- Не верьте этому, - сказал Феджин. - Если человек сам себе враг, то
лишь потому, что он уж слишком сам себе друг, а не потому, что заботится
обо всех, кроме себя. Вздор, вздор! Такого на свете не бывает.
- А если бывает, так не должно быть, - отозвался мистер Болтер.
- Само собой разумеется. Одни заклинатели говорят, что магическое
число - три, а другие - семь. Ни то, ни другое, мой друг, ни то, ни дру-
гое? Это число - один.
- Ха-ха! - захохотал мистер Болтер. - Всегда один.
- В такой маленькой, общине, как наша, мой милый, - сказал Феджин,
считая необходимым пояснить свое суждение, - у нас общее число - один;
иначе говоря, вы не можете почитать себя номером первым, не почитая та-
ковым же и меня, а также всех наших молодых людей.
- Ах, черт! - воскликнул мистер Болтер.
- Видите ли, - продолжал Феджин, притворяясь, будто не слышал этого
возгласа, - мы все так связаны общими интересами, что иначе и быть не
может. Вот, например, ваша цель - заботиться о номере первом, то есть о
самом себе.
- Конечно, - отозвался мистер Болтер. - В этом вы правы.
- Отлично. Вы не можете заботиться о себе, номере первом, не заботясь
обо мне, номере первом.
- Номере втором, хотите вы сказать, - заметил мистер Болтер, который
был щедро наделен таким качеством, как эгоизм.
- Нет, не хочу, - возразил Феджин. - Я имею для вас такое же значе-
ние, как и вы сами...
- Послушайте, - перебил мистер Болтер, - вы очень славный человек и
очень мне нравитесь, но не гак уж мы с вами крепко подружились, чтобы
дело дошло до этого.
- Вы только подумайте, - сказал Феджин, пожимая плечами и протягивая
руки, - только рассудите. Вы обделали очень хорошенькое дельце, и я вас
за это люблю, но зато вам теперь грозит галстук на шею, который так лег-
ко затянуть и так трудно развязать, - петля, говоря простым английским
языком.
Мистер Болтер поднес руку к своему шейному платку, как будто по-
чувствовав, что он слишком туго завязан, и пробормотал что-то, выражая
согласие тоном, но не словами.
- Виселица, - продолжал Феджин, - виселица, мой милый, - это безоб-
разный, придорожный столб, указывающий путь к очень короткому и очень
крутому повороту, который положил конец карьере многих смельчаков на ши-
рокой, большой дороге. Не сходить с прямой тропы и держаться от него по-
дальше - вот ваша цель, номер первый.
- Конечно, это верно, - ответил мистер Болтер. - Но зачем вы толкуете
о таких вещах?
- Только для того, чтобы пояснить вам смысл моих слов, - сказал ев-
рей, пожимая плечами. - Чтобы добиться этого, вы полагаетесь на меня.
Чтобы мирно заниматься своим маленьким делом, я полагаюсь на вас. Одно -
для вас номер первый, другое - для меня номер первый. Чем больше вы це-
ните свой номер первый, тем больше вы заботитесь о моем; вот, наконец,
мы и вернулись к тому, что я вам сказал вначале: внимание к номеру пер-
вому связывает нас всех вместе. Так и должно быть, иначе вся наша компа-
ния развалится.
- Это правда, - задумчиво промолвил мистер Болтер. - Ох, и ловкий же
вы старый пройдоха!
Мистер Феджин с великой радостью убедился, что эта похвала его спо-
собностям не простой комплимент, но что он действительно внушил новичку
представление о своем гениальном хитроумии, а укрепить в нем такое
представление было делом чрезвычайно важным. Дабы усилить впечатление,
столь желательное и полезное, он еще подробнее ознакомил Ноэ с размахом
своих операций, переплетая в своих целях правду с вымыслом и преподнося
то и другое с таким мастерством, что почтение к нему мистера Болтера яв-
но возросло и окрасилось неким благодетельным страхом, к чему Феджин и
стремился.
- Вот это взаимное доверие, какое мы питаем друг к другу, и утешает
меня в случае тяжелых утрат, - сказал Феджин. - Вчера утром я лишился
своего лучшего помощника.
- Неужели вы хотите сказать, что он умер! - воскликнул мистер Болтер.
- Нет, - ответил Феджин, - дело не так плохо. Не так уж плохо.
- Тогда, должно быть, его...
- Затребовали, - подсказал Феджин. - Да, его затребовали.
- По очень важному делу? - спросил мистер Болтер.
- Нет, - ответил мистер Феджин, - не очень. Его обвинили в попытке
очистить карман и нашли у него серебряную табакерку - его собственную,
мой милый, его собственную, потому что он сам очень любит нюхать табак.
Его держали под арестом до сегодняшнего дня, так как полагали, что знают
владельца. Ах, он стоил пятидесяти табакерок, и я бы заплатил их стои-
мость, только бы его вернуть. Следовало вам знать Плута, мой милый, сле-
довало вам знать Плута.
- Ну что ж, надеюсь, я с ним познакомлюсь, как вы думаете? - сказал
мистер Болтер.
- Сомневаюсь, - со вздохом ответил Феджин. - Если они не раздобудут
каких-нибудь новых улик, то дадут ему короткий срок, и месяца через пол-
тора он к нам вернется, а если раздобудут, то дело пахнет укупоркой. Им
известно, какой он умный парень. Он будет пожизненным. Они сделают Плута
ни больше, ни меньше, как пожизненным.
- Что значит укупорка и пожизненный? - спросил мистер Болтер. - Что
толку объясняться со мной на таком языке? Почему вы не говорите так,
чтобы я мог вас понять?
Феджин хотел было перевести эти таинственные выражения на простой
язык, и, получив объяснение, мистер Болтер узнал бы, что сочетание этих
слов означает по жизненную каторгу, но тут беседа была прервана появле-
нием юного Бейтса, руки которого были засунуты в карманы, а лицо переко-
силось, выражая полукомическую скорбь.
- Все кончено, Феджин! - сказал Чарли, когда он и его новый товарищ
были представлены друг другу.
- Что это значит?
- Они отыскали джентльмена, которому принадлежит табакерка. Еще
два-три человека явятся опознать его, и Плуту придется пуститься в пла-
вание, - ответил юный Бейтс. - Мне, Феджин, нужны траурный костюм и лен-
та на шляпу, чтобы навестить его перед тем, как он отправится в путе-
шествие. Подумать только, что Джек Даукинс - молодчага Джек - Плут -
Ловкий Плут уезжает в чужие края из-за простой табакерки, которой цена
два с половиной пенса. Я всегда думал, что если такое с ним случится, то
по меньшей мере из-за золотых часов с цепочкой и печатками. Ох, почему
он не отобрал у какогонибудь старого богача все его драгоценности, чтобы
уехать как джентльмен, а не как простой воришка, без всяких почестей и
славы!
Выразив таким образом сочувствие своему злосчастному другу, юный
Бейтс с видом грустным и угнетенным опустился на ближайший стул.
- Что это ты там болтаешь? - воскликнул Феджин, бросив сердитый
взгляд на своего ученика. - Разве не был он на голову выше всех вас?
Разве есть среди вас хоть один, кто бы мог до него дотянуться и в
чем-нибудь сравняться с ним?
- Ни одного, - ответил юный Бейтс голосом, охрипшим от огорчения. -
Ни одного.
- Так о чем же ты болтаешь? - сердито спросил Феджин. - О чем ты хны-
чешь?
- О том, что этого не будет в протоколе, - сказал Чарли, которого
взбудоражили нахлынувшие сожаления, побудив бросить открытый вызов свое-
му почтенному другу о том, что это не будет указано в обвинительном ак-
те, о том, что никто никогда до конца не узнает, кем он был. Какое место
он займет в Ныогетском справочнике? Может быть, вовсе не попадет туда. О
господи, какой удар!
- Ха-ха! - вскричал Феджин, вытягивая правую руку к мистеру Болтеру
и, словно паралитик, весь сотрясаясь от собственного хихиканья. - Пос-
мотрите, как они гордятся своей профессией, мой милый. Не чудесно ли
это?
Мистер Болтер кивнул утвердительно, а Феджин, в течение нескольких
секунд созерцавший с нескрываемым удовлетворением скорбь Чарли Бейтса,
подошел к сему молодому джентльмену и потрепал его по плечу.
- Полно, Чарли, - успокоительно сказал Феджин, - Это станет известно,
непременно станет известно. Все узнают, каким он был смышленым парнем,
он сам это покажет и не опозорит своих старых приятелей и учителей. По-
думай о том, как он молод. Как почетно, Чарли, получить укупорку в такие
годы!
- Пожалуй, это и в самом деле честь, - сказал Чарли, немножко утешив-
шись.
- Он получит все, чего пожелает, - продолжал еврей. - Его будут со-
держать в каменном кувшине, как джентльмена, Чарли. Как джентльмена.
Каждый день пиво и карманные деньги, чтобы играть в орлянку, если он не
может их истратить.
- Да неужели? - воскликнул Чарли Бейтс.
- Все это он получит, - ответил Феджин. - И у нас будет большой парик
- такой, что лучше всех умеет болтать языком, чтобы его защитить. Плут,
если захочет, и сам может произнести речь, а мы ее всю прочитаем в газе-
тах: "Ловкий Плут - взрывы смеха, с судьями конвульсии". Ну как, Чарли,
э?
- Ха-ха! - захохотал Чарли. - Вот будет потеха! Верно, Феджин?
Плут-то им досадит, верно?
- Верно! - воскликнул Феджин. - Уж он досадит.
- Да что и говорить, досадит, - повторил Чарли, потирая руки.
- Мне кажется, я его перед собой вижу, - сказал еврей, устремив
взгляд на своего ученика.
- Я тоже! - крикнул Чарли Бейтс. - Ха-ха-ха! Я тоже. Я все это вижу,
ей-богу, вижу, Феджин. Вот потеха! Вот уж взаправду потеха! Все большие
парики стараются напустить на себя важность, а Джек Даукинс обращается к
ним спокойно и задушевно, будто он родной сын судьи и произносит спич
после обеда. Ха-ха-ха!
В самом деле, мистер Феджин столь искусно воздействовал на эксцентри-
ческий характер своего молодого друга, что Бейтс, который сначала был
склонен почитать арестованного Плута жертвой, смотрел на него теперь как
на первого актера на сцене, отличающегося беспримерным и восхитительным
юмором, и с нетерпением ждал часа, когда старому его приятелю предста-
вится столь благоприятный случай обнаружить свои таланты.
- Мы должны половчее разузнать, как идут у него дела сейчас, - сказал
Феджин. - Дай-ка я подумаю.
- Не пойти ли мне? - спросил Чарли.
- Ни за что на свете! - ответил Феджин. - Рехнулся ты, что ли, мой
милый, окончательно рехнулся, если вздумал идти туда, где... Нет, Чарли,
нет. Нельзя терять больше одного за раз.
- Я думаю, сами-то вы не собираетесь идти? - сказал Чарли, шутливо
подмигивая.
- Это было бы не совсем удобно, - покачивая головой, ответил Феджин.
- А почему бы не послать этого нового парня? - спросил юный Бейтс,
положив руку на плечо Ноэ. - Его никто не знает.
- Ну что же, если он ничего не имеет против... - начал Феджин.
- Против? - перебил Чарли. - А что он может иметь против?
- Ровно ничего, мой милый, - сказал Феджин, поворачиваясь к мистеру
Болтеру, - ровно ничего.
- О, как бы не так! - возразил Ноэ, пятясь к двери и опасливо качая
головой. - Нет, нет, бросьте! Это не входит в мои обязанности.
- А какие он взял на себя обязанности, Феджин? - спросил юный Бейтс,
презрительно созерцая тощую фигуру Ноэ. - Удирать, когда что-нибудь не-
ладно, и есть по горло, когда все в порядке? Это, что ли, его занятие?
- Не все ли равно? - возразил мистер Болтер. - А ты, малыш, не позво-
ляй себе вольностей со старшими, не то тебе не поздоровится.
В ответ на эту великолепную угрозу юный Бейтс так неистово захохотал,
что прошло некоторое время, прежде чем Феджин мог вмешаться и объяснить
мистеру Болтеру, что в полицейском управлении ему ничто не грозит, ибо
ни отчет о маленьком дельце, в котором он участвовал, ни описание его
особы еще не препровождены в столицу и, по всей вероятности, его даже не
подозревают в том, что он искал в ней приюта, а потому - если он надле-
жащим образом переоденется, то может посетить это место с такой же безо-
пасностью, как и всякое другое в Лондоне, тем более что из всех мест оно
самое последнее, где можно ждать добровольного его появления.
Убежденный отчасти такими доводами, но в значительно большей степени
