готовы? - осведомился пожилой джентльмен, когда его гости были
вымыты, заштопаны, вычищены и подкреплены бренди.
- Вполне, - ответил мистер Пикник.
- В таком случае идемте!
И компания, миновав несколько темных коридоров, где к ней присоединился
мистер Тапмен, который замешкался, чтобы сорвать поцелуй у Эммы, должным
образом вознаградившей его толчками и царапинами, приблизилась к двери
гостиной.
- Добро пожаловать, джентльмены! - промолвил гостеприимный хозяин,
распахивая дверь и проходя вперед, чтобы представить гостей. - Добро
пожаловать в Менор Фарм!
ГЛАВА VI
Старомодная игра в карты. Стихи священника.
Рассказ о возвращении каторжника
При входе мистера Пиквика с друзьями гости, собравшиеся в старой
гостиной, встали им навстречу; и пока шла церемония представления,
сопровождавшаяся всеми обязательными формальностями, у мистера Пиквика было
время рассмотреть лица и поразмыслить о характерах и стремлениях людей, его
окружавших, - привычка, которой он, наряду со многими великими людьми,
предавался с наслаждением.
Очень старая леди в величественном чепце и выцветшем шелковом платье не
кто иная, как мать мистера Уордля, - занимала почетное место в углу, справа
от камина; стены были украшены предметами, свидетельствовавшими о том, что в
молодости она была воспитана подобающим образом и о своем воспитании не
забыла и на старости лет, - тут были весьма древние вышивки, шитые шерстью
пейзажи такой же давности и алые шелковые покрышки на чайник более
современного происхождения. Тетка, две юных леди и мистер Уордль соперничали
друг с другом, ревностно и неустанно оказывая знаки внимания старой леди:
одна держала ее слуховой рожок, другая - апельсин, третья флакон с
нюхательной солью, а четвертый усердно поправлял и взбивал подушки,
водруженные за ее спиной. Против нее, по другую сторону камина, восседал
лысый, старый джентльмен с благожелательным и добродушным выражением лица
священник Дингли Делла, а рядом с ним - его жена, полная, румяная старая
леди, у которой был такой вид, словно она не только постигла искусство и
тайну домашнего изготовления ароматных настоек на благо и удовольствие
ближним, но и сама при случае весьма не прочь была их отведать. В одном углу
человечек, с лицом проницательным и похожим на рипстонский ранет *,
беседовал с толстым старым джентльменом, и еще два-три пожилых джентльмена,
и еще две-три пожилых леди неподвижно сидели навытяжку, пристально
разглядывая мистера Пиквика и его спутников.
- Мистер Пиквик, маменька! - заорал во весь голос мистер Уордль.
- А! -сказала старая леди, покачивая головой. Ничего не слышу.
- Мистер Пиквик, бабушка! - дружно прокричали обе юные леди.
- А! - отозвалась старая леди. - Ну, да это неважно, полагаю, что ему
никакого дела нет до такой старухи, как я.
- Уверяю вас, сударыня, - начал мистер Пиквик, пожимая руку старой леди
и говоря так громко, что добродушное лицо его приняло от напряжения
карминный оттенок, - уверяю вас, сударыня, ничто не доставляет мне такого
удовольствия, как знакомство с леди столь почтенного возраста, возглавляющей
такую славную семью и имеющей столь моложавый и цветущий вид.
- А... - сказала, помолчав, старая леди, - все это прекрасно, да только
я его не слышу.
- Бабушка сейчас немного расстроена, - понизив голос, сообщила мисс
Изабелла Уордль, - по потом она еще поговорит с вами.
Мистер Пиквик кивнул головой в знак готовности подчиниться капризу
старческой немощи и вступил в общий разговор с другими членами кружка.
- Очаровательное местоположение! - сказал мистер Пиквик.
- Очаровательное! - откликнулись мистеры Снодграсс, Тапмен и Уинкль.
- Да, бесспорно, - согласился мистер Уордль.
- Во всем Кенте не найдется лучшего местечка, сэр, - заметил
проницательный человечек с лицом, похожим на ранет, - да, сэр, не найдется,
уверен, что не найдется.
И проницательный человечек торжествующе осмотрелся по сторонам, словно
кто-то усиленно ему возражал, но он в конце концов одержал над ним верх.
- Лучшего местечка не найдется во всем Кенте, повторил он, помолчав.
- За исключением Маллинс Медоус, - глубокомысленно заметил один
толстяк.
- Маллинс Медоус! - с глубоким презрением воскликнул первый.
- Да, Маллинс Медоус! - повторил толстяк.
- Прекрасный участок, - вмешался другой толстяк,
- Совершенно верно, - подтвердил третий толстяк.
- Это всем известно, - согласился дородный хозяин.
Проницательный человечек недоверчиво осмотрелся по сторонам, но,
убедившись, что остается в меньшинстве, скроил соболезнующую физиономию и
больше уже не проронил ни слова.
- О чем они говорят? - громко осведомилась старая леди у одной из своих
внучек, ибо, как большинство глухих, она, казалось, не допускала
возможности, что ее могут услышать.
- О наших местах, бабушка.
- А что с ними такое? Ничего ведь не случилось?
- Нет. Мистер Миллер говорил, что наш участок лучше, чем Маллинс
Медоус.
- А что он в этом понимает? - вознегодовала старая леди. - Миллер -
нахал и много о себе думает, можете передать ему мое мнение.
И старая леди, нимало не подозревая, что говорит отнюдь не шепотом,
выпрямилась и пригвоздила взглядом проницательного преступника.
- Ну-ну, - засуетился хозяин, естественно желая переменить тему
разговора. - А что, если бы нам сыграть роббер, мистер Пиквик?
- Я был бы очень рад, - ответил сей джентльмен, но прошу вас, не
затевайте для меня одного.
- Уверяю вас, маменька с удовольствием разыграет роббер, - возразил
мистер Уордль. - Не так ли, маменька?
Старая леди, которая при обсуждении этой темы оказалась менее глухой,
чем в других случаях, ответила утвердительно.
- Джо, Джо! - крикнул старый джентльмен. - Джо... несносный... Ах, вот
он! Разложи ломберные столы.
Летаргический юноша ухитрился без дальнейших понуканий разложить два
ломберных стола, один для игры в "Папесса Иоанна", другой для виста. За вист
сели мистер Пиквик и старая леди, мистер Миллер и толстый джентльмен;
остальные разместились за другим столом.
Роббер разыгрывался со всей серьезностью и степенностью, какие
приличествуют занятию, именуемому "вистом", - торжественному обряду, к
коему, на наш взгляд, весьма непочтительно и неприлично применять слово
"игра". А за другим столом, где шла "салонная" игра, веселились столь бурно,
что мешали сосредоточиться мистеру Миллеру, который был поглощен вистом
меньше, чем следовало, и ухитрился совершить немало серьезных преступлений и
промахов, возбудивших в высокой степени гнев толстого джентльмена и в такой
же степени улучшивших расположение духа старой леди.
- Ну вот! - с торжеством провозгласил преступный Миллер, беря левЕ к
концу партии. - Льщу себя надеждой, что лучше сыграть невозможно, больше
нельзя было взять ни одной взятки.
- Миллеру нужно было перекрыть бубны козырем, не правда ли, сэр?
заметила старая леди.
Мистер Пиквик кивнул в знак согласия.
- В самом деле? - спросил злополучный игрок, нерешительно обращаясь к
своему партнеру.
- Несомненно, сэр, - грозно ответил толстый джентльмен.
- Очень сожалею, - сказал удрученный Миллер.
- Велика польза от ваших сожалений! - проворчал толстый джентльмен.
- Два онера, итого восемь у нас, - сказал мистер Пиквик.
Новая сдача.
- Есть у нас роббер? - осведомилась старая леди.
- Есть, - ответил мистер Пиквик. - Двойной, простой, и к робберу.
- Ну и везет! - сказал мистер Миллер.
- Ну и карты! - сказал толстый джентльмен.
Торжественное молчание: мистер Пиквик весел, старая леди серьезна,
толстый джентльмен придирчив, а мистер Миллер запуган.
- Еще раз двойной, - сказала старая леди и с торжеством отметила это
обстоятельство, положив под подсвечник шестипенсовик и стертую монету в
полпенни.
- Двойной, сэр, - сказал мистер Пиквик.
- Я это вижу, сэр, - резко ответил ему толстый джентльмен.
Следующая игра с такими же результатами сопровождалась тем, что
злополучный Миллер не снес требуемой масти, по каковому поводу толстый
джентльмен пришел в состояние крайнего возбуждения, длившееся до конца игры,
после чего он удалился в угол и в продолжение часа и двадцати семи минут не
проронил ни слова; по истечении этого времени он вышел из своего убежища и с
видом человека, который готов по-христиански простить все обиды, предложил
мистеру Пиквику понюшку табаку. Слух у старой леди значительно улучшился, а
злополучный мистер Миллер чувствовал себя выброшенным из родной стихии, как
