теперь пришла на запад. В одной деревне за другой стали появляться средние
школы. Мальчики и девочки с ферм, которые выполняли теперь только работу
по дому, бормотали над подойником или кормовым корытом: " Ferro, ferre,
tuli, latum" или "квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов".
Джон Мак-Брайд не терпел такой чепухи. Посылать мальчика в среднюю
школу в двенадцать лет, когда он только-только начинает становиться
настоящим фермером?
В отношении девочек это было не так уж важно. Так или иначе они
научатся готовить пищу и ухаживать за детьми.
Но эта проблема не обошла и его, так как трое сыновей Джона влюбились в
трёх девушек, двоюродных сестёр, выпускниц средней школы, которые уже
несколько лет учительствовали в сельских школах. Сначала девушки и слушать
ничего не хотели.
Но эти трое парней были настойчивыми молодыми людьми, хоть и не
красавцами, но довольно привлекательными. У каждого из них будет своя
собственная ферма и гораздо больше денег, чем даже у директора средней
школы. Они были из хорошей американской семьи, а не то что ваше первое
поколение из европейской нищеты. Что верно, то верно, они были
невежественны и говорили на ужасном вульгарном фермерском диалекте. Но
разве школьные учительницы не смогут поправить им английский и вбить хоть
немного просвещения им в голову? Они приняли предложение и, когда школы
закрылись на каникулы в июне, сыграли коллективную свадьбу. Её чуть было
не пришлось отложить, так как несколько недель спустя убило Джона
Мак-Брайда.
Джон Мак-Брайд планировал, что его жена Луэлла будет жить по очереди в
этих трёх семьях. Несколько месяцев в семье Тома, несколько месяцев - у
Эда, затем у Чарли, и так далее. Так она будет близко к сыновьям, будет
учить невесток своему кулинарному искусству и будет очень кстати, когда
появятся дети. Этот план сыновьям понравился. Для себя же он не строил
никаких планов, как бы предчувствуя скорую смерть.
Генри Уильямсон, директор средней школы, где учились когда-то все три
жены Мак-Брайдов, представлял собой практически весь персонал школы. Он
преподавал английский, алгебру и геометрию, физику и химию, латынь и
французский (с подстрочником). Приходской священник преподавал курс
общественных наук, а также обеспечивал духовное и моральное воспитание.
Директор Уильямсон был миссионером культуры из Ла-Кросса в штате
Висконсин. Как бы там ни было с качеством других школьных дисциплин, в
абсолют было возведено изучение английского языка. Кроме английского в
прериях требовались здоровые мысли о диете. Директор Уильямсон не мог
составить настоящего курса по диетологии, но ему удавалось провести дюжину
уроков по этому предмету, возможно в ущерб латыни, которая вообще-то была
бесполезным предметом. Третьей стрелой в его миссионерском колчане был
уход за детьми, младенцами. Для этого он отводил специальные уроки,
которые давал девочкам после занятий, когда мальчики отправлялись домой.
Только для девочек.
Треть детей была из семей, приехавших из Германии, Скандинавии или
Богемии. В этих семьях говорили на ломаном английском. Однако выправить
речь детей было нетрудно. Если директор слышал от девочки или мальчика
неверное слово или оборот, то результат был печальным. Так как ребёнку
было стыдно за ошибку.
Но не так-то просто было заставить мальчиков и девочек из старых
американских семей отказаться от своего нескладного диалекта. Так как это
был не порченый английский, а язык со своим собственным строем и
грамматикой, язык, который хорош просто сам по себе. Он считается таким же
древним, как и английский, таким же адекватным средством общения, а иногда
даже более выразительным.
Если в школьном английском есть "моё" и "своё", то почему бы не быть
"вашенскому" и "нашенскому", "ейному" или "евонному"? Разве "Это её"
звучит так же категорически, как "Это ейное"? Фермер "припёр
домойшвейнуюмашину".Разве "принёс" приятнее? На уроке греческого я слышал,
как один мальчик переводил Гомера так: "Ахилл проволок тело Гектора три
раза вокруг стен Трои". Разве "проволок" не лучше выражает жестокость
действия, чем "протащил"? Собака бросилась на него, и он "взлетел" на
дерево. "Влез" на дерево? Ну так что, это ничего не значит. Учитель
говорит, что два отрицания дают утверждение. А ведь в древнем языке это не
так. А что касается "инговых" окончаний, то в древнем английском их не
было совсем. И откуда взялось это "г"? У Чосера его ведь не было. То же
самое и в родственных европейских языках, таких как немецкий или
скандинавские языки. Всё это говорится не в защиту древнеанглийского. Я
просто отмечаю серьёзность проблемы. Так всегда приходится преодолевать
серьёзное сопротивление, если пробовать заставлять деревенских говорить на
школьном английском. По мнению директора Уильямсона сельский рацион был
почти такой же неподатливой проблемой. Он состоял из свинины и жареных
продуктов. Свинина наводила на директора ужас. Правы были евреи, думал он,
когда исключили свинину из перечня продуктов, пригодных для человека. И
это не просто дело вкуса, физиологическая наука стояла за запрещение
свинины.
У врачей однажды появилась редкая возможность изучения процесса
пищеварения.
Один путешественник из франкоговорящих канадцев - кажется, его звали
Александр Сент-Клэр - получил огнестрельную рану, которая частично
затянулась, но отверстие в брюшине и в стенке желудка оставалось. Доктор
мог за глянуть туда, когда ему этого хотелось, и увидеть работу
пищеварительных органов. Некоторое время этот путешественник жил просто
шикарно. Ему предоставляли всевозможные продукты, большинство из которых
он раньше и позволить себе не мог. Врачи составляли таблицы длительности,
требуемой для переваривания различных видов еды.
Худшие показатели оказались у свинины: пять с половиной часов, а
говядине требовалось только три часа. Для усвоения поджарки из маисовой
каши нужно было вдвое больше времени по сравнению с только что
приготовленной кашей. Все жареные блюда были хуже в сравнении с варёными,
пареными, печёными и тушёными.
Исключением была свинина с бобами - запечённая, но процесс пищеварения
длился шесть часов. Как ни трудно было поверить в это директору
Уильямсону, но поселенцы прознали об Александре Сент-Клэре и об опытах над
ним по пищеварению.
У этих канадцев вообще очень странные обычаи, не говоря уж о
пищеварении. Ну допустим, что свинину нужно долго переваривать. Занятому
физическим трудом фермеру или лесорубу нужно, чтобы пища у него прилипала
к рёбрам. "Прилипала к рёбрам!" Вот какая смехотворная физиология!
Никакой свинины, все сковороды - на помойку, такова была почти
религиозная убеждённость директора - убеждённость, которую он передал
своим лучшим ученицам.
Мальчики же, естественно, проявляли своё деревенское неприятие к этому.
И третью существенную реформу, воспитание детей, нельзя было осуществлять
с современными матерями. Они руководствовались традициями непреклонного
сопротивления. Какая жалость! Ведь большинство жизненных проблем
коренилось в неправильном воспитании детей.
Каковы последствия неправильного обращения даже с младенцем? Допустим,
он проголодался до того часа, который указан в книге. Дать ему пососать из
бутылочки? Нет. Пусть сразу поймёт, что у всякого действия должны быть
последствия. Когда ребёнок начинает ходить, большое значение приобретает
выбор игрушек. Избегайте глупых игрушек, игрушек с глупыми украшениями. Не
давайте ребёнку кубиков с глупыми рисунками горилл, жирафов и тигров.
Лучше воспользуйтесь алфавитом. На двух сторонах кубиков нарисуйте
заглавную букву "А", на двух других - маленькое печатное "а", ещё на двух
сторонах- заглавную прописную и маленькую прописную.
Ребёнок научится читать в два счёта. И никаких вымышленных
фантастических историй про животных, никаких волшебных сказок. Никакой
матушки Гусыни. К счастью, один просвещённый издатель, любящий детей,
предложил группе милых женщин сотворить матушку Истину, переделав байки
матушки Гусыни в нечто разумное и полезное для современного американского
ребёнка.
Петь песню о грошике. Нет. Американский ребёнок в жизни не видел гроша.
Пойте песню о центах. "Полный карман ржи". Ни в коем случае. Умный ребёнок
подумает о "бутылке виски". Лучше вместо этого "мера белой муки".
"Две дюжины дроздов". Американский ребёнок говорит двадцать четыре, а
не две дюжины.
"Запечённых в тесте". Отвратительно. "Двадцать четыре дрозда, поющие
всегда".
"Пойте песнь о центах, О мере белой муки, Двадцать четыре дрозда,
Поющие всегда".
А что было делать с кошкой и скрипкой, с коровой, прыгающей через луну?
Пересказывать всё это слишком долго, но они справились и с этим.
У директора была чудесная книга о детях, в которой были решения всех
детских проблем, с первого дня до совершеннолетия. Он заказал у издателя
партию этих книг и продавал их желающим ученицам. Три девушки распотрошили
свои копилки и одна за другой, краснея, пришли купить эту книгу, которую
затем прятали между учебниками, а потом перепрятывали в самое потайное
место в ящике стола. Ни одна из них не знала, что у остальных есть такая
книга до тех пор, пока первая из них не забеременела. Остальные две
предложили ей эту книгу и только тогда узнали, что у неё есть собственная,
и что она знает её почти наизусть.
Все три девушки знали, что им будет нелегко замужем за Мак-Брайдами. У
тех были совершенно неверные понятия о воспитании детей, культура питания
- губительна, а английский язык - просто ужасен. Ну, до воспитания детей
ещё далеко.
Какая скромная невеста всерьёз думает о потомстве? С питанием тоже
можно будет наладить дело, если только быть достаточно твёрдой. А вот
деревенскую речь очень трудно искоренить, даже у школьников.
Они полагали, что со временем можно будет исправить и речь. Но была ещё
бабушка.
Её говор был совершенно неисправим. И даже если бы удалось заставить её
помалкивать, то и тогда противодействие оставалось бы у неё в мыслях и в
едва заметном выражении лица.
К сожалению, бабушкины разговоры с сыновьями лишь утверждали их в
желании пользоваться своим диалектом. Однако, посмотрим вперёд и подумаем,
как будут расти дети, слушая сказки на таком ужасном английском. Разве они
не испортят себе речь с самого начала?
Молодые мужья, естественно, старались, чтобы всё было так, как того
хотят молодые жёны. У них ведь образование. Но заявление о том, что
свинину придётся исключить из рациона, вызвало лёгкие возражения лишь у
Тома, старшего из братьев, и самого смелого.
- Мак-Брайды лопают свинину вот уж триста с гаком лет. И ничего. Они
никогда ничем не болели, кроме как в старости. Мак-Брайды, правда
становились очень слабыми к девяноста пяти годам. Может быть, это от
свинины?
- О, Том, тебя бесполезно учить! Лопали. Нет такого слова "лопали".
- Ну, трескали.
- Ещё хуже. Разве нельзя сказать "кушали"?
- Можно.
- Но ты ведь хотел сказать "кушавши".
- Да.
- Я больше не могу. Ты сказал "триста с гаком лет". А ведь надо сказать
"триста лет с гаком". И вот ещё. Ты употребил двойное отрицание. "Никогда
ничем не болели". Это тоже нехорошо.
Это весьма озадачило Тома.
В пылу спора о грамматике вопрос о свинине совсем исчез. На столе у
Мак-Брайдов свинины больше не будет. Не будет ничего жареного, только
сбалансированный рацион из протеинов и углеводов, и зелёные овощи для
аппетита. Витамины тогда ещё не изобрели.
Бабушка Мак-Брайд, как и все умные люди, не умеющие читать, любила
пофилософствовать о повседневной жизни. По поводу питания у неё была своя
философия, которую в прежние времена она частенько излагала сыновьям.
Ешьте с аппетитом, и у вас никогда не будет болеть живот. Если кушать с
аппетитом, то наедаешься достаточно, чтобы выполнять тяжёлую физическую
работу на ферме или в лесу. А аппетит появляется при аромате хорошей
кухни. Даже можно сказать, что Америка выросла на хорошей пище.
