были бы подписываться "Идиот", подобно тому как Ницше подписывался "Антихрист"
или "Дионис распятый". В повседневном обиходе речевые акты отсылают к тому или
иному психосоциальному типу, который фактически выступает как третья,
подразумеваемая фигура: в качестве президента Республики я объявляю мобилизацию,
я говорю с тобой как отец... Так же и философский шифтер -- это речевой акт в
третьем лице, где "Я" всякий раз произносится концептуальным персонажем: я мыслю
в качестве Идиота, я желаю как Заратустра, я пляшу как Дионис, я притязаю как
Влюбленный. Даже бергсоновская длительность нуждается в фигуре бегуна.
Философский акт высказывания не производит вещей с помощью называющих их слов,
но он производит движение с помощью мысли о нем, через посредство
концептуального персонажа. Таким образом, концептуальные персонажи оказываются
истинными агентами высказывания. Кто такой "Я"? -- это всегда третье лицо.
Мы упомянули Ницше потому, что мало кто из философов так много работал с
концептуальными персонажами -- как с симпатичными (Дионис, Зара-
85
легитимация через паралогию
тустра), так и с антипатичными (Христос, Священник, Высшие люди, даже сам
Сократ, ставший антипатичным персонажем...). Может показаться, что Ницше вообще
отказывается от концептов. На самом деле им сотворены грандиозные и интенсивные
концепты ("силы", "ценность", "становление", "жизнь", репульсивные концепты типа
"обиды", "нечистой совести"...), а равно и начертан новый план имманенции
(бесконечные движения воли к власти и вечного возвращения), переворачивающий
весь образ мысли (критика воли к истине). Просто у него замешанные в деле
концептуальные персонажи никогда не остаются лишь подразумеваемыми. Правда, в
своем непосредственном проявлении они выглядят несколько двойственно, и потому
многие читатели рассматривают Ницше как поэта, духовидца или мифотворца. Однако
концептуальные персонажи, у Ницше и вообще повсюду, -- это ни мифические
олицетворения, ни исторические личности, ни литературно-романические герои.
Дионис у Ницше столь же немифичен, как Сократ у Платона неисторичен. Становление
-- не то же, что бытие, а Дионис здесь становится философом, тогда как сам Ницше
становится Дионисом. Это опять-таки началось еще у Платона: заставив Сократа
стать философом, он сам стал Сократом.
Различие между концептуальными персонажами и эстетическими фигурами состоит
прежде всего в следующем: первые суть потенциальные концепты, а вторые --
потенциальные аффекты и перцепты. Первые действуют в плане имманенции как образе
Мысли-Бытия (ноумен), вторые же -- в плане композиции как образе Вселенной
(феномен). Великие эстетические фигуры мысли и романа, а также живописи,
скульптуры и музыки, производят аффекты, которые настолько же превосходят
обыкновенные переживания и восприятия, насколько концепты превосходят быту-
86
Ж. Делез / Ф. Гваттари
ющие мнения. Мелвилл писал, что в романе бывает бесчисленное множество
интересных характеров, но только одна оригинальная Фигура, как единственное
солнечное светило в космическом созвездии, как начало всех вещей или же как
маяк, исторгающий из мрака скрытую вселенную, -- таковы капитан Ахав или
Бартлби3 Вселенная Клейста пробегаема аффектами, которые пронизывают ее насквозь
как стрелы или же неподвижно застывают с возникновением таких фигур, как принц
Гомбургский или Пентссилея. Подобные фигуры не имеют ничего общего с идеей
подобия или с правилами риторики, но составляют условие, при котором искусство в
плане космической композиции создаст аффекты из камня и металла, из струн и
дыхания, из линий и красок. Искусство и философия оба сталкиваются с хаосом и
рассекают его, но это сечение делается в разных планах и заполняется тоже
по-разному -- в первом случае космическими созвездиями, то есть аффектами и
перцептами, во втором случае комплекциями имманентности, то есть концептами.
Искусство мыслит не меньше чем философия, но оно мыслит аффектами и перцептами.
Сказанное не мешает тому, что эти два рода единиц нередко взаимопереходят в
захватывающем их общем становлении, в соопределяющей их интенсивности.
Театрально-музыкальная фигура Дон Жуана становится концептуальным персонажем
благодаря Киркегору, а ницшевский Заратустра уже является великой фигурой музыки
и театра. Между теми и другими возможны нe только союзы, но и бифуркации и
взаимные подмены. Одним из современных мыслителей, глубже всех вскрывающих
существование концептуальных персонажей в сердце философии, является
________________
3Melville, Le grand escroc, Ed. de Minuit, ch. 44.
87
легитимация через паралогию
Мишель Герен; но он характеризует их в терминах "логодрамы" или "фитурологии",
которая вводит аффект в сферу мысли4. Действительно, концепт как таковой может
быть концептом аффекта, а аффект -- аффектом концепта. Художественный план
композиции и философский план имманенции могут проскальзывать один в другой, так
что целые грани одного плана оказываются заняты единицами другого. В каждом
таком случае план и занимающие его единицы выступают как две действительно
разные, относительно разнородные части. Поэтому мыслитель может решительно
видоизменить смысл понятия "мыслить", создать новый образ мысли, учредить новый
план имманенции, но, вместо того чтобы творить для его заселения новые концепты,
он заполняет его другими инстанциями, другими единицами -- поэтическими,
романическими, порой даже живописными или музыкальными. Возможно и обратное.
Именно такой случай являет собой "Игитур" -- здесь концептуальный персонаж
перенесен в план композиции, эстетическая фигура втянута в план имманенции; само
его имя представляет собой грамматический союз. Подобные мыслители как бы
"наполовину" философы, но вместе с тем они далеко не только философы и притом не
являются мудрецами. Как много силы в таких "колченогих" произведениях -- у
Гельдерлина, Клейста, Рембо, Малларме, Кафки, Мишо, Пессоа, Арто, у многих
англо-американских романистов от Мелвилла до Лоуренса и Миллера, читатель
которых восхищенно обнаруживает, что они написали роман о спинозизме...
Разумеется, они не осуществляют какого-либо синтеза искусства и философии. Они
идут путем бифуркаций, постоянно разветвляющихся дорог. Это гибридные таланты,
которые не устраняют и не восполняют различия в природе,
_____________________
4 Michel Guerin, La terreur et la pitie, Ed. Actcs Sud.
88
Ж. Делез / Ф. Гваттари
разделяющего искусство и философию, а, напротив, используют все свои
"атлетические" способности, чтобы разместиться внутри самого этого различия, --
это акробаты, постоянно совершающие растяжку.
Концептуальные персонажи (а равно и эстетические фигуры) тем более несводимы к
психосоцальным типам, хотя и здесь постоянно происходит взаимопроникновение.
Зиммель, а затем Гофман много сделали для изучения этих типов -- часто кажущихся
нестабильными, заселяющих анклавы и маргинальные зоны общества (чужеземец,
отверженный, переселенец, прохожий, коренной житель, человек, возвращающийся на
родину..)5. Причиной тому не вкус к второстепенным мелочам. Как нам
представляется, социальное поле, включающее структуры и функции, еще не
позволяет нам непосредственно подступиться к некоторым движениям, которыми
захвачен Socius. Мы знаем, как важны уже у животных такого рода действия,
состоящие в формировании территорий, которые затем можно покидать, выходить за
их пределы и даже создавать себе новую территорию в чем-то совсем отличном по
природе (этнологи говорят, что для животного быть вместе с партнером или другом
"все равно что быть дома", а семья -- это "подвижная территория"). Еще более это
касается человекообразных: уже с самого рождения они детерриториализуют свою
переднюю лапу, отрывают ее от земли и превращают в руку, которая затем
ретерриториализуется в ветках и орудиях. В свою очередь, палка -- это
детерриториализованная ветка. Можно заметить, что любой человек -- в любом
возрасте, как в бытовых мелочах, так и в самых ответственных испытаниях, -- ищет
себе терри-
_____________
5 Ср. анализ Исаака Жозефа, опирающегося на работы Зиммеля и Гофмана: Isaac
Joseph, Le passant considerable, Librairie des Meridiens.
89
легитимация через паралогию
торию, переживает или сам осуществляет детерриториализации, а затем
ретерриториализуется практически в чем угодно -- воспоминании, фетише, грезе.
Эти мощные импульсы выражаются в припевах-ритурнелях: "моя хижина в Канаде",
"прощай, я уезжаю", "да, это я, я должен был вернуться"... Нельзя даже сказать,
что здесь первично: возможно, любая территория предполагает уже происшедшую
детерриториализацию, или же они одновременны. Социальные поля представляют собой
запутанные узлы, где переплетаются все три этих движения; а потому для их
распутывания необходимо диагностировать настоящие типы, то есть персонажей.
Торговец закупает продукцию на одной территории, затем детерриториализует эту
продукцию, превращая ее в товар, а сам ретерриториализуется в торговых сетях. В
капиталистической экономике капитал и собственность детерриториализуются,
перестают быть земельно-недвижимыми, а затем ретерриториализуются в средствах
производства, в то время как труд, со своей стороны, становится "абстрактным"
трудом, ретерриториализуясь в заработной плате; потому-то Маркс не только пишет
о капитале и труде, но испытывает потребность показать настоящие психосоциальные
типы, антипатичные (Капиталист) или симпатичные (Пролетарий). Если пытаться
определить, в чем своеобразие мира древних греков, то следует задуматься о том,
какого рода территорию они учредили, как детерриториализовались, в чем
ретерриториализовались, а для этого придется определить и характерные для греков
типы (например, тип Друга?). Бывает не всегда легко выбрать тип, существенный
для того или иного момента и общества: таков, например, вольноотпущенный раб как
тип детерриториализации в Китае династии Чу -- фигура Отверженного, чей
детальный портрет обрисовал синолог Текей. Как нам представляется,
психосоциальные типы имеют имен-
90
Ж. Делез / Ф. Гваттари
но такой смысл -- как в ничтожнейших, так и в важнейших обстоятельствах они
делают ощутимыми образование территорий, векторы детерриториализации, процессы
ретерриториализации.
Но не бывает ли и таких территорий и детерриториализаций, которые носили бы
характер не только физический или психический, но и духовный, -- не только
относительный, но и абсолютный (в особом смысле этого слова, который еще
предстоит определить)? Что такое Отчизна или Родина, к которым обращаются
мыслитель, философ или художник? Философия неотделима от некоей Родины, о чем
свидетельствуют и априори, и врожденные идеи, и анамнесис. Но почему же эта
отчизна оказывается неведомой, утраченной, забытой, почему мыслитель оказывается
Изгнанником? Что может дать ему замену территории, где он был бы все равно как
дома? Каковы философские ритурнели о доме? Каково соотношение мысли с Землей?
Платоновский Сократ, афинянин и не охотник до путешествий, в молодости руководим
Парменидом Элейским, а в старости -- Чужеземцем; как будто платонизм нуждается
по крайней мере в двух концептуальных персонажах6. Какого же рода чужеземец,
словно вернувшийся из царства мертвых, заключен в философе? Такова роль
концептуальных персонажей--манифестировать территории, абсолютные
детерриториализации и ретерриториализации мысли. Концептуальные персонажи -- это
мыслители, только мыслители, и их личностные черты тесно смыкаются с
диаграмматическими чертами мысли и интенсивными чертами концептов. В нас мыслит
тот или иной концептуальный персонаж, который, быть может, до нас и не
существовал. Если, например, сказано,
___________________
6 О персонаже чужеземца у Платона см.:J.-F. Mattei, L'etranger et le simnlacre,
P.U. F.
91
легитимация через паралогию
что концептуальный персонаж косноязычен, то это не просто какой-то человек
