Монкс. - Ни одной больной старухи или идиотки на соседней кровати? Нико-
го, кто мог бы услышать, а может быть, и понять, о чем идет речь?
- Ни души, - ответила женщина, - мы были одни. Я одна была возле нее,
когда пришла смерть.
- Хорошо, - сказал Монкс, пристально в нее всматриваясь. - Дальше.
- Она говорила об одной молодой женщине, - продолжала надзирательни-
ца, - которая родила когда-то ребенка не только в той самой комнате, но
даже на той самой кровати, на которой она теперь умирала.
- Неужто? - дрожащими губами проговорил Монкс, оглянувшись через пле-
чо. - Проклятье! Какие бывают совпадения!
- Это был тот самый ребенок, о котором он говорил вам вчера вечером,
- продолжала надзирательница, небрежно кивнув в сторону своего супруга.
- Сиделка обокрала его мать.
- Живую? - спросил Монкс.
- Мертвую, - слегка вздрогнув, ответила женщина. - Она сняла с еще не
остывшего тела ту вещь, которую женщина, умирая, просила сберечь для
младенца.
- Она продала ее? - воскликнул Монкс вне себя от волнения. - Она ее
продала? Где? Когда? Кому? Давно ли?
- С великим трудом рассказав мне, что она сделала, - продолжала над-
зирательница, - она откинулась на спину и умерла.
- И ни слова больше не сказала? - воскликнул Монкс голосом, казавшим-
ся еще более злобным благодаря тому, что он был приглушен. - Ложь! Со
мной шутки плохи. Она еще что-то сказала. Я вас обоих прикончу, но уз-
наю, что именно.
- Она не вымолвила больше ни словечка, - сказала женщина, по-видимому
ничуть не испуганная (чего отнюдь нельзя было сказать о мистере Бамбле)
яростью Этого странного человека. - Она изо всех сил уцепилась за мое
платье, а когда я увидела, что она умерла, я разжала ее руку и нашла в
ней грязный клочок бумаги.
- Ив нем было... - прервал Монкс, наклоняясь вперед.
- Ничего в нем не было, - ответила женщина. - Это была закладная кви-
танция.
- На какую вещь? - спросил Монкс.
- Скоро узнаете, - ответила женщина. - Сначала она хранила драгоцен-
ную безделушку, надеясь, наверно, какнибудь получше ее пристроить, а по-
том заложила и наскребывала деньги, из года в год выплачивая проценты
ростовщику, чтобы она не ушла из ее рук. Значит, если бы что-нибудь под-
вернулось, ее всегда можно было выкупить. Но ничего не подвертывалось,
и, как я вам уже сказала, она умерла, сжимая в руке клочок пожелтевшей
бумаги. Срок истекал через два дня. Я тоже подумала, что, может быть, со
временем что-нибудь подвернется, и выкупила заклад.
- Где он сейчас? - быстро спросил Монкс.
- Здесь, - ответила женщина.
И, словно радуясь возможности избавиться от него, она торопливо бро-
сила на стол маленький кошелек из лайки, где едва могли бы поместиться
французские часики. Монкс схватил его и раскрыл трясущимися руками - в
кошельке лежал маленький золотой медальон, а в медальоне две пряди волос
и золотое обручальное кольцо.
- С внутренней стороны на нем выгравировано имя "Агнес", - сказала
женщина. - Потом оставлено место для фамилии, а дальше следует дата при-
мерно за год до рождения ребенка, как я выяснила.
- И это все? - спросил Монкс, жадно и пристально осмотрев содержимое
маленького кошелька.
- Все, - ответила женщина.
Мистер Бамбл перевел дух, будто радуясь, что рассказ окончен и ни
слова не сказано о том, чтобы отобрать двадцать пять фунтов; теперь он
набрался храбрости и вытер капли пота, обильно стекавшие по его носу во
время всего диалога.
- Я ничего не знаю об этой истории, кроме того, о чем могу догады-
ваться, - после короткого молчания сказала его жена, обращаясь к Монксу,
- да и знать ничего не хочу, так будет безопаснее. Но не могу ли я за-
дать вам два вопроса?
- Можете, задавайте, - не без удивления сказал Монкс, - впрочем, от-
вечу ли я на них, или нет - это уж другой вопрос.
- Итого будет три, - заметил мистер Бамбл, пытаясь сострить.
- Вы получили от меня то, на что рассчитывали? - спросила надзира-
тельница.
- Да, - ответил Монкс. - Второй вопрос?
- Что вы намерены с этим делать? Не обернется ли Это против меня?
- Никогда, - сказал Монкс, - ни против вас, ни против меня. Смотрите
сюда. Но ни шагу вперед, а не то за вашу жизнь и соломинки не дашь.
С этими словами он неожиданно отодвинул стол и, дернув за железное
кольцо в полу, откинул крышку большого люка, оказавшегося у самых ног
мистера Бамбла, с величайшей поспешностью отступившего на несколько ша-
гов.
- Загляните вниз, - сказал Монкс, опуская фонарь в отверстие. - Не
бойтесь. Будь это в моих интересах, я преспокойно отправил бы вас туда,
когда вы сидели над люком.
Ободренная этими словами, надзирательница подошла к краю люка, и даже
сам мистер Бамбл, снедаемый любопытством, осмелился сделать то же самое.
Бурлящая река, вздувшаяся после ливня, быстро катила внизу свои воды, и
все другие звуки тонули в том грохоте, с каким они набегали и разбива-
лись о зеленые сваи, покрытые тиной. Когда-то здесь была водяная мельни-
ца: поток, ленясь и крутясь вокруг подгнивших столбов и уцелевших облом-
ков машин, казалось, с новой силой устремлялся вперед, когда избавлялся
от препятствий, тщетно пытавшихся остановить его бешеное течение.
- Если бросить туда труп человека, где очутится он, Завтра утром? -
спросил Монкс, раскачивая фонарь в темном колодце.
- За двенадцать миль отсюда вниз по течению, и вдобавок он будет рас-
терзан в клочья, - ответил мистер Бамбл, съежившись при этой мысли.
Монкс вынул маленький кошелек из-за пазухи, куда второпях засунул
его, и, привязав кошелек к свинцовому грузу, когда-то служившему частью
какого-то блока и валявшемуся на полу, бросил его в поток. Кошелек упал
тяжело, как игральная кость, с едва уловимым плеском рассек воду и ис-
чез.
Трое, посмотрев друг на друга, казалось, облегченно вздохнули.
- Готово, - сказал Монкс, опуская крышку люка, которая со стуком упа-
ла на прежнее место. - Если море и отдаст когда-нибудь своих мертвецов,
как говорится в книгах, то золото свое и серебро, а также и эту дребе-
день оно оставит себе. Говорить нам больше не о чем, можно положить ко-
нец этому приятному свиданию.
- Совершенно верно, - быстро отозвался мистер Бамбл.
- Язык держите за зубами, слышите? - с угрожающим видом сказал Монкс.
- За вашу жену я не боюсь.
- Можете положиться и на меня, молодой человек, - весьма учтиво отве-
тил мистер Бамбл, с поклоном пятясь к лестнице. - Ради всех нас, молодой
человек, и ради меня самого, понимаете ли, мистер Монкс?
- Слышу и рад за вас, - сказал Монкс. - Уберите свой фонарь и убирай-
тесь как можно скорее!
Хорошо, что разговор оборвался на этом месте, иначе мистер Бамбл, ко-
торый, продолжая отвешивать поклоны, находился в шести дюймах от лестни-
цы, неизбежно полетел бы в комнату нижнего этажа. Он зажег свой фонарь
от того фонаря, который Монкс отвязал от веревки я держал в руке, и, не
делая никаких попыток продолжать беседу, стал молча спускаться по лест-
нице, а за ним его жена. Монкс замыкал шествие, предварительно задержав-
шись на ступеньке и удостоверившись, что не слышно никаких других зву-
ков, кроме шума дождя и стремительно несущегося потока.
Они миновали комнату нижнего этажа медленно и осторожно, потому что
Монкс вздрагивал при виде каждой тени, а мистер Бамбл, держа свой фонарь
на фут от пола, шел не только с исключительной осмотрительностью, но и
удивительно легкой поступью для такого дородного джентльмена, нервически
осматриваясь вокруг, нет ли где потайных люков. Монкс бесшумно отпер и
распахнул дверь, и супруги, обменявшись кивком со своим таинственным
знакомым, очутились под дождем во мраке.
Как только они ушли, Монкс, казалось, питавший непреодолимое отвраще-
ние к одиночеству, позвал мальчика, который был спрятан где-то внизу.
Приказав ему идти впереди и светить, он вернулся в комнату, откуда
только что вышел.
ГЛАВА XXXIX выводит на сцену несколько респектабельных особ, с кото-
рыми читатель уже знаком, и повествует о том, как совещались между собой
достойный Монкс и достойный еврей
На следующий день после того, как три достойные особы, упомянутые в
предшествующей главе, покончили со своим маленьким дельцем, мистер
Уильям Сайкс, очнувшись вечером от дремоты, сонным и ворчливым голосом
спросил, который час.
Этот вопрос был задан мистером Сайксом уже не в той комнате, какую он
занимал до экспедиции в Чертей, хотя находилась она в том же районе, не-
подалеку от его прежнего жилища. Несомненно, это было менее завидное
жилье, чем его старая квартира, - жалкая, плохо меблированная комната,
совсем маленькая, освещавшаяся только одним крохотным оконцем в покатой
крыше, выходившим в тесный, грязный переулок. Не было здесь недостатка и
в других признаках, указывающих на то, что славному джентльмену за пос-
леднее время не везет, ибо весьма скудная обстановка и полное отсутствие
комфорта, а также исчезновение такого мелкого движимого имущества, как
запасная одежда и белье, свидетельствовали о крайней бедности; к тому
иге тощий и изможденный вид самого мистера Сайкса мог бы вполне удосто-
верить эти факты, если бы они нуждались в подтверждении.
Грабитель лежал на кровати, закутавшись вместо халата в свое белое
пальто и отнюдь не похорошевший от мертвенного цвета лица, вызванного
болезнью, равно как и от грязного ночного колпака и колючей черной боро-
ды, неделю не бритой. Собака сидела около кровати, то задумчиво посмат-
ривая на хозяина, то настораживая уши и глухо ворча, если ее внимание
привлекал какой-нибудь шум на улице или в нижнем этаже дома. У окна, уг-
лубившись в починку старого жилета, который служил частью повседневного
костюма грабителя, сидела женщина, такая бледная и исхудавшая от лишений
и ухода за больным, что большого труда стоило признать в ней ту самую
Нэнси, которая уже появлялась в этом повествовании, если бы не голос,
каким она ответили на вопрос мистера Сайкса.
- Начало восьмого, - сказала девушка. - Как ты себя чувствуешь, Билл?
- Слаб, как чистая вода, - ответил мистер Сайкс, проклиная свои гла-
за, руки и ноги. - Дай руку и помоги мне как-нибудь сползти с этой прок-
лятой кровати.
Нрав мистера Сайкса не улучшился от болезни: когда девушка помогала
ему подняться и повела его к столу, он всячески ругал ее за неловкость,
а потом ударил.
- Скулишь? - спросил Сайкс. - Хватит! Нечего стоять и хныкать! Если
ты только на это и способна, проваливай! Слышишь?
- Слышу, - ответила девушка, отворачиваясь и пытаясь рассмеяться. -
Что это еще взбрело тебе в голову?
- Э, так ты, стало быть, одумалась? - проворчал Сайкс, заметив слезы,
навернувшиеся ей на глаза. - Тем лучше для тебя.
- Но ведь не хочешь же ты сказать, Билл, что и сегодня будешь жесток
со мной, - произнесла девушка, положив руку ему на плечо.
- А почему бы и нет? - воскликнул мистер Сайкс, - Почему?..
- Столько ночей, - сказала девушка с еле заметной женственной неж-
ностью, от которой даже в ее голосе послышались ласковые нотки, -
столько ночей я терпеливо ухаживала за тобой, заботилась о тебе, как о
ребенке, а сегодня я впервые вижу, что ты пришел в себя. Ведь не будешь
же ты обращаться со мной как только что, правда ведь? Ну, скажи, что не
будешь.
- Ладно, - отозвался мистер Сайкс, - не буду. Ах, черт подери, дев-
чонка опять хнычет!
- Это пустяки, - сказала девушка, бросаясь на стул. - Не обращай на
меня внимания. Скоро пройдет.
- Что - пройдет? - злобно спросил мистер Сайкс. - Какую еще дурь ты
на себя напустила? Вставай, занимайся делом и не лезь ко мне со всякой
бабьей чепухой!
В другое время это внушение и тон, каким оно было сделано, возымели
бы желаемое действие, но девушка, действительно ослабевшая от истощения,
