нет нам ни почета, ни уважения, и нет у нас никого, кто бы за нас попро-
сил".
А муж Далилы был прежде начальником в Багдаде, и ему была положена от
халифа каждый месяц тысяча динаров; и он умер и оставил двух дочерей:
дочь замужнюю, у которой был сын по имени Ахмед-аль-Лакит, и дочь неза-
мужнюю по имени Зейнаб-мошенница. И Далила умела устраивать хитрости,
обманы и плутни и ухитрялась выманивать большую змею из ее норы, и Иблис
учился у нее хитростям. Ее отец был у халифа башенником, и ему полага-
лось жалованье - каждый месяц тысяча динаров. Он воспитывал почтовых го-
лубей, которые летают с письмами и посланиями, и всякая птица в минуту
нужды была халифу дороже, чем какой-нибудь из его сыновей.
И Зейнаб сказала своей матери: "Иди устрой хитрости и плутни, может
быть, из-за этого разнесется о нас слава в Багдаде и будет нам жалованье
нашего отца..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот девяносто девятая ночь
Когда же настала шестьсот девяносто девятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Зейнаб-мошенница сказала своей матери:
"Иди устрой нам хитрости и плутни, может быть, распространится о нас
из-за этого слава в Багдаде и будет нам жалованье нашего отца.
"Клянусь твоей жизнью, о дочка, - сказала Далила, - я сыграю в Багда-
де штуки посильнее штук Ахмеда-ад-Данафа и Хасана-Шумана!"
И она поднялась и, закрыв лицо платком, надела одежду факиров и суфи-
ев, и оделась в платье, спускавшееся ей до пят, и в шерстяной халат и
повязалась широким поясом. Потом она взяла кувшин, наполнила его водой
по горлышко и, положив на отверстие его три динара, прикрыла отверстие
куском пальмового лыка. А на шею она надела четки величиной с вязанку
дров, и взяла в руки палку с красными и желтыми тряпками, и вышла, гово-
ря: "Аллах! Аллах!" - и язык произносил славословие, а сердце скакало по
ристалищу мерзости.
И она начала высматривать, какую бы сыграть в городе штуку, и ходила
из переулка в переулок, пока не пришла к одному переулку, выметенному,
политому и вымощенному.
И она увидела сводчатые ворота с мраморным порогом и матрибинца-прив-
ратника, который стоял у ворот; и был это дом начальника чаушей [587] ха-
лифа, и у хозяина дома были поля и деревни, и он получал большое жало-
ванье. И звали его: эмир Хасан Шарр-ат-Тарик [588], и назывался он так
лишь потому, что удар опережал у него слово.
И был он женат на красивой женщине и любил ее, и в ночь, когда он во-
шел к ней, она взяла с него клятву, что он ни на ком, кроме нее, не же-
нится и не будет ночевать вне дома. И в один из дней ее муж пошел в ди-
ван и увидел с каждым из эмиров сына идя двоих сыновей. А он как-то хо-
дил в баню и посмотрел на свое лицо в зеркало и увидел, что белизна во-
лос его бороды покрыла черноту, и сказал себе: "Разве тот, кто взял тво-
его отца, не наделит тебя сыном?"
И потом он вошел к жене, сердитый. И она сказала ему: "Добрый вечер!"
И эмир воскликнул: "Уходи от меня! С того дня, как я увидел тебя, я не
видел добра". - "А почему?" - спросила его жена. И он сказал: "В ночь,
когда я вошел к тебе, ты взяла с меня клятву, что я ни на ком, кроме те-
бя, не женюсь, а сегодня я видел, что у каждого эмира есть по сыну, а у
некоторых - двое; и я вспомнил про смерть и про то, что мне не досталось
ни сына, ни дочери, а у кого нет сына, о том не вспоминают. Вот причина
моего гнева. Ты бесплодная и не несешь от меня!" - "Имя Аллаха над то-
бой! - воскликнула его жена. - Я пробила все ступки, толча шерсть и
зелья, и нет за мной вины. Задержка от тебя: ты плосконосый мул, и твой
белок жидкий - он не делает беременной и не приносит детей". - "Когда
вернусь из поездки, женюсь на другой", - сказал эмир. И жена его отвеча-
ла: "Моя доля у Аллаха!" И эмир вышел от нее, и оба раскаялись, что по-
носили друг друга.
И когда жена эмира выглядывала из окна, подобная невесте из сокровищ-
ницы - столько было на ней украшений, Далила вдруг остановилась и увиде-
ла эту женщину, и заметила на ней украшения и дорогие одежды, и сказала
себе: "Нет лучше ловкости, о Далила, чем забрать эту женщину из дома ее
мужа и оголить ее от украшений и одежды и взять все это".
И она остановилась и стала поминать Аллаха под окном дворца, говоря:
"Аллах! Аллах!" И жена эмира увидала старуху, одетую в белые одежды, по-
хожую на купол из света и имевшую облик суфиев, которая говорила: "Яви-
тесь, о друзья Аллаха!" И женщины с той улицы высунулись из окон и стали
говорить: "Вот явная поддержка Аллаха! От лица этой старицы исходит
свет!" И Хатун, жена эмира Хасана, заплакала и сказала своей невольнице:
"Спустись, поцелуй руку шейху Абу-Али, привратнику, и скажи ему: "Дай ей
войти, этой старице, чтобы мы получили через нее благодать".
И невольница спустилась и поцеловала привратнику руку и сказала: "Моя
госпожа говорит тебе: "Дай этой старице войти к моей госпоже, чтобы она
получила через нее благодать..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до семисот
Когда же настала ночь, дополняющая до семисот, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что невольница спустилась к привратнику и ска-
зала ему: "Моя госпожа говорит тебе: "Дай этой старице войти к моей гос-
поже, чтобы она получила через нее благодать - быть, ее благодать покро-
ет нас всех".
И привратник пошел к Далиле я начал было целовать ей руку, но она не
дала ему и сказала: "Отдались от меня, чтобы не испортить мне омовения!
Ты тоже суфий - влекомый к Аллаху, наблюдаемый друзьями Аллаха. Аллах
освободил тебя от этой службы, о Абу-Али".
А привратнику приходилось с эмира его жалованье за три месяца, и он
был стеснен и не знал, как вырвать деньги у этого эмира. "О матушка, на-
пои меня из твоего кувшина, чтобы я получил через тебя благодать", -
сказал он Далиле. И та сняла кувшин с плеча и помахала им в воздухе и
тряхнула рукой так, что лыко слетело с отверстия кувшина, и три динара
упали на землю, и привратник увидел их и подобрал. "Вот нечто от Аллаха!
- воскликнул он. - Эта старица - одна из святых с сокровищами! Она раз-
ведала про меня и узнала, что я нуждаюсь в деньгах на расходы, и сумела
раздобыть мне три динара из воздуха". И он взял динары в руку и сказал
Далиле: "Возьми, тетушка, три динара, которые упали на землю из твоего
кувшина". И старуха воскликнула: "Отдали их от меня, я из тех людей, ко-
торые никогда не занимаются делами мира! Возьми их и истрать на себя,
взамен того, что приходится тебе с эмира". - "Вот явная поддержка Алла-
ха, и это относится к откровениям!" - воскликнул привратник. И невольни-
ца поцеловала старухе руку и повела ее наверх к своей госпоже.
И Далила вошла и увидела, что госпожа невольницы подобна кладу, с ко-
торого сняты талисманы; а Хатун приветствовала ее и поцеловала ей руку.
"О дочь моя, - сказала старуха, - я пришла к тебе только с советом". И
Хатун подала ей еду, и Далила сказала: "О дочка, я ем только райские ку-
шанья и постоянно пощусь. Я нарушаю пост лишь пять дней в году. Но я ви-
жу, о дочка, что ты огорчена, и хочу, чтобы ты мне сказала о причине
твоего огорчения". - "О матушка, - ответила Хатун, - в ночь, когда муж
вошел ко мне, я взяла с него клятву, что он не женится на другой; и он
увидел детей, и ему захотелось их иметь, и он сказал: "Ты бесплодная!" А
я сказала: "Ты мул, от которого не носят!" И он вышел сердитый и сказал:
"Когда вернусь из поездки, женюсь на другой!" И я боюсь, о матушка, что
он со мной разведется и возьмет другую. У него есть деревни и поля и
большое жалованье, и если придут к нему дети от другой, они завладеют
вместо меня деньгами и деревнями".
"О дочка, - сказала Далила, - разве ты ничего не знаешь о моем шейхе
Абу-ль-Хамалате? [589] За всякого, кто в долгах и кто посетит его, Аллах
отдает его долги, а если посетит его бесплодная, она станет беременной".
-
"О матушка, - сказала Хатун, - с того дня, как муж вошел ко мне, я не
выходила ни с утешением, ни с поздравлением". - "О дочка, - сказала ста-
руха, - я возьму тебя с собой и отведу к Абу-ль-Хамалату. Переложи на
него твою ношу и дай ему обет, может быть твой муж, вернувшись из путе-
шествия, познает тебя и ты понесешь от него дочку или сына. И тот, кого
ты родишь, будь то мальчик или девочка, станет дервишем шейха Абу-ль-Ха-
малата".
И женщина поднялась и надела все свои украшения и оделась в самое
роскошное из бывших у нее платьев и сказала невольнице: "Присматривай за
домом!" И невольница ответила: "Слушаю и повинуюсь, о госпожа!"
И потом Хатун спустилась вниз, и ее встретил шейх Абу-Али, приврат-
ник, и спросил ее: "Куда, о госпожа?" И Хатун ответила ему: "Я иду посе-
тить шейха Абу-ль-Хамалата". - "Пост на год для меня обязателен! - воск-
ликнул привратник. - Поистине, эта старица из святых, и она полна свя-
тости. Она, о госпожа, одна из святых с сокровищем, так как она мне дала
три динара червонного золота и все обо мне открыла, без того чтобы я
спросил, и узнала, что я нуждаюсь!"
И старуха вышла, и женщина, жена эмира Хасана Шарр-ат-Тарика, вместе
с нею; и Далила-Хитрица говорила женщине: "Если захочет Аллах, о дочка,
когда ты посетишь Абу-ль-Хамалата, твое сердце будет залечено, и ты по-
несешь, по изволению великого Аллаха, и полюбит тебя твой муж, эмир Ха-
сан, по благодати этого шейха, и не заставит тебя после этого слушать
слова, обидные для твоего сердца". - "Я посещу его, о матушка", - сказа-
ла женщина; а старуха подумала: "Где я ее оголю и возьму ее одежду, ког-
да люди ходят туда и сюда?"
"О дочка, - сказала она женщине, - когда идешь, иди сзади меня на та-
ком расстоянии, чтобы меня видеть, потому что твоя матушка несет на себе
многие ноши, и всякий, у кого есть ноша, бросает ее на меня, и все, у
кого есть приношение, дают его мне и целуют мне руку".
И женщина пошла сзади Далилы, далеко от нее, а старуха шла впереди,
пока они не дошли до рынка купцов, и браслеты звучали, и монеты бренча-
ли.
И Далила прошла мимо лавки сына одного купца по имени Сиди-Хасан (а
он был красивый, без растительности на щеках), и он увидел проходившую
женщину и стал искоса на нее поглядывать; и когда старуха заметила это,
она подмигнула женщине и сказала ей: "Посиди возле этой лавки, пока я не
приду к тебе!"
И женщина исполнила ее приказание и села перед лавкой сына купца, и
сын купца посмотрел на нее взглядом, оставившим в нем тысячу вздохов; а
старуха подошла к нему, приветствовала его и спросила: "Тебя ли зовут
Сиди-Хасан, сын купца Мухсина?" И юноша ответил: "Да; кто осведомил тебя
о моем имени?" - "Указали мне на тебя люди благие, - ответила старуха. -
Знай, что эта девушка - моя дочь. Ее отец был купцом, и он умер и оста-
вил ей большие деньги, и она достигла зрелости; а разумные сказали:
"Сватай свою дочь, но не сватай за своего сына". И она в жизни не выхо-
дила из дому раньше этого дня. И пришло мне указание, и раздался в серд-
це моем призыв, чтобы я выдала ее за тебя замуж, а если ты бедный, я дам
тебе капитал и открою тебе вместо этой лавки две".
И сын купца подумал: "Я просил у Аллаха невесту, и он послал мне три
вещи: кошелек, женщину и одежду".
"О матушка, - сказал он, - прекрасно то, что ты мне посоветовала! Моя
мать уже давно говорит мне: "Я хочу тебя женить", а я соглашаюсь и гово-
рю: "Я женюсь не иначе, как увидев глазами!" [590] - "Поднимайся на ноги и
следуй за мной, я покажу ее тебе голую", - сказала Далила. И юноша пошел
с ней и взял с собою тысячу динаров, говоря в душе: "Может быть, нам по-
надобится что-нибудь купить..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот первая ночь
Когда же настала семьсот первая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
