рад-Шах, закованный в военные доспехи, и стал гонять своего коня направо
и налево, а затем закричал: "О люди, пусть не выезжает ко мне никто,
кроме вашего царя! Если он меня одолеет, то он будет повелителем обоих
войск, а если я его одолею, то убью его, как всякого другого".
И когда Гариб услышал слова Мурад-Шаха, он воскликнул: "Прочь, о пес
арабов!" И они понеслись друг на друга и бились копьями, пока они не
сломались, и дрались мечами, пока они не зазубрились, и они возвращались
и убегали, приближались и удалялись, пока не наступил полдень. И упали
под ними кони, и они сошли на землю и схватили друг друга. И тут Му-
рад-Шах бросился на Гариба и поднял его, держа на весу, и хотел ударять
его об землю, но Гариб схватил его за уши и с силой потянул их" и Му-
рад-Шах почувствовал, что небо покрыло землю, и закричал во все горло и
воскликнул: "Я под твоей защитой, о витязь времени!" И Гариб связал
его..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до шестисот восьмидесяти
Когда же настала ночь, дополняющая до шестисот восьмидесяти, она ска-
зала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Гариб схватил Му-
рад-Шаха за уши и потянул их, Мурад-Шах закричал: "Я под твоей защитой,
о витязь времени!" И Гариб связал его, и мариды, сподвижники Мурад-Шаха,
хотели броситься и освободить его, но Гариб понесся с тысячью маридов, и
они хотели схватить маридов Мурад-Шаха, но те закричали: "Пощады, поща-
ды!" И побросали оружие. И Гариб сел в своем шатре (а он был из зеленого
шелка, вышитый червонным золотом и окаймленный жемчугом и драгоценными
камнями) и призвал Мурад-Шаха, и его привели к нему, подскакивавшего в
цепях и путах.
И когда Мурад-Шах увидал Гариба, он опустил голову к земле от стыда.
И Гариб спросил его: "О пес арабов, каковы твои свойства, что ты выезжа-
ешь на царей и хочешь с ними соперничать?" - "О владыка, не взыщи с ме-
ня, у меня есть оправдание", - сказал Мурад-Шах. "А каково лицо твоего
оправдания?" - спросил Гариб, и Мурад-Шах ответил: "О владыка, знай, что
я вышел отомстить за моего отца и мать Сабуру, царю персов; он хотел их
убить, но моя мать спаслась, и я не знаю, убит мой отец или нет".
И когда Гариб услышал его слова, он воскликнул: "Клянусь Аллахом, ты
оправдан! Но кто твой отец и твоя мать и как имя твоего отца и твоей ма-
тери?" - "Имя моего отца - Гариб, царь Ирака, а имя моей матери -
Фахр-Тадж, дочь Сабура, царя персов", - ответил МурадШах. И когда Гариб
услыхал его слова, он вскрикнул великим криком и упал без памяти. И на
него побрызгали розовой водой, и он очнулся и спросил Мурад-Шаха: "Ты -
сын Гариба от Фахр-Тадж?" - и когда МурадШах ответил: "Да", - он воск-
ликнул: "Ты - витязь, сын витязя! Снимите цепи с моего сына!"
И Сахим с аль-Кайладжаном подошли и освободили Мурад-Шаха, и Гариб
прижал своего сына к груди и посадил его с собою рядом и спросил: "Где
твоя мать?" - "Она у меня, в моей палатке", - отвечал Мурад-Шах. И Гариб
сказал ему: "Приведи ее ко мне!" И Мурад-Шах сел на коня и поехал к сво-
им палаткам, и его люди встретили его и обрадовались его спасению и ста-
ли спрашивать его о его положении, но он воскликнул: "Не время теперь
для вопросов!" И он вошел к своей матери и рассказал ей о том, что слу-
чилось, и она обрадовалась сильной радостью.
И Мурад-Шах привел ее к своему отцу, и они обнялись и обрадовались
друг другу, и Фахр-Тадж приняла ислам, и принял ислам Мурад-Шах, и они
предложили ислам своим воинам, и те все предались Аллаху сердцем и язы-
ком, и Гариб обрадовался, что они стали мусульманами. А затем он призвал
паря Сабура и его сына Вард-Шаха и стал ругать их за их поступки и пред-
ложил им ислам, а когда они отказались, распял их на воротах города.
И город украсили, и жители его обрадовались и стали украшать город, и
они надели на Мурад-Шаха венец Хосроев и сделали его царем персов, турок
и дейлемитов. И царь Гариб послал своего дядю, царя ад-Дамига, правите-
лем в Ирак, и подчинились ему все земли и рабы. И Гариб жил у себя в
царстве, справедливо поступая с подданными, и все люди полюбили его, и
они жили приятнейшей жизнью, пока не пришла к ним Разрушительница нас-
лаждений и Разлучительница собраний. Да будет же слава тому, чье величие
и бытие постоянно и чьи милости велики над созданиями его.
Вот то, что дошло до пас из рассказа о Гарибе и Аджибе.
Рассказ об Утбе и Рейе
Рассказывают также, что Абд-Аллах ибн Мамар-аль-Кайси говорил: "В ка-
ком-то году я совершал паломничество к священному дому Аллаха и, окончив
хаджж, вернулся, чтобы посетить могилу пророка (да благословит его Аллах
и да приветствует!).
И вот, однажды ночью, когда я сидел в саду, между могилой и мимбаром
[554], я вдруг услыхал слабые стоны, издаваемые нежным голосом. И я прис-
лушался и услышал, что голос говорит:
"Опечален ты плачем голубя, что сидит в кустах, -
Взволновал в груди он твоей заботы и горести?
Или, может быть, огорчился ты, вспомнив девушку,
Что волненьям мысли к душе твоей показала путь?
О ночь моя, что длишься над хворающим -
На любовь и малость терпения он сетует, -
Отняла ты сон от сожженного любви пламенем,
Что горит под ним, точно уголья горящие,
Вот луна свидетель, что страстью я охвачен к ней,
Увлечен любовью к луне подобной я ныне стал.
Я не думал прежде, что я влюблен, пока не был я,
Поражен бедой, и сам не знал об этом я".
И затем голос смолк, и не знал я, откуда доносился он ко мне. Я сидел
недоумевая и вдруг тот человек снова начал стонать и произнес:
"Иль взволнован ты Рейи призраком, что пришел к тебе,
Когда ночь темна и черны ее локоны?
Любовь опять у зрачков твоих с бессонницей,
И душа твоя вновь взволнована видом призрака.
Я крикнул ночи, - а мрак подобен морю был,
Где бьют друг друга волны полноводные:
"О ночь моя, продлилась над влюбленным ты,
Которому поможет только утра луч".
А ночь в ответ: "Не жалуйся, что я длинна,
Ведь поистине нам любовь несет унижение",
И я поднялся и пошел в сторону голоса, - рассказывал ибн Мамар, - и
говоривший еще не дошел до последнего стиха, когда я уже был подле него.
И я увидел юношу, до крайности прекрасного, у которого еще не вырос пу-
шок, и слезы провели по его щекам две борозды..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот восемьдесят первая ночь
Когда же настала шестьсот восемьдесят первая ночь, она сказала: Дошло
до меня, о счастливый царь, что Абд-Аллах ибн Мамар-альКайси рассказы-
вал: "И я поднялся при начале стихов и направился в сторону голоса, и
говоривший еще не дошел до последнего стиха, когда я уже был подле него.
И я увидел юношу, у которого еще не вырос пушок, и слезы провели по его
щекам две борозды, и сказал ему: "Прекрасный ты юноша!" И он спросил: "А
ты кто, о человек?" И я ответил: "Абд-Аллах ибн Мамар-альКайси". - "У
тебя есть нужда?" - спросил юноша, и я сказал ему: "Я сидел в саду, и
ничто не тревожило меня сегодня ночью, кроме твоего голоса. Я выкуплю
тебя своей душой! Что ты испытываешь?" - "Сядь", - сказал юноша. И когда
я сел, он сказал: "Я - Утба ибн альДжаббан ибн аль-Мунзир ибн аль-Джамух
аль-Ансари. Я пришел к Мечети Племен и стал совершать ракаты и падать
ниц и затем отошел в сторону, чтобы предаться благочестию, и вдруг по-
дошли женщины, подобные лунам, и посреди них была девушка, редкостно
прекрасная, совершенная по красоте. И она остановилась подле меня и ска-
зала: "О Утба, что ты скажешь о сближении с той, кто ищет сближения с
тобою?" И затем она оставила меня и ушла, и я не слышал о ней вести и не
напал на ее след. И вот я теперь в смущении и перехожу с места на мес-
то!" И он закричал и припал к земле, покрытый беспамятством, а когда он
очнулся, то казалось, что парча его лица выкрашена варсом [555]. И он про-
изнес такие стихи:
"Я вижу вас сердцем из далеких, далеких стран;
Увидеть бы - видите ль меня издалека вы!
И сердце мое и глаза горюют о вас теперь,
Душа моя - возле вас, а память о вас - со мной.
Мне жизнь не сладка теперь, пока не увижу вас,
Хотя бы я был в раю и в райских садах навек".
"О Утба, о сын моего брата, вернись к твоему господу и попроси у него
прощения твоих грехов. Ведь перед тобою ужасы предстояния", - сказал я
ему. Но он воскликнул: "Далеко это! Я не утешусь, пока не вернутся соби-
рающие мимозу" [556]. И я остался с ним, пока не взошла заря, а потом я
сказал: "Пойдем в мечеть". И мы сидели там, пока не совершили полуденной
молитвы, и вдруг женщины пришли, но той девушки среди них не было. "О
Утба, - сказали они, - что ты думаешь об ищущей с тобою сближения?" И
Утба спросил: "А что с ней?" И женщины сказали: "Ее отец забрал ее и уе-
хал с ней в ас-Самаву". И я спросил женщин, как зовут девушку. И они
сказали: "Рейя, доль аль-Гитрифа ас-Сулейми". И тогда Утба поднял голову
и произнес такие два стиха: "О други, умчалась Рейя утром, и знаю я:
В Самаву направился теперь караван ее.
О Други, без памяти теперь от рыданий я,
Найдется ли у других слеза, чтобы в долг мне дать?"
"О Утба, - сказал я, - я пришел с большими деньгами и хочу прикрыть
ими благородных мужей. Клянусь Аллахом, я израсходую их на твоих глазах,
чтобы ты достиг удовлетворения и больше, чем удовлетворения. Пойдем в
собрание Ансаров" [557]. И мы пошли и обратились к совету Ансаров, и я
приветствовал их, и они хорошо мне ответили, и тогда я сказал: "О собра-
ние, что вы скажете об Утбе и его отце?" - "Он из начальников арабов", -
ответили Ансары. И я сказал: "Знайте, что Утба поражен бедствием любви,
и я хочу, чтобы вы мне помогли и отправились со мной в ас-Самаву". И Ан-
сары ответили. "Слушаем и повинуемся!" И мы с Утбой поехали, и эти люди
ехали вместе с нами, пока не приблизились к стану племени Бену-Сулейм. И
аль-Гитриф узнал, где мы находимся, и поспешно вышел нас встречать и
сказал: "Да будете вы живы, о благородные!" И мы отвечали ему: "И ты да
будешь жив! Мы - твои гости!" - "Пусть сойдете вы в месте благородней-
шем, просторном", - сказал аль-Гитриф. И потом он спешился и крикнул:
"Эй, рабы, сходите!" И рабы спешились и постлали ковры и циновки и стали
резать овец и баранов, но мы сказали: "Мы не попробуем твоего кушанья,
пока ты не исполнишь нашу просьбу". - "А какая у вас просьба?" - спросил
он, к мы сказали: "Мы сватаемся за твою благородную дочку для Утбы ибн
аль-Джаббана ибн аль-Мунзира, возвышенного в славе и прекрасного рода".
- "О братья! - ответил аль-Гитриф, - та, за кого вы сватаетесь, сама
властна над собою, я пойду и расскажу ей о вашем приходе".
И он поднялся, разгневанный, и вошел к Рейс, и девушка сказала ему:
"О батюшка, отчего это я вижу на тебе следы явного гнева?" И аль-Гитриф
молвил: "Прибыли ко мне люди из Ансаров, которые сватают тебя у меня". -
"Это благородные люди (прошу прощения для них у пророка, - да благосло-
вит его Аллах наилучшим приветом!)" - сказала Рейя. - А кто сватает?" -
"Юноша, которого зовут Утба ибн аль-Джаббан", - ответил аль-Гитриф. И
Рейя сказала: "Я слышала про этого Утбу, что он исполняет то, что обеща-
ет, и достигает того, к чему стремится". - "Клянусь, что я не выдам тебя
за него замуж! - воскликнул аль-Гитриф. - Мне донесли кое о чем из твоих
с ним разговоров". - "Этого не было, - сказала Рейя, - но я клянусь, что
Ансарам не будет отказано дурным отказом. Откажи им хорошо". - "А как?"
- спросил аль-Гитриф. И Рейя молвила: "Увеличь приданое - они отступят-
ся". - "Как прекрасно то, что ты сказала!" - воскликнул аль-Гитриф. И он
поспешно вышел и сказал: "Девушка стана согласна, но она хочет для себя
приданого, подобного ей. Кто о нем позаботится?" И я сказал: "Я!" - го-
ворил Абд-Аллах, и альГитриф молвил: "Я хочу для нее тысячу браслетов из
