вступить во владение своей собственностью, избежав всякой шумихи. "Нет,
- думал он, - я хорошо сделал, что повидал эту девушку. Я знаю теперь,
чего я хочу сильнее. Если только Ирэн вернется ко мне, я буду так нетре-
бователен и предупредителен, как только она могла бы желать; пусть живет
собственной жизнью; но может быть... может быть, она стала бы относиться
ко мне хорошо". Клубок сдавил ему горло. Упорный и мрачный, шагая вдоль
ограды Грин-парка, он направлялся к дому отца, стараясь наступать на
свою тень, бежавшую перед ним в ярком лунном свете.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
I
ТРЕТЬЕ ПОКОЛЕНИЕ
Джолли Форсайт как-то в ноябрьский день шел не торопясь по Хай-стрит
в Оксфорде; навстречу ему, также не торопясь, шел Вэл Дарти. Джолли
только что снял свой фланелевый гребной костюм и направлялся в "Сково-
родку" - клуб, членом которого его недавно выбрали. Вэл только что снял
свой верховой костюм и направлялся прямо в пекло - к букмекеру на Корн-
маркет-стрит.
- Алло! - сказал Джолли.
- Алло! - ответил Вэл.
Кузены виделись всего два раза: Джолли, второкурсник, пригласил
как-то новичка к завтраку; а еще они встретились случайно накануне вече-
ром в несколько экзотической обстановке.
На Корнмаркет-стрит, над мастерской портного, обитало одно из тех
привилегированных юных созданий, именуемых несовершеннолетними, коим
досталось недурное наследство, чьи родители умерли, опекуны далеко, а
инстинкты порочны. Девятнадцати лет сей юноша вступил на стезю, привле-
кательную и непостижимую для простых смертных, для которых и один проиг-
рыш достаточно памятное событие. Уже прославившись тем, что он был
единственным в Оксфорде обладателем рулетки, он проматывал свои будущие
доходы с умопомрачительной быстротой. Он перекрутил Крума, хотя, будучи
натурой сангвинической и субъектом весьма упитанным, не обладал плени-
тельной томностью последнего. Для Вэла получить доступ к рулеточному
столу было своего рода крещением, а возвращаться в колледж позже уста-
новленного часа через окно с подпиленной решеткой - уже в своем роде
посвящением в рыцари. И вот в одну из этих божественных минут, накануне
вечером, подняв однажды взгляд от обольстительного зеленого сукна, он
увидел сквозь клубы дыма своего кузена, стоявшего напротив. "Rouge
gagne, impair, et manque!" [14] Больше он его уже не видел...
- Пойдемте в "Сковородку", выпьем чаю, - сказал Джолли, и они напра-
вились в клуб.
Постороннему наблюдателю, увидевшему их вместе, удалось бы, вероятно,
заметить неуловимое сходство между этими троюродными братьями третьего
поколения Форсайтов: тот же склад лица, хотя серые глаза Джолли были бо-
лее темного цвета, а волосы светлее и волнистее.
- Чаю и булочек с маслом, пожалуйста, - заказал Джолли.
- Попробуйте мои папиросы, - сказал Вал. - Я видел вас вчера вечером.
Как дела?
- Я не играл.
- А я выиграл пятнадцать фунтов.
Хотя Джолли и очень хотелось повторить шутливое замечание об азартной
игре, которое как-то обронил отец: "Когда тебя обставят - жалко себя,
когда сам обставишь - жалко других", - он ограничился тем, что сказал:
- Мерзкая игра, по-моему; я учился в школе с этим субъектом - он на-
битый дурак.
- Ну нет, не знаю, - сказал Вэл таким тоном, как если бы он выступал
в защиту оскорбляемого божества, - по-моему, он отличный малый.
Некоторое время они молча пускали клубы дыма.
- Вы, кажется, знакомы с моими родными? - сказал Джолли. - Они завтра
приедут ко мне.
Вэл слегка покраснел.
- В самом деле?! Слушайте, я могу дать вам совершенно точные указа-
ния, которыми вы можете руководствоваться на манчестерском ноябрьском
гандикапе.
- Благодарю вас, но я интересуюсь только классическими скачками.
- Там много не выиграешь, - сказал Вэл.
- Я ненавижу букмекеров, - сказал Джолли, - вокруг них такая толкучка
и вонь, я просто люблю смотреть на скачки.
- А я люблю подкреплять мое мнение чем-то конкретным, - ответил Вэл.
Джолли улыбнулся; у него была улыбка его отца.
- У меня на этот счет нет никаких мнений; если я ставлю, я всегда
проигрываю.
- Конечно, на первых порах приходится платить за советы, пока не при-
обретешь опыта.
- Да, но вообще все сводится к тому, что надуваешь людей.
- Разумеется, или вы их, или они вас - в этом-то и есть азарт.
У Джолли появилось слегка презрительное выражение.
- А что вы делаете в свободное время? Гребным спортом не занимаетесь?
- Нет, я увлекаюсь верховой ездой. В следующем семестре начну играть
в поло, если только удастся заставить раскошелиться дедушку.
- Это вы о старом дяде Джемсе? Какой он?
- Стар, как кора земная, - сказал Вэл, - и вечно дрожит, что разорит-
ся.
- Кажется, мой дедушка и он были родные братья.
- По-моему, среди всех этих стариков не было ни одного спортсмена, -
сказал Вэл, - все они только и делали, это молились на деньги...
- Мой - нет, - горячо сказал Джолли.
Вэл стряхнул пепел с папиросы.
- Деньги только для того и существуют, чтобы их тратить. Я бы хотел,
черт возьми, чтобы у меня их было побольше.
Джолли смерил его пристальным неодобрительным взглядом, унаследован-
ным от старого Джолиона: о деньгах не говорят. И опять наступила пауза,
оба молча пили чай и ели булочки.
- Где остановятся ваши родные? - осведомился Вэл, делая вид, что
спрашивает это между прочим.
- В "Радуге". Что вы думаете о войне?
- Да пока что дело дрянь. Буры ведут себя совсем не по-спортсменски,
почему они не бьются открыто?
- А зачем им это надо? В этой войне и так все против них, кроме их
способа драться, а я так просто восхищаюсь ими!
- Конечно, они умеют ездить верхом и стрелять, - согласился Вэл, - но
в общем паршивый народ. Вы знаете Крума?
- Из Мэртон-колледжа? Только по виду. Он, кажется, тоже из этой игор-
ной компании. Он, по-моему, производит впечатление дешевого фата.
- Он мой друг, - сдержанно отчеканил Вэл.
- О! Прошу прощения.
Так они сидели, натянутые, избегая смотреть друг другу в лицо, прочно
укрепившись каждый на позиции собственного снобизма. Ибо Джолли бессоз-
нательно равнялся по кружку своих товарищей, девизом которых было: "Не
воображайте, что мы будем терпеть вашу скучищу. Жизнь и так слишком ко-
ротка, мы будем говорить быстрее и решительнее, больше делать и знать
больше и задерживаться на любой теме меньше, чем вы способны вообразить.
Мы "лучшие" - мы как стальной трос". А Вэл бессознательно равнялся по
кружку товарищей, девизом которых было: "Не воображайте, что нас можно
чем-нибудь задеть или взволновать. Мы испытали все, а если и не все, то
делаем вид, что все. Мы так устали от жизни, что минуты для нас тянутся,
как часы. Проиграем ли мы последнюю рубашку - нам все равно. Мы ко всему
потеряли интерес. Все - только дым папиросы. Бисмилла!" Дух соперничест-
ва, присущий англичанам, обязывал этих двух юных Форсайтов иметь свои
идеалы, а в конце столетия идеалы бывают смешанные. Большая часть арис-
тократии нашла свой идеал в догматах "скачущего Иисуса" [15], хотя там и
сям личности вроде Крума - а он был из аристократов - тянулись к оцепе-
нелой томности и нирване игорного стола, этой summum bonum [16] прежних
денди и ловеласов восьмидесятых годов. И вокруг Крума все еще собирались
представители голубой крови с их былыми надеждами, а за ними тянулась
плутократия.
Но между этими троюродными братьями существовала и какая-то более
глубокая антипатия, проистекавшая, повидимому, из их неуловимого семей-
ного сходства, которым оба они, казалось, были недовольны, или из како-
го-то смутного ощущения старой вражды, все еще существовавшей между эти-
ми двумя ветвями форсайтского рода, ощущения, которое зародили в них
случайные словечки, полунамеки, оброненные в их присутствии старшими.
Джолли, позвякивая чайной ложечкой, мысленно возмущался: "Боже, эта бу-
лавка в галстуке, и этот жилет, и манера растягивать слова, и эта рулет-
ка, - какой ужас!"
А Вэл, дожевывая булочку, думал; "Ну и несносный же субъект!"
- Вы, вероятно, пойдете встречать ваших родных, - сказал он, вставая.
- Я попрошу вас передать им, что я был бы счастлив показать им свой кол-
ледж, не то чтобы там было что-нибудь интересное, но, может, им - захо-
чется осмотреть его.
- Благодарю, передам.
- Может быть, они зайдут ко мне позавтракать. Слуга у меня очень ис-
кусный малый.
Джолли выразил сомнение - вряд ли у них будет время.
- Но вы все-таки передадите им мою просьбу?
- Очень любезно с вашей стороны, - сказал Джолли, тут же решив, что
они не пойдут, но с инстинктивной вежливостью добавил: - Вы лучше прихо-
дите завтра к нам обедать.
- Охотно. В котором часу?
- Половина восьмого.
- Во фраке?
- Нет.
И они расстались с чувством смутной вражды друг к другу.
Холли с отцом приехали дневным поездом. В первый раз она попала в
этот город легенд и башен; она притихла и с какой-то застенчивостью пог-
лядывала на брата, который был своим в этом удивительном городе. После
завтрака она принялась с любопытством рассматривать его пенаты. Гостиная
Джолли была отделана панелями, и искусство было представлено в ней рядом
гравюр Бартолоцци, принадлежавших еще старому Джолиону, и фотографиями
молодых людей, товарищей Джолли, несколько героического вида, которых
она тут же сравнила с Вэлом, каким он сохранился в ее воспоминаниях.
Джолион тоже внимательно рассматривал все, что изобличало характер и
вкусы его сына.
Джолли не терпелось показать им, как он гребет, и они скоро отправи-
лись на реку. Холли, идя между братом и отцом, чувствовала себя польщен-
ной, когда прохожие поворачивались и провожали ее взглядами. Чтобы лучше
видеть Джолли на реке, они расстались с ним у плавучей пристани и переп-
равились на другой берег. Стройный, тонкий - из всех Форсайтов только
старый Суизин и Джордж были толстяками - Джолли сидел вторым в гоночной
восьмерке. Он греб очень энергично и с большим воодушевлением. Джолион с
гордостью думал, что он самый красивый из этих юношей. Холли, как подо-
бает сестре, больше пленилась двумя другими, но не призналась бы в этом
ни за что на свете. Река в этот день сверкала, луга дышали свежестью,
деревья все еще красовались пестрой листвой. Какая-то особенная тишина
царила над старым городом. Джолион дал себе слово посвятить день рисова-
нию, если погода еще продержится. Восьмерка пронеслась мимо них второй
раз, направляясь к пристани; у Джолли был очень сосредоточенный вид - он
не хотел показать, что запыхался. Отец с дочерью переправились снова на
тот берег и подождали его.
- Ах да, - сказал Джолли, когда они подошли к лужайке перед
Крайст-Чэрч-колледжем, - мне пришлось позвать сегодня на обед этого Вала
Дарти. Он хотел пригласить вас завтракать и показать вам Брэйсноз-кол-
ледж, но я решил, что так будет лучше: вам не придется туда идти. Он мне
что-то не нравится.
Смуглое лицо Холли вспыхнуло ярким румянцем.
- Почему?
- Да не знаю, он, по-моему, очень претенциозен и вообще дурного тона.
Что представляет собой его семья, папа? Ведь он нам троюродный брат, не
правда ли?
Джолион только улыбнулся.
- Спроси Холли, - сказал он, - она видела его дядю.
- Мне Вэл понравился, - ответила Холли, глядя себе под ноги. - Его
дядя - совсем не такой.
Она украдкой бросила на Джолли взгляд из-под опущенных ресниц.
- Слыхали ли вы когда-нибудь, дорогие мои, - сказал Джолион, поддава-
ясь какому-то забавному желанию, - историю нашего рода? Это прямо сказ-
ка. Первый Джолион Форсайт - первый, во всяком случае, о котором до нас
что-нибудь дошло, - это, значит, ваш прапрадед - жил в Дорсете на берегу
моря и был по профессии "землевладелец", как выражалась ваша двоюродная
бабушка, сын землепашца, то есть, попросту говоря, фермер, "мелкота",
