двинулся с ними под утро, направляясь в земли аль-Джаланда ибн Каркара.
А тысяча всадников с добычей шли до тех пор, пока не прибыли в Куфу, и
они осведомили царя Гариба о том, что случилось, и Гариб обрадовался и
возвеселился и, обратившись к горному гулю, сказал: "Садись на коня,
возьми с собой двадцать тысяч человек и иди следом за аль-Джамраканом".
И Садан-гуль со своими сыновьями сели на коней во главе двадцати ты-
сяч всадников и направились в город Оман. А беглецы из нечестивых дос-
тигли этого города, плача и крича о горе и несчастий, и аль-Джаланд ибн
Каркар оторопел и спросил их: "Что у вас за беда?" И они рассказали ему
о том, что с ними произошло, и альДжаланд воскликнул: "Горе вам, а
сколько их было?" - "О царь, - отвечали воины, - у них было двадцать
знамен, а под каждым знаменем была тысяча всадников".
И аль-Джаланд, услышав эти слова, воскликнул: "Да не бросит солнце на
вас благословения! О горе вам! Разве одолеют вас двадцать тысяч, когда
вас семьдесят тысяч всадников, а Джевамерд стоит, в пылу битвы, трех ты-
сяч!" И от сильного огорчения он вытащил меч и закричал на беглецов и
крикнул тем, кто был при этом: "На них!" И его люди обнажили мечи и
уничтожили беглецов до последнего и бросили собакам. А потом, после это-
го, альДжаланд кликнул своего сына и сказал ему: "Садись на коня с сот-
ней тысяч всадников, отправляйся в Ирак и разрушь его до основания!"
А сына царя аль-Джеланда звали аль-Кураджан, и не было в войске его
отца никого доблестнее: он один нападал на три тысячи всадников. И
аль-Кураджан велел вынести свои палатки, и поспешили его богатыри, и
вышли мужи и стали приготовляться, и надели доспехи и выехали, следуя
друг за другом. А аль-Кураджан ехал впереди войска" и был он доволен со-
бой и говорил такие стихи:
"Вот я - Кураджан, моя слава гремит,
В степи, в городах я людей покорял,
И сколько бойцов, когда я их губил,
Хрипя, как коровы, валялись в пыли.
И сколько рассеял я вражеских войск,
И головы, точно шары, я катал.
Свершу непременно набег на Ирак
И недругов кровь, точно дождь, я пролью"
Гариба возьму с его войском я в плен,
И будут примером для умных они",
И его люди шли двенадцать дней, и когда они вдруг увидели пыль, кото-
рая поднялась и закрыла края неба и страны, аль-Кураджан кликнул скоро-
ходов и сказал им: "Принесите мне сведения об этой пыли!" И скороходы
шли, пока не вошли под знамена, а потом они вернулись к аль-Кураджану и
сказали: "О царь, это пыль мусульман!"
И аль-Кураджан обрадовался и спросил: "А вы их сосчитали?" И скорохо-
ды ответили: "Мы насчитали их знамен - двадцать". И аль-Кураджан воск-
ликнул: "Клянусь моей верой, я не выпущу против них никого, но выйду к
ним сам и брошу их головы под копыта коней!"
А эта пыль была пылью аль-Джамракана, и он посмотрел на войско нечес-
тивых и увидал, что оно подобно переполненному морю. И он велел своим
людям спешиться и ставить палатки, и они спешились и выставили знамена,
поминая владыку всеведущего, творца света и мрака, господа всякой вещи,
который видит, но невидим, и находится он в вышнем обиталище, - величие
и слава ему, нет бога, кроме него!
А неверные спешились и поставили палатки, и аль-Кураджан сказал им:
"Делайте приготовления и берите доспехи и спите не иначе, как с оружием.
А когда наступит последняя треть ночи, садитесь на коней и топчите эту
маленькую горсточку".
А лазутчик аль-Джамракана стоял и слышал, что придумали неверные, и
он вернулся и рассказал об этом альДжамракану, и тот обратился к своим
храбрецам и сказал им: "Возьмите оружие и, когда придет ночь, приведите
мне мулов и верблюдов и принесите колокольчики, бубенцы и трещотки, и
повесьте их на шею верблюдам и мулам (а в войске было больше двадцати
тысяч верблюдов и мулов)". И мусульмане подождали, пока нечестивые пог-
рузились в сон, а потом аль-Джамракан велел своим людям садиться на ко-
ней, и они сели, положившись на Аллаха и ища поддержки у господа миров,
и аль-Джамракан сказал им: "Гоните верблюдов и вьючных животных к невер-
ным и колите их зубцами копий".
И мусульмане сделали то, что он приказал, со всеми мулами и верблюда-
ми, и те ринулись на палатки неверных, и колокольчики, бубенчики и тре-
щотки гремели, а мусульмане мчались за животными, крича: "Аллах велик!"
И звенели горы и холмы, поминая возвышенного владыку, которому прису-
щи величие и слава. И ринулись кони, услышав эту великую хитрость, и
стали топтать шатры, когда люди спали..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот сором шестая ночь
Когда же настала шестьсот сорок шестая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что, когда аль-Джамракан ринулся ночью на не-
верных со своими людьми, конями и верблюдами, а люди спали, многобожники
поднялись, ошеломленные, и, схватив оружие, стали бросаться друг на дру-
га и дрались, пока большинство из них не было перебито. И они посмотрели
друг на друга и не нашли ни одного убитого из мусульман, а наоборот,
оказалось, что те на конях и вооружены. И поняли многобожники, что это -
хитрость, учиненная против них, и аль-Кураджан закричал на уцелевших во-
инов и сказал им: "О сыны развратниц, то, что мы хотели сделать с ними,
они сделали с нами, и их хитрость одолела нашу хитрость!"
И он хотел понестись на мусульман, но вдруг взвилась пыль, застилая
края неба, и ее подгоняли ветры, и она поднялась и раскинулась шатром и
повисла в воздухе, и стало видно из-за пыли сверканье шлемов и блистание
кольчуг, и под ними были все славные богатыри, опоясанные индийскими ме-
чами и с гибкими копьями. И когда неверные увидали эту пыль, они отсту-
пили от сражения, и каждый отряд послал скорохода, и скороходы побежали
под пылью и, посмотрев, вернулись и рассказали, что это - мусульмане. А
подходившее войско было то, которое послал Гариб с горным гулем, и впе-
реди него ехал Садан. Он подъехал к лагерю мусульман-благих, и тогда
аль-Джамракан и его люди понеслись, и они ринулись на неверных, подобные
горящим головням, и начали работать среди них острыми мечами и трепещу-
щими рудейвийскими копьями [537], и почернел день, и ослепли взоры от мно-
жества пыли. И стоек был храбрец нападающий, и бежал трус убегающий,
направляясь в степи и пустыни, и была кровь на земле, подобна потоку, и
воины продолжали биться и сражаться, пока не кончился день и не пришла
ночь с ее мраком. А затем мусульмане отделились от неверных и расположи-
лись в палатках и поели кушанья. И они проспали до тех пор, пока не по-
вернулась, уходя, ночь и не пришел с улыбкою день, и тогда мусульмане
совершили утреннюю молитву и выехали на бой. А когда люди аль-Кураджана
прекратили бой и оказалось, что большинство их ранено и две трети из них
уничтожены мечами и зубцами копий, аль-Кураджан сказал им: "О люди,
завтра мы выедем на средину поля, к месту боя и сражения, и я схвачусь с
доблестными на кругу".
И когда наступило утро и засияло светом и заблистало, оба войска сели
на коней, и воины подняли громкие крики, обнажили оружие, протянули се-
рые копья и выстроились для боя и сечи. И первым, кто открыл ворота боя,
был альКураджан, сын аль-Джаланда ибн Каркара. И он крикнул: "Пусть не
подходит ко мне сегодня ленивый или слабый!" (При всем этом аль-Джамра-
кан и Садан-гуль были под знаменами.) И выехал предводитель племени Бе-
ну-Амир, и выступил против аль-Кураджана на середину поля, и они Броси-
лись друг на друга, как два барана, и бодались некоторое время. А потом
аль-Кураджан ринулся на предводителя и схватил его за рукав одеяния и
потянул и сорвал с седла. И он ударил предводителя об землю, и тот за-
нялся самим собою, и неверные скрутили его и унесли в палатки.
А аль-Кураджан стал гарцевать и бросаться и искать стычки, и выступил
к нему второй предводитель, и он взял его в плен. И аль-Кураджан брал в
плен предводителя за предводителем, пока не забрал до полудня семь пред-
водителей. И тогда аль-Джамракан закричал криком, от которого загудело
все поле, и услышали его оба войска и ринулись на аль-Кураджана с серд-
цем, охваченным волнением, произнося такие стихи:
"Вот я, Джамракан, и силен я душой,
Всем витязям страшно со мною сразиться,
Я крепости рушил и их оставлял
В рыданьях и плаче о людях погибших,
О ты, Кураджан, следуй правым путем,
И путь заблужденья оставь ты навеки.
Единым ты бога признай, что вознес
Ввысь небо и создал моря он и горы,
Предастся Аллаху коль раб, то найдет
Приют он в раю и мук пытки избегнет".
И когда аль-Кураджан услышал слова аль-Джамракана, он стал храпеть и
хрипеть и бранить солнце и луну и понесся на аль-Джамракана, говоря та-
кие стихи:
"Вот я, Кураджан, я - храбрец всех времен,
И лев из пустынь устрашен моей тенью.
И крепости брал я, и львов я ловил,
Всем витязям страшно со мною сразиться,
О ты, Джамракан, коль не веришь словам,
То вот пред тобою со мной поединок!"
И когда аль-Джамракан услышал его слова, он понесся на него, сильный
сердцем, и они так бились мечами, что зашумели ряды воинов, и разили
друг друга копьями, и усилились их крики, и они бились и сражались, пока
не прошло предзакатное время и день не стал уходить. И тогда аль-Джамра-
кан ринулся на аль-Кураджана и, ударив его дубиной в грудь, бросил его
на землю, точно ствол пальмы, и мусульмане связали его и потащили на ве-
ревке, как верблюда. И когда нечестивые увидели своего господина в пле-
ну, их взяла ярость людей неведения [538], и они понеслись на мусульман,
желая выручить своего господина, и встретили их богатыри мусульман и ос-
тавили их валяться на земле, а уцелевшие бросились бежать, ища спасения,
и был у них на затылке звенящий меч.
И мусульмане гнались за ними, пока не рассеяли по горам и степям. И
затем они принялись за добычу, а было ее много - и кони, и палатки, и
другое, - и захватили они добычу, и какую добычу!
И потом мусульмане двинулись дальше, и аль-Джамракан предложил
аль-Кураджану ислам и стал грозить и пугать его, но тот не принял исла-
ма, и ему перерезали шею и подняли его голову на копье.
И затем мусульмане тронулись, направляясь в город Оман. Что же каса-
ется неверных, то они рассказали царю об убиении его сына и гибели войс-
ка. И когда аль-Джаланд услышал эту весть, он ударил венцом об землю и
стал так бить себя по лицу, что из ноздрей у него показалась кровь, и
упал на землю, покрытый беспамятством. И ему побрызгали на лицо розовой
водой, и он очнулся и кликнул своего везиря и сказал ему: "Пиши письма
всем наместникам и вели им не оставить никого из бьющих мечом, разящих
копьем и носящих лук. Пусть всех приведут сюда!"
И везирь написал письма и послал их со скороходами, и наместники сна-
рядились и выступили со влачащимся войском, числом в сто тысяч и во-
семьдесят тысяч. И они приготовили шатры, верблюдов и чистокровных коней
и хотели трогаться, и вдруг видят - приближаются альДжамракан и Са-
дан-гуль во главе семидесяти тысяч всадников, подобных хмурым львам, и
каждый из них закован в железо.
И когда аль-Джаланд увидел, что мусульмане приближаются, он обрадо-
вался и воскликнул: "Клянусь солнцем, обладателем сияний, я не оставлю
врагам ни единого человека и никого, чтобы доставлять вести, и разрушу
Ирак и отомщу за моего сына, витязя, набеги совершающего, и не остынет
во мне огонь!" Затем он обратился к Аджибу и сказал ему: "О иракская со-
бака, вот товар, который ты к нам ввез! Клянусь тем, кому я поклоняюсь,
если я не воздам должное моему врагу, я убью тебя наихудшим убиением".
И, услышав эти слова, Аджиб огорчился великим огорчением и стал упре-
кать себя. И он выждал, пока мусульмане спешились и поставили палатки и
