- Да что толку? - возразил тот. - Уж не думаете ли вы, что молодая
леди пожелает принять такую, как она?
Этот намек на сомнительную репутацию Нэнси вызвал бурю целомудренного
гнева в груди четырех горничных, которые с великим угаром заявили, что
эта тварь позорит свой пол, и решительно потребовали, чтобы ее без вся-
кого сожаления бросили в канаву.
- Делайте со мной что хотите, - сказала девушка, снова обращаясь к
мужчинам, - но сначала исполните мою просьбу, а я именем господа бога
прошу доложить обо мне.
Мягкосердечный повар присовокупил свое ходатайство, и дело кончилось
тем, что слуга, появившийся первым, взялся исполнить поручение.
- Так что же передать? - спросил он, уже стоя одной ногой на нижней
ступеньке.
- Что одна молодая женщина убедительно просит позволения поговорить
наедине с мисс Мэйли, - ответила Нэнси, - а когда леди услышит хоть одно
слово из того, что та хочет ей сказать, она сама решит, выслушать ля ей
до конца, или выгнать эту женщину, как обманщицу.
- Ну, знаете ли, - вы что-то уж очень напористы, - сказал слуга.
- Вы только передайте эти слова, - твердо сказала девушка, - и прине-
сите мне ответ.
Слуга побежал по лестнице. Нэнси, бледная, с трудом переводя дух,
стояла внизу, прислушиваясь с дрожащими губами к тем громким, презри-
тельным замечаниям, на какие не скупились целомудренные служанки; они
принялись расточать их еще щедрее, когда вернулся слуга и сказал, чтобы
молодая женщина шла наверх.
- Что толку соблюдать благопристойность на этом свете? - сказала пер-
вая служанка.
- Медь иной раз ценят дороже золота, хотя ему и огонь нипочем! - за-
метила вторая.
Третья удовольствовалась недоуменным вопросом: "Из чего же сделаны
леди?" - а четвертая положила начало квартету: "Какой срам!" - на чем и
сошлись эти Дианы.
Невзирая на все это - ибо на сердце у нее было бремя более тяжкое, -
Нэнси, дрожа всем телом, вошла вслед За слугой в маленькую переднюю, ос-
вещенную висевшей под потолком лампой. Здесь слуга ее оставил и удалил-
ся.
ГЛАВА XL Странное свидание, которое является продолжением событий,
изложенных в предыдущей главе
Жизнь девушки протекала на улицах, в самых гнусных притонах и верте-
пах Лондона, но тем не менее она еще сохранила какую-то порядочность,
присущую женщине, и, когда она услыхала легкие шаги, приближающиеся к
двери, находившейся против той, в какую она вошла, она подумала о резком
контрасте, свидетелем которого будет через секунду эта маленькая комнат-
ка, почувствовала всю тяжесть своего позора и съежилась, как будто ей
почти непосильно было присутствие той, с кем она добивалась свидания.
Но с этими лучшими чувствами боролась гордость - порок самых развра-
щенных и униженных, равно как и возвеличенных и самоуверенных. Жалкая
сообщница во ров и грабителей, падшее существо, исторгнутое грязными
притонами, помощница самых мерзких преступников, живущая под сенью висе-
лицы, - даже это погрязшее в пороках создание было слишком гордым, чтобы
хоть отчасти проявить чувствительность, присущую женщине, - чувстви-
тельность, которую она считала слабостью, хотя она одна еще связывала ее
с человеческой - природой, следы которой стерла тяжелая жизнь в пору ее
детства. Она подняла глаза лишь настолько, чтобы разглядеть, что предс-
тавшая перед ней девушка стройна и прекрасна, затем, потупившись, она с
притворной беззаботностью тряхнула головой и сказала:
- Нелегкое дело добраться до вас, сударыня. Если бы я обиделась и уш-
ла, как сделали бы многие на моем месте, вы об этом когда-нибудь пожале-
ли бы - и не зря.
- Я очень сожалею, если с вами были грубы, - отвечала Роз. - Поста-
райтесь забыть об этом. Скажите мне, зачем вы хотели меня видеть. Я та,
кого вы спрашивали.
Ласковый тон, нежный голос, кроткая учтивость, полное отсутствие вы-
сокомерия или неудовольствия застигли девушку врасплох, и она залилась
слезами.
- Ах, сударыня! - воскликнула она страстно, заломив руки. - Если бы
больше было таких, как вы, - меньше было бы таких, как я... меньше...
меньше...
- Сядьте, - настойчиво сказала Роз. - Если вы бедны или вас постигло
несчастье, я от всей души и всем, чем могу, рада вам помочь. Сядьте.
- Разрешите мне постоять, леди, - сказала девушка, все еще плача, - и
не говорите со мной так ласково, пока вы не узнаете, кто я такая. Стано-
вится поздно. Эта... Эта дверь закрыта?
- Да, - сказала Роз, отступив на несколько шагов, словно для того,
чтобы к ней скорее могли прийти на помощь в случае, если понадобится. -
Почему вы задаете Этот вопрос?
- Потому, - сказала девушка, - потому, что я собираюсь отдать в ваши
руки свою жизнь и жизнь других. Я - та самая девушка, которая утащила
маленького Оливера к старику Феджину в тот вечер, когда он вышел из дома
в Пентонвиле.
- Вы?! - воскликнула Роз Мэйли.
- Да, я, сударыня, - ответила девушка. - Я та самая бесчестная женщи-
на, о которой вы слыхали, живущая среди воров, и - да поможет мне бог! -
с того времени, как я себя помню, и когда глазам моим и чувствам откры-
лись улицы Лондона, я не знала лучшей жизни и не слышала более ласковых
слов, чем те, какими она меня награждала. Не бойтесь, можете отшатнуться
от меня, леди. Я моложе, чем кажусь, но я к этому привыкла. Самые бедные
женщины отшатываются от меня, когда я прохожу по людной улице.
- Какой ужас! - сказала Роз, невольно отступая от своей странной со-
беседницы.
- На коленях благодарите бога, дорогая леди, - воскликнула девушка, -
что у вас были друзья, которые с самого раннего детства о вас заботились
и оберегали вас, и вы никогда не знали холода и голода, буйства и
пьянства и... и еще кое-чего похуже, что знала я с самой колыбели. Я мо-
гу сказать это слово, потому что моей колыбелью были глухой закоулок да
канава... они будут и моим смертным ложем.
- Мне жаль вас, - прерывающимся голосом сказала Роз. - У меня сердце
надрывается, когда я вас слушаю.
- Да благословит вас бог за вашу доброту, - отозвалась девушка. - Ес-
ли бы вы знали, какой я иной раз бываю, вы бы я в самом деле меня пожа-
лели. Но ведь я тайком убежала от тех, которые, конечно, убили бы меня,
знай они, что я пришла, сюда, чтобы передать подслушанное. Знаете ли вы
человека по имени Монкс?
- Нет, - ответила Роз.
- А он вас знает, - заявила девушка, - и знает, что вы остановились
здесь. Ведь я вас отыскала потому, что подслушала, как он назвал это
место.
- Я никогда не слыхала этой фамилии, - сказала Роз.
- Значит, у нас он появляется под другим именем, - заявила девушка, -
я об этом и раньше догадывалась. Несколько времени назад, вскоре после
того, как Оливера просунули к вам в окошко, - когда пытались вас огра-
бить, я, подозревая этого человека, подслушала однажды ночью его разго-
вор с Феджином. И я поняла, что Монкс, тот самый, о котором я вас спра-
шивала...
- Да, - сказала Роз, - понимаю.
- Вот что Монкс, - продолжала девушка, - случайно увидел Оливера с
двумя из ваших мальчишек в тот день, когда мы в первый раз его потеряли,
и сразу узнал в нем того самого ребенка, которого он выслеживал, - я не
могла угадать, о какой целью. С Феджином был заключен договора что, если
Оливера опять захватят, он получит определенную сумму и получит еще
больше, если сделает из него вора, а это для чего-то очень нужно было
Монксу.
- Для чего? - спросила Роз.
- Он заметил мою тень на стене, когда я подслушивала, надеясь разуз-
нать, в чем тут дело, - ответила девушка, - и мало кто мог бы, кроме ме-
ня, улизнуть вовремя и не попасться. Но мне это удалось, и я его не ви-
дела до вчерашнего вечера.
- А что же случилось вчера?
- Сейчас я вам расскажу, леди. Вчера вечером он опять пришел. Опять
они поднялись наверх, и я, закутавшись так, чтобы тень не выдала меня,
опять подслушивала у двери. Первое, что я услышала, были слова Монкса:
"Итак, единственные доказательства, устанавливающие личность мальчика,
покоятся на дне реки, а старая карга, получившая их от его матери, гниет
в своем гробу". Он и Феджин расхохотались и стали толковать о том, как
посчастливилось ему все это обделать, а Монкс, заговорив о мальчике,
рассвирепел и сказал, что хотя он и заполучил деньги чертенка, но лучше
бы ему добиться их другим путем; вот была бы потеха, говорил он, поизде-
ваться над чванливым завещанием отца, протащить мальчишку через все го-
родские тюрьмы, а потом вздернуть его на виселицу за какое-нибудь тяжкое
преступление, что Феджин Легко мог бы обделать, а до этого еще и подра-
ботать на нем.
- Что же это такое?! - воскликнула Роз.
- Сущая правда, леди, хотя это и говорю я, - ответила девушка. - По-
том Монкс сказал с проклятьями, привычными для меня, но незнакомыми вам,
что, если бы он мог утолить свою ненависть и лишить мальчика жизни без
риска для собственной головы, он сделал бы Это, но так как это невозмож-
но, то он будет начеку, будет следить за превратностями его судьбы, и
так как он знает о его происхождении и жизни - преимущество на его сто-
роне, и, может быть, ему удастся повредить мальчику. "Короче говоря,
Феджин, - сказал он, - хотя вы и еврей, но никогда еще не расставляли
таких силков, какие я расставил для моего братца Оливера".
- Для брата! - воскликнула Роз.
- Это были его слова, - сказала Нэнси, пугливо озираясь, как озира-
лась она почти все время, пока говорила, ибо ее преследовал образ Сайк-
са. - Но это не все. Когда он заговорил о вас и о той, другой леди и
сказал, что, видно, бог или дьявол устроили так, чтобы, назло ему, Оли-
вер попал в ваши руки, он расхохотался и заявил, что даже и это его ра-
дует, потому что немало тысяч и сотен фунтов отдали бы вы, если бы их
имели, чтобы узнать, кто ваша двуногая собачка.
- Неужели это было сказано серьезно? - сильно побледнев, спросила
Роз.
- Он говорил на редкость решительно и злобно, - покачивая головой,
ответила девушка. - Он не шутит, когда в нем кипит ненависть. Я знаю
многих, кто делает вещи похуже, но лучше мне слушать их десяток раз, чем
один раз этого Монкса. Сейчас уже поздно, а я должна вернуться домой,
чтобы не заподозрили, по какому делу а ходила. Мне нужно поскорее доб-
раться до дому.
- Но что же я могу сделать? - сказала Роз. - Без вас какую пользу я
могу извлечь из этих сведений? До браться до дому? Почему вам хочется
вернуться к товарищам, которых вы описали такими ужасными красками? Если
вы повторите это сообщение одному джентльмену, которого я сию же минуту
могу вызвать из соседней комнаты, не пройдет и получаса, как вас устроят
в какомнибудь безопасном месте.
- Я хочу вернуться, - сказала девушка. - Я должна вернуться, потому
что... как говорить о таких вещах вам, невинной леди?.. потому что среди
тех людей, о которых я вам рассказывала, есть один, самый отчаянный из
всех, и его я не могу оставить, да, не могу, даже ради того, чтобы изба-
виться от той жизни, какую теперь веду.
- Ваше прежнее заступничество за этого милого мальчика, - сказала
Роз, - ваш приход сюда, чтобы, невзирая на страшную опасность, расска-
зать мне то, что вы слышали, ваш вид, убеждающий меня в правдивости на-
ших слов, ваше явное раскаяние и стыд - все это заставляет меня верить,
что вы еще можете исправиться. О! - складывая руки, воскликнула пылкая
девушка, а слезы струились у нее по лицу, - не будьте глухи к мольбам
другой женщины, которая первая - первая, я в Этом уверена! - обратилась
к вам со словами жалости и сострадания. Услышьте меня и дайте мне вас
спасти для лучшего будущего!
- Сударыня, - воскликнула девушка, падая на колени, - милая сударыня,
добрая, как ангел! Да, вы первая, которая осчастливила меня такими сло-
вами, и, услышь я их несколько лет назад, они могли бы отвратить меня от
