Опять мистер Полтид кивнул.
- Расходы?
Сомс пожал плечами.
- В пределах необходимости, - коротко ответил он и встал. - И пусть
это будет всецело в вашем личном ведении.
- Всецело, - повторил мистер Полтид, неожиданно очутившись между ним
и дверью. - Я скоро загляну к вам по тому, другому, делу. До свидания,
сэр.
Его взгляд, еще раз утратив профессиональное выражение, скользнул по
Сомсу, затем он открыл дверь.
- До свидания, - сказал Сомс, не оглядываясь.
Выйдя на улицу, он мрачно, тихо выругался. Паутина, да, и, чтобы ра-
зорвать ее, он вынужден прибегать к этому паучьему, гнусному, тайному
способу, столь омерзительному для всякого, кто привык считать свою част-
ную жизнь святая святых своей собственности. Но дело сделано, теперь
поздно отступать. Он пришел в Полтри и запер подальше зеленый сафьяновый
футляр и ключ к этому шифру, который должен был показать ему с крис-
тальной ясностью его семейный крах.
Странно, что человек, который всю жизнь только и занимался тем, что
выносил на свет частные раздоры собственников и чужие семейные дрязги,
так страшился обнаружить перед людьми свои собственные семейные дела, я,
однако, не так странно, потому что кому же, как не ему, было знать всю
эту бесчувственную процедуру узаконенного регламента?
Он работал весь день не отрываясь. В четыре часа он ждал Уинифрид,
чтобы поехать с ней в Темпл на совещание с королевским адвокатом Дриме-
ром; поджидая ее, он перечел письмо, которое заставил ее написать в день
отъезда Дарти и в котором она предлагала мужу вернуться:
"Дорогой Монтегью,
Я получила Ваше письмо, где Вы пишете, что покидаете меня навсегда и
уезжаете в Буэнос-Айрес. Это, конечно, было для меня большим ударом. Я
пользуюсь первой возможностью написать Вам и сказать, что я готова за-
быть прошлое, если Вы вернетесь ко мне сейчас же. Прошу Вас, сделайте
это. Я очень расстроена и теперь больше ничего не могу сказать. Я посы-
лаю это письмо заказным по адресу, который Вы оставили в Вашем клубе.
Прошу Вас, ответьте мне каблограммой.
Ваша все еще любящая жена Уинифрид Дарти".
Уф! Что за жалкая чепуха! Он вспомнил, как он стоял, нагнувшись над
Уинифрид, когда она переписывала то, что он набросал карандашом, и как
она вдруг, положив перо, сказала:
- А вдруг он приедет. Сомс! - и таким странным голосом, словно сама
не знала, чего ей хочется.
- Он не приедет, - ответил он, - пока не истратит всех денег. Поэто-
му-то нам и надо действовать не откладывая.
К копии этого письма была приложена нацарапанная в пьяном виде запис-
ка Дарти из "Айсиум-Клуба". Сомс предпочел бы, чтобы она не свиде-
тельствовала так явно о его пьяном состоянии. Это именно то, к чему при-
дерется суд. Он словно слышал голос судьи: "И вы могли принять это
всерьез! И даже настолько, что написали ему это письмо? Неужели вы дума-
ете, что он действительно намеревался так поступить?" Ну, да теперь все
равно! Факт несомненный: Дарти уехал и не вернулся. Вдобавок тут же при-
ложена его каблограмма: "Возвращение невозможно. Дарти". Сомс покачал
головой. Если со всем этим делом не будет покончено в течение ближайших
Месяцев, этот негодяй опять свалится им на голову - Избавиться от него -
это сохранить по крайней мере тысячу фунтов в год, не говоря уже о всех
неприятностях, которые он доставляет Уинифрид и отцу. "Надо будет прина-
жать на Дримера, - подумал Сомс. - Необходимо подтолкнуть дело".
Уинифрид, которая теперь носила нечто вроде полутраура, что очень шло
к ее светлым волосам и статной фигуре, приехала в коляске Джемса, запря-
женной его парой. Сомс не видел этой коляски в Сиги уже пять лет, с тех
самых пор как его отец вышел из дела, и поразился, до чего она нелепо
выглядит. "Времена меняются, - подумал он, - неизвестно еще, что будет
дальше. Вот уже и цилиндры теперь реже попадаются". Он спросил ее о Вэ-
ле. Вэл, сказала Уинифрид, писал, что он в следующем семестре собирается
играть в поло. По ее мнению, он вошел в очень хорошее общество. Стараясь
не выдать своего беспокойства, она спросила непринужденно-светским то-
ном:
- Мое дело будет очень громким. Сомс? Оно непременно попадет в газе-
ты? Как это нехорошо для Вэла и для девочек.
Полный мыслями о своей собственной катастрофе. Сомс ответил:
- Газеты - это пронырливая штука; мало надежды, что они не пронюхают.
Они делают вид, что охраняют общественную нравственность, а сами только
развращают публику своими гнусными отчетами. Но до этого еще далеко. Се-
годня у нас будет только разговор с Дримером о восстановлении тебя в
супружеских правах. Он, конечно, понимает, что ты хочешь добиться разво-
да, но ты должна делать вид, что действительно жаждешь вернуть Дарти, и
ты с ним так и держи себя сегодня.
Уинифрид вздохнула.
- Монти - вот кто умел паясничать!
Сомс окинул ее проницательным взглядом. Ему было совершенно ясно, что
она неспособна принимать своего Дарти всерьез, и, дай ей только малейшую
возможность, она охотно прекратит дело. Чутье подсказывало ему быть
твердым с самого начала. Не пойти сейчас на маленький скандал - это зна-
чит обречь сестру и ее детей на настоящий позор, а в конце концов и на
разорение, если допустить, чтобы Дарти сел им опять на шею: он ведь бу-
дет опускаться все ниже и проматывать деньги, которые Джемс оставит до-
чери. Хотя капитал и закреплен, этот негодяй сумеет выдоить что-нибудь и
из завещания и заставить свою семью заплатить какие угодно деньги, лишь
бы спасти его от банкротства или, может быть, даже от тюрьмы! Они оста-
вили на набережной лоснящийся экипаж с лоснящимися лошадьми и слугами в
лоснящихся цилиндрах и вошли в резиденцию королевского адвоката Дримера
на КраунОффис-Роу.
- Мистер Бэлби здесь, сэр, - сказал клерк. - Мистер Дример будет че-
рез десять минут.
Мистер Бэлби - младший поверенный, но не такой уж младший, каким он
мог бы быть, ибо Сомс обогащался исключительно к адвокатам с установив-
шейся репутацией (для него, в сущности, было загадкой, каким образом эти
адвокаты ухитрялись создать себе такую репутацию, которая вынуждала его
обращаться к ним), - мистер Бэлби восседал, просматривая, по-видимому, в
последний раз какие-то бумаги. Он только что вернулся из суда и был в
парике и в мантии, которые отменно шли к его носу, выдававшемуся вперед,
словно ручка миниатюрного насоса, к его маленьким хитрым голубым глазкам
и несколько выпирающей нижней губе - нельзя было представить себе лучше-
го дополнения и подкрепления Дримеру.
Когда церемониал представления его Уинифрид окончился, они, переско-
чив через погоду, заговорили о войне. Сомс неожиданно прервал их:
- Если он не подчинится, мы все равно не можем начать процесс раньше,
чем через шесть месяцев. Я бы хотел продвинуть это дело, Бэлби.
Мистер Бэлби, говоривший с чуть заметным ирландским акцентом, улыб-
нулся Уинифрид и пробормотал:
- Законная отсрочка, миссис Дарти.
- Шесть месяцев! - повторил Сомс. - Ведь это затянется до июня, а там
начнутся летние каникулы; надо поднажать, Бэлби.
Немало у него будет хлопот с Уинифрид, чтобы она до тех пор не разду-
мала.
- Мистер Дример может принять вас, сэр.
Они поднялись и пошли: сначала мистер Бэлби, затем, по часам Сомса
ровно через минуту, Уинифрид в сопровождении Сомса.
Королевский адвокат Дример в мантии, но уже без парика, стоял у ками-
на, словно это совещание было для него чем-то вроде приема гостей; у не-
го было лицо цвета дубленой кожи, сильно лоснящейся, что нередко бывает
при большой учености, внушительный нос, оседланный очками, и маленькие с
проседью баки; он обладал роскошной привычкой беспрестанно щурить один
глаз к прикрывать нижнюю губу верхней, приглушая слова. Кроме того, у
него была манера неожиданно налетать на собеседника, и это, вместе с ма-
лоободряющим тембром голоса и привычкой издавать глухое ворчание, прежде
чем заговорить, создало ему в судебных процессах по бракоразводным и
наследственным делам такую репутацию, какую могли бы оспаривать очень
немногие. Выслушав с прищуренным глазом перечень фактов, бодро изложен-
ный мистером Бэлби, он заворчал и сказал:
- Все это я знаю, - и, неожиданно налетев на Уинифрид, глухо выдавил:
- нам хочется вернуть его домой, не правда ли, миссис Дарти?
Сомс предусмотрительно вмешался:
- Положение моей сестры действительно невыносимо.
Дример заворчал:
- Вот именно. Итак, можем ли мы доверять его каблограмме, или нам по-
дождать до после рождества, чтобы дать ему возможность написать вам, -
вопрос, по-видимому, в этом?
- Чем раньше... - начал Сомс.
- Вы что скажете? - спросил Дример, налетая неожиданно на Бэлби.
Мистер Бэлби, казалось, что-то вынюхивал в воздухе, как собака.
- Дело может пойти в суд не раньше половины декабря. Нам нет надоб-
ности предоставлять ему свободу и дальше.
- Нет, - сказал Сомс. - Зачем вынуждать мою сестру терпеть все эти
неприятности, когда он предпочел сбежать...
- К черту на кулички, - сказал Дример, опять налетая на него, - вот
именно. Нечего людям бегать к черту на кулички, не правда ли, миссис
Дарти? - и он распустил свою мантию, как павлиний хвост. - Согласен с
вами. Мы можем начать действовать. Что еще?
- Пока ничего, - выразительно сказал Сомс. - Я хотел вас познакомить
с сестрой.
Дример заворчал нежно:
- Очень приятно. До свидания.
И опустил веер своей мантии.
Они вышли друг за другом. Уинифрид спустилась по лестнице. Сомс за-
держался. Дример, что ни говори, всетаки произвел на него впечатление.
- Со свидетельскими показаниями, я думаю, все будет благополучно, -
сказал он Бэлби. - Между нами, если мы не покончим с этим делом как мож-
но скорее, можно опасаться, что мы с ним вообще не покончим. Как вы ду-
маете, он понимает это?
- Я намекну ему, - сказал Бэлби. - Да он человек хороший, хороший че-
ловек.
Сомс кивнул и поспешно направился следом за Уинифрид. Она стояла на
сквозняке и кусала губы под вуалью; он сказал:
- Показания горничной с парохода будут достаточно убедительны.
Лицо Уинифрид приняло жесткое выражение, она выпрямилась, и они пошли
к экипажу. И все время, пока они молча ехали на Грин-стрит, у обоих в
глубине сознания неотступно вертелась одна и та же мысль: "Почему, ах,
почему мне приходится вот так выставлять напоказ мои невзгоды? Нанимать
сыщиков, чтобы они копались в моих личных несчастьях? Ведь не я же этому
виной".
V
ДЖОЛЛИ В РОЛИ СУДЬИ
Инстинкт собственности, подвергшийся столь жестокому удару у двух
членов семьи Форсайтов и побуждавший их ныне искать избавления от того,
чем они больше не могли владеть, с каждым днем все настойчивее заявлял о
своих правах в британском - государстве. Николае, вначале с таким сомне-
нием относившийся к войне, которая неизбежно нанесет ущерб капиталу, те-
перь говорил, что эти буры преупрямый народишко; на них уходит уйма де-
нег, и чем скорее их проучат, тем лучше. Он бы послал туда Вулзли! Отли-
чаясь способностью всегда видеть несколько дальше, чем другие, - почему
он и владел наиболее значительным состоянием из всех Форсайтов, - он уже
давно понял что Буллер - не такой человек, какой там нужен: он топчется
на одном месте как бык, и, если они вовремя не примут мер, Ледисмит бу-
дет взят! Это было в самом начале декабря, так что, когда пришла "Черная
неделя", он мог всякому сказать: "Я же вам говорил". В течение этой не-
дели сплошного мрака, какого Форсайты, не помнили на своем веку, "очень
молодой" Николае с таким усердием проходил обучение в своем отряде, ко-
торый именовался "Собственный самого черта отряд", что молодой Николае
устроил совещание с домашним врачом относительно здоровья своего сына и
сильно встревожился, узнав, что он совершенно здоров. Юноша только что
получил диплом юриста и с помощью кое-каких издержек был допущен к адво-
