преступная любовь. Я решил, что если мои опасения оправдаются, заблудшее
дитя найдет сердце и дом, которые будут ему приютом и защитой. За неделю
до моего приезда семья покинула те края; они расплатились со всеми мел-
кими долгами и уехали оттуда ночью. Куда и зачем - никто не мог сказать
мне.
Монкс вздохнул еще свободнее и с торжествующей улыбкой обвел взглядом
комнату.
- Когда ваш брат, - сказал мистер Браунлоу, придвигаясь к нему ближе,
- когда ваш брат, хилый, одетый в лохмотья, всеми покинутый мальчик, был
брошен на моем пути силой более могущественной, чем случай, и спасен
мною от жизни порочной и бесчестной...
- Что такое? - вскричал Монкс.
- Мною! - повторил мистер Браунлоу: - Я предупреждал, что скоро заин-
тересую вас. Да, мною. Вижу, что хитрый сообщник скрыл от вас мое имя,
хотя, как он считал, оно было вам незнакомо. Когда ваш брат был спасен
мною и, оправляясь от болезни, лежал в моем доме, поразительное его
сходство с портретом, о котором я упоминал, привело меня в изумление.
Даже когда я впервые его увидел, грязного и жалкого, что-то в его лице
произвело на меня впечатление, словно в ярком сне промелькнул передо
мною образ какого-то старого друга. Мне незачем говорить вам, что он был
похищен, прежде чем я узнал его историю...
- Почему - незачем? - быстро спросил Монкс.
- Потому что вам это хорошо известно.
- Мне?
- Отрицать бессмысленно, - отозвался мистер Браунлоу. - Я вам докажу,
что знаю еще больше.
- Вы... вы... ничего не можете доказать... против меня, - заикаясь,
выговорил Монкс. - Попробуйте-ка эго сделать.
- Посмотрим! - промолвил старый джентльмен, бросив на него пытливый
взгляд. - Я потерял мальчика и, несмотря на все мои усилия, не мог его
найти. Вашей матери уже не было в живых, и я знал, что, кроме вас, никто
не может раскрыть тайну; а так как, когда я в последний раз о вас слы-
шал, вы находились в своем поместье в Вест-Индии, куда, как вам хорошо
известно, вы удалились после смерти матери, спасаясь от последствий дур-
ных ваших поступков, то я отправился в путешествие. Несколько месяцев
назад вы оттуда уехали и, повидимому, находились в Лондоне, но никто не
мог сказать, где именно. Я вернулся. Агентам вашим было неизвестно ваше
местопребывание. По их словам, вы появлялись и исчезали так же та-
инственно, как делали это всегда: иногда появлялись ежедневно, а иногда
исчезали на месяцы, посещая, по-видимому, все те же притоны и общаясь
все с теми же презренными людьми, которые были вашими товарищами в ту
пору, когда вы были наглым, строптивым юнцом. Я докучал вашим агентам
новыми вопросами. Днем и ночью я блуждал по улицам, но еще два часа на-
зад все мои усилия оставались бесплодными, и мне не удавалось увидеть
вас ни на мгновение.
- А теперь вы меня видите, - сказал Монкс, смело вставая. - Что же
дальше? Мошенничество и грабеж - громкие слова, оправданные, по вашему
мнению, воображаемым сходством какого-то чертенка с дрянной картиной,
намалеванной умершим человеком. Брат! Вы даже не знаете, был ли у этой
чувствительной пары ребенок. Даже этого вы не знаете.
- Я не знал, - ответил Браунлоу, тоже вставая, - но за последние две
недели я узнал все. У вас есть брат! Вы это знаете и знаете его. Было
завещание, которое ваша мать уничтожила, перед смертью открыв вам тайну
и связанные с нею выгоды. В завещании упоминалось о ребенке, который мог
явиться плодом этой печальной связи; ребенок родился, и, когда вы слу-
чайно его встретили, ваши подозрения были впервые пробуждены его
сходством с отцом. Вы отправились туда, где он родился. Там сохранились
данные - данные, которые долго скрывались, - о его рождении и происхож-
дении. Эти доказательства были уничтожены вами, и теперь говорю вашими
же словами, обращенными к вашему собеседнику еврею, "единственные дока-
зательства, устанавливающие личность мальчика, покоятся на дне реки, а
старая карга, получившая их от его матери, гниет в своем гробу". Недос-
тойный сын, негодяй, лжец! Вы, по ночам совещающийся с ворами и убийцами
в темных комнатах! Вы, чьи заговоры и плутни обрекли насильственной
смерти ту, что стоила миллионов таких, как вы! Вы, кто с самой колыбели
отравлял горечью и желчью сердце родного отца и в ком зрели все дурные
страсти, порок и распутство, пока не завершились отвратительной бо-
лезнью, сделавшей ваше лицо верным отображением вашей души! Вы, Эдуард
Лифорд, вы все еще бросаете мне вызов?
- Нет, нет, нет... - прошептал негодяй, ошеломленный всеми этими об-
винениями.
- Каждое слово, каждое слово, каким обменялись вы с этим мерзким зло-
деем, известно мне! - воскликнул старый джентльмен, - Тени на стене
подслушивали ваш шепот и донесли его до моего слуха. Вид загнанного ре-
бенка воздействовал даже на порочное существо, вдохнув в него мужество и
чуть ли не добродетель. Совершено убийство, в котором вы участвовали мо-
рально, если не фактически...
- Нет, нет! - перебил Монкс. - Я... я... ничего об Этом не знаю. Я
собирался узнать правду об этом происшествии, когда вы меня задержали. Я
не знал причины. Я думал, что это была обычная ссора.
- Причиной явилось частичное разоблачение ваших тайн, - отозвался
мистер Браунлоу. - Откроете ли вы все?
- Да, открою.
- Подпишете ли правдивое изложение фактов и подтвердите ли его при
свидетелях?
- И это я обещаю.
- Останетесь спокойно здесь, пока не будет составлен этот документ, и
отправитесь со мной туда, где я сочту наиболее уместным его засвиде-
тельствовать?
- И это я сделаю, если вы настаиваете, - ответил Монкс.
- Вы должны сделать больше, - сказал мистер Браунлоу. - Возвратить
имущество невинному и безобидному ребенку, ибо таков он есть, хотя и яв-
ляется плодом преступной и самой несчастной любви. Вы не забыли условий
завещания?.. Исполните их, поскольку они касаются вашего брата, и тогда
отправляйтесь куда угодно! В этом мире вам больше незачем с ним встре-
чаться!
Пока Монкс шагал взад и вперед, размышляя с мрачным и злобным видом
об этом предложении и о возможностях увильнуть от него, терзаемый, с од-
ной стороны, опасениями, а с другой - ненавистью, дверь торопливо отпер-
ли, и в Комнату в сильнейшем волнении вошел джентльмен (мистер Лосберн).
- Этот человек будет схвачен! - воскликнул он. - Он будет схвачен се-
годня вечером.
- Убийца? - спросил мистер Браунлоу.
- Да, - ответил тот. - Видели, как его собака шныряла около одного из
старых притонов, и, по-видимому, нет никаких сомнений в том, что ее хо-
зяин либо находится там, либо придет туда под покровом темноты. Там пов-
сюду снуют сыщики. Я говорил с людьми, которым поручена его поимка, и
они утверждают, что он не может ускользнуть. Сегодня вечером прави-
тельством объявлена награда в сто фунтов.
- Я дам еще пятьдесят, - сказал мистер Браунлоу, - и лично объявлю об
этом там, на месте, если мне удастся туда добраться... Где мистер Мэйли?
- Гарри? Как только он увидел, что вот этот ваш приятель благополучно
уселся с вами в карету, он поспешил туда, где услышал эти вести, и пос-
какал верхом, чтобы присоединиться к первому отряду в каком-то условлен-
ном месте на окраине.
- А Феджин? - спросил мистер Браунлоу. - Что известно о нем?
- Когда я в последний раз о нем слышал, он еще не был арестован, но
его схватят, быть может уже схватили. В этом они уверены.
- Вы приняли решение? - тихо спросил Монкса мистер Браунлоу.
- Да, - ответил тот. - Вы... вы... сохраните мою тайну?
- Сохраню. Останьтесь здесь до моего возвращения. Это единственная
ваша надежда ускользнуть от опасности.
Джентльмены вышли из комнаты, и дверь была снова заперта на ключ.
- Чего вы добились? - шепотом спросил доктор.
- Всего, на что мог надеяться, и даже большего. Сообщив полученные от
бедной девушки сведения, а также прежние мои сведения и результаты расс-
ледования, произведенные на месте добрым нашим другом, я не оставил ему
ни одной лазейки и показал в неприкрашенном виде всю его подлость, кото-
рая в таком освещении стала, ясной, как день. Напишите и назначьте
встречу послезавтра в семь часов вечера. Мы будем там на несколько часов
раньше, но нам необходимо отдохнуть, в особенности молодой леди, кото-
рой, вероятно, потребуется значительно большая твердость духа, чем мы с
вами можем сейчас предполагать. Но у меня кровь закипает от желания
отомстить за эту бедную убитую женщину. В какую сторону они отправились?
- Поезжайте прямо в полицейское управление - и вы явитесь как раз
вовремя, - ответил мистер Лосберн. - Я останусь здесь.
Джентльмены поспешно распрощались - оба были в лихорадочном возбужде-
нии, с которым не могли справиться.
ГЛАВА L Погоня и бегство
Неподалеку от Темзы, там, где стоит церковь в Ротерхизе и где строе-
ния на берегу самые грязные, а суда на реке самые черные от пыли
угольных барж и от дыма скученных, низких домов, расположен самый гряз-
ный, самый странный, самый удивительный из всех многочисленных лондонс-
ких районов, неизвестных даже по пазванию огромному числу обитателей
этого города.
Очутиться в этой местности путник может лишь пробравшись сквозь лаби-
ринт тесных, узких и грязных улиц, заселенных самыми грубыми и самыми
бедными из береговых жителей, где торгуют товарами, на которые здесь мо-
жет оказаться спрос. Самые дешевые и невкусные продукты навалены в лав-
ках, самые неприхотливые и грубые одежды висят у двери торговца и свеши-
ваются с перил и из окон. Натыкаясь на безработных из числа самых неква-
лифицированных тружеников, на грузчиков, угольщиков, падших женщин,
оборванных детей и всякий сброд с пристани, путник с трудом прокладывает
себе дорогу, осаждаемый отвратительными картинами и запахами из узких
переулков, ответвляющихся направо и налево, и оглушаемый грохотом тяже-
лых фургонов, которые развозят груды товаров из складов, попадающихся на
каждом углу - Выйдя, наконец, на улицы более отдаленные и менее людные,
он идет мимо шатких фасадов, нависающих над тротуаром; мимо подгнивших
стен, как будто качающихся, когда он проходит; мимо полуразрушенных
труб, вот-вот готовых упасть, окон, защищенных ржавыми железными
прутьями, изъеденными временем, - мимо всего того, что свидетельствует о
невообразимой нищете и разрушении.
Вот в этих-то краях за Докхедом, в Саутуорке, находится Остров Джеко-
ба, окруженный грязным рвом глубиной в шесть - восемь футов в часы при-
лива и шириной в пятнадцать - двадцать, некогда называвшимся Милл-Ронд,
но в дни, относящиеся к нашему повествованию, известным как Фолли-Дитч.
Эта речонка, или рукав Темзы, во время прилива всегда может наполниться
водой, если открыть шлюзы у Лид-Миллс, от которой она и получила старое
свое наименование. В таких случаях прохожий, глядя с одного из деревян-
ных мостиков, переброшенных через ров у Милл-лейн, может наблюдать, как
жильцы домов по обеим сторонам спускают из задних дверей и окон кадушки,
ведра и всевозможную домашнюю посуду, чтобы втащить наверх воду. А если
взгляд его, оторвавшись от этих операций, обратится к самим домам, то
открывшаяся картина вызовет величайшее его изумление. Шаткие деревянные
галереи вдоль задних стен, общие для пяти-шести домов, с дырами в полах,
сквозь которые виден ил; окна, разбитые и заклеенные, с торчащими из них
жердями для сушки белья, которого никогда на них нет; комнаты, такие ма-
ленькие, такие жалкие, такие тесные, что воздух кажется слишком заражен-
ным даже для той грязи и мерзости, какую они скрывают; деревянные прист-
ройки, нависающие над грязью и грозящие рухнуть в нее - что и случается
с иными; закопченные стены и подгнивающие фундаменты; все отвратительные
признаки нищеты, всякая грязь, гниль, отбросы, - это украшает берега
