заменяя родоплеменной принцип территориальным. Но это неточно: племенные группы
могут менять территорию, но действительную определенность они получают лишь
сочетаясь с некоторой территорией или местом жительства и образуя "местный род".
Напротив того, Государство и Полис осуществляют детерриториализацию, так как в
первом собираются и уравниваются сельские территории, соотносясь с высшим
арифметическим Единством, а во втором территория адаптируется к геометрической
протяженности, бесконечно продлеваемой вдоль торговых путей. Имперский spatium
государства или политическое extensio полиса -- это не столько территориальный
принцип, сколько детерриториализация, которая особенно ярко проявляется тогда,
когда государство присваивает себе территорию локальных групп или же когда город
отрывается от своей сельской округи; в первом случае местом ретерриториализации
становятся царский дворец и дворцовые запасы, во втором -- городская площадь и
торговые сети.
В имперских государствах детерриториализация трансцендентна; она имеет тенденцию
осуществлять-
112
Ж. Делез / Ф. Гваттари
ся вверх, вертикально, следуя небесной составляющей земли. Территория стала
пустынной землей, однако приходит небесный Чужеземец, который заново основывает
территорию, то есть ретерриториализует землю. Напротив того, в полисе
детерриториализация имманентна: в ней высвобождается Коренной житель, то есть
потенция земли, следуя морской составляющей, которая сама приходит по морскому
дну, чтобы заново основать территорию (афинский Эрехтейон -- храм Афины и
Посейдона). Правда, на деле все еще сложнее, так как имперскому Чужеземцу самому
нужны оставшиеся среди пустыни коренные жители, а Коренной гражданин сзывает к
себе разбежавшихся чужестранцев, -- но в том и другом случае это совсем не одни
и те же психосоциальные типы, подобно тому как политеизм империи и политеизм
полиса суть разные формы религии'.
Можно сказать, что Греция имеет фрактальную структуру, настолько каждая точка в
ней близка к морю и настолько велика протяженность побережья. Эгейские народы,
полисы античной Греции и тем более Афины как коренной город -- не первые в
истории торговые города. По они первыми оказались настолько близко и вместе с
тем настолько далеко от архаических восточных империй, что сумели извлечь из них
выгоду, не следуя сами их образцу; вместо того чтобы паразитировать в их порах,
они сами стали купаться в новой составляющей, осуществили новую, имманентную
детерриториализацию, сформировали среду имманентности. У кромки Востока
организовался свое-
____________
1 Глубокий и новый взгляд на эти проблемы дает Марсель Детьен, говоря об
оппозиции Чужеземца-основателя и Коренного жителя, о сложных смешениях этих двух
полярных начал, об Эрехтее; см.: Marcel Detienne, "Qu est-ce qu'un site?", in
Traces de fondation, Ed. Peeters; см. также: Giulia Sissa et Marcel Detienne, La
vie quotidienne des dieux grecs, Hachette (об Эрехтее -- гл. XIV, а о различии
двух форм политеизма -- гл. X).
113
го рода "международный рынок", охвативший множественность независимых городов и
отличных друг от друга обществ, которые несмотря на это оказались связаны между
собой и в которых ремесленники и торговцы обрели свободу и подвижность,
недоступную в империях2. Подобные типы людей приходили с границы греческого
мира, это беглые чужестранцы, порвавшие с империями и колонизированные
Аполлоном. Таковы были не только ремесленники и торговцы, но и философы: по
словам Фая, потребовался целый век, чтобы имя "философ", изобретенное скорее
всего Гераклитом Эфесским, обрело себе соответствие в слове философия",
изобретенном скорее всего Платоном Афинским; "Азия, Италия, Африка -- таковы
этапы одиссеевского странствия, соединяющего собой philosophos и философию"3.
Философы -- чужестранцы, однако философия -- греческое явление. Что же такое
нашли эти эмигранты в греческой среде? По крайней мере три вещи, послужившие
фактическими предпосылками философии: во-первых, чистую общительность как среду
имманентности, "внутреннюю природу ассоциации", противостоявшую верховной
имперской власти и не предполагавшую никакого предзаданного интереса, поскольку,
наоборот, она сама предполагалась соперничающими интересами; во-вторых, особое
удовольствие от ассоциации, составляющее
_______
2 Childe, L'Europe prehistorique, Ed. Payot, p. 110--115. 3 Jean-Pierre Faye, La
raison narrative, Ed. Balland, p. 15--18. Ср.: Clemence Ramnoux, in Histoire de
la philosophie, Gallimard, I, p. 408--409: пресократическая философия зародилась
и выросла "на границе эллинского ареала, каким он был очерчен колонизацией к
концу VII и началу VI в., причем именно там, где греки столкнулись (в формах
торговли или войны) с царствами и империями Востока", а затем "завоевала крайний
Запад, сицилийские и италийские колонии, чему способствовали миграции, вызванные
нашествиями из Ирана и политическими революциями...". Nietzsche, Naissance de la
philosophie, Gallimard, p. 131: "Представьте себе философа как эмигранта,
прибывшего к грекам; так и обстояло дело с этими преплатониками. Все они в
некотором отношении иностранцы, оказавшиеся на чужбине". 4 Об этой чистой
общительности, "которая ниже и выше всякого конкретного содержания", о
демократии и беседе см.: Simmel, Sociologie et epistemologie, P.U.F, ch. III.
Ж. Делез / Ф. Гваттари
114
суть дружества, но также и от нарушения ассоциации, составляющее суть
соперничества (ведь существовали и раньше созданные эмигрантами "дружеские
общества" типа пифагорейцев, но то были еще относительно тайные общества,
которым еще предстояло раскрыться вовне в Греции); в-третьих, немыслимую в
империи любовь к мнению, к обмену мнениями, к беседе4. Имманентность, дружество,
мнение -- всюду встречаются нам эти три греческие черты. В них не следует
усматривать черты более мягкого общества, ибо в общительности бывает заключена
жестокость, в дружестве -- соперничество, в мнении -- антагонизмы и кровавые
перевороты. Греческим чудом стал Саламин, где Греция спаслась от власти
персидской Империи, где коренной народ, потеряв свою территорию, победил на
море, ретерриториализовался в море. Делосская лига -- это как бы фрактализация
Греции. На протяжении сравнительно короткого периода существовала глубочайшая
связь между демократическим полисом, колонизацией, морем и новым империализмом,
видящим в море уже не границу своей территории или препятствие для своих
замыслов, а еще более широкий бассейн имманентности. Все это, в особенности
связь философии с Грецией, представляется доказанным, но содержит также и много
побочных и случайных факторов...
Детерриториализация (физическая, психологическая или социальная) всегда
относительна, поскольку касается исторического отношения земли с территориями,
которые на ней обрисовываются или исчезают, ее геологического отношения с эрами
и ка-
геофилософия
115
тастрофами ее эволюции, ее астрономического отношения с космосом и звездной
системой, в которую она включена. Однако Детерриториализация оказывается
абсолютной, когда земля переходит в план чистой имманентности мысли-Бытия,
мысли-Природы, пробегаемый бесконечными диаграмматическими движениями. Мыслить
-- значит развертывать план имманенции, который поглощает (не "абсорбирует", а
скорее "адсорбирует") землю. Детерриториализация такого плана не исключает
ретерриториализации, но полагает ее как сотворение новой, грядущей земли. При
этом абсолютная Детерриториализация может мыслиться лишь в некоторых подлежащих
определению отношениях с относительными детерриториализациями -- не только
космическими, но и географическими, историческими и психосоциальными. Абсолютная
Детерриториализация в плане имманенции всегда так или иначе следует за
относительной детерриториализацией в рамках некоторого данного поля.
Здесь многое различается в зависимости от того, является ли сама эта
относительная Детерриториализация имманентной или трансцендентной. Когда она
носит трансцендентный, небесно-вертикальный характер и осуществляется имперским
единством, то трансцендентное начало, чтобы вписаться во всегда имманентный план
мысли-Природы, должно склониться или как бы повернуться; небесная вертикаль
распластывается в горизонтальном плане имманенции, описывая спираль. При
мышлении здесь требуется проецирование трансцендентного на план имманенции.
Трансцендентность может быть сама по себе совершенно "пустой", она получает
наполнение постольку, поскольку склоняется и проходит сквозь ряд иерархически
организованных уровней, которые все вместе проецируются на некоторую область
плана, то есть на некоторый его аспект, соответствующий неко-
116
Ж. Делез / Ф. Гваттари
торому бесконечному движению. Так происходит и тогда, когда трансцендентность
вторгается в сферу абсолютного или когда на смену имперскому единству приходит
монотеизм: трансцендентный Бог оставался бы пуст или, по меньшей мере,
"absconditus", если бы не проецировался на план имманенции творения, где
запечатлеваются этапы его теофании. В обоих случаях -- имперского единства или
духовного царства -- трансцендентность, проецируясь на план имманенции,
покрывает или же заселяет его Фигурами. Неважно, как это называется -- мудростью
или религией, но только с этой точки зрения можно поставить в один ряд китайские
гексаграммы, индуистские мандалы, еврейские сефироты, исламские "имагиналы",
христианские иконы; все это мышление фигурами. Гексаграммы представляют собой
сочетания сплошных и прерывистых линий, которые отходят одна от другой на разных
витках спирали, изображающей совокупность моментов наклонения трансцендентности.
Мандала -- это проекция на поверхность, где божественный, космический,
политический, архитектурный, органический уровни поставлены в соответствие как
величины одной и той же трансцендентности. Поэтому фигура обладает референцией,
которая по природе своей носит многозначный и кольцевой характер. Разумеется,
она характеризуется не внешним сходством, которое остается под запретом, а
внутренним напряжением, которое соотносит ее с трансцендентностью в плане
имманенции мысли. Иными словами, фигура по сути своей парадигматична,
проективна, иерархична, референциальна (в искусстве и науке тоже создаются
мощные фигуры, а от любой религии их отличает не стремление к запретному
сходству, но эмансипация того или иного уровня, превращающегося в новые планы
мысли, где референции и проекции, как мы увидим, меняют свою природу).
геофилософия
117
До сих пор для простоты изложения мы говорили, что греки изобрели абсолютный
план имманенции. Однако своеобразие греков проявляется скорее в соотношении
относительного и абсолютного. Когда относительная детерриториализация сама по
себе горизонтальна, имманентна, она сопрягается с абсолютной
детерриториализацией плана имманенции, которая устремляет в бесконечность,
доводит до абсолюта движения относительной детерриториализации (среда, друг,
мнение), подвергая их преобразованию. Имманентность оказывается удвоена. Именно
здесь начинают мыслить уже не фигурами, а концептами. Именно концепты заселяют
план имманенции. Происходит уже не проецирование в фигуре, а сочленение в
концепте. Поэтому сам концепт отбрасывает всякую референцию, сохраняя лишь
спряжения и сочленения, образующие его консистенцию. У концепта есть только одно
правило -- правило соседства, внутреннего или внешнего. Его внутреннее
соседство, или консистенция, обеспечивается соединением его составляющих в зонах
неразличимости; его внешнее соседство, или экзоконсистенция, обеспечивается
мостами между разными концептами, когда один из них насыщен составляющими.
Именно это и называется творчеством концептов: внутренние неразделимые
составляющие соединяются вместе до полной замкнутости или насыщенности, так что
ни одной нельзя ни прибавить, ни убавить, чтобы не изменить всего концепта; сами
