ния. Многие выглядели старше своих лет, но были непосредственны, как ще-
нята, и, видимо, никогда не задумывались о будущем. Казалось, каждое их
движение, каждый жест мог быть последним. Почти все принесли с собой
что-нибудь поесть. Они болтали и не смеялись. Их произношение оставляло
желать много лучшего. Шесть-семь ребят показались Майклу хорошенькими, и
почти у всех вид был добродушный. Движения их были порывисты. Они тормо-
шили Нору Кэрфью и гимнастку, повиновались беспрекословно, ели без вся-
кого аппетита и приставали к кошке. Майкл был очарован.
Вместе с ними пришли четыре или пять женщин - матери, которым нужно
было о чем-нибудь спросить или посоветоваться. Они тоже были в прекрас-
ных отношениях с воспитательницами. В этом доме не было речи о классовых
различиях; значение имела только человеческая личность. Майкл заметил,
что дети отвечают на его улыбку, а женщины остаются серьезными, хотя
Нoрe Кэрфью и девушке, занимавшейся гимнастикой, они улыбались. Интерес-
но, поделились бы они с ним своими мыслями, если б знали о его речи?
Нора Кэрфью проводила его до двери.
- Не правда ли, они милые?
- Боюсь, как бы мне не отречься от фоггартизма, если я слишком долго
буду на них смотреть.
- Что вы! Почему?
- Видите ли, фоггартизм хочет сделать из них собственников.
- Вы думаете, что это их испортит?
Майкл усмехнулся.
- С серебряной ложкой связана опасность. Вот мой вступительный взнос.
Он вручил ей все свои деньги.
- О мистер Монт, право же...
- Ну так верните мне шесть пенсов, иначе мне придется идти домой пеш-
ком.
- Какой вы добрый! Навещайте нас и, пожалуйста, не отрекайтесь от
фоггартизма.
По дороге на станцию он думал об ее глазах, а вернувшись домой, ска-
зал Флар:
- Ты непременно должна туда съездить и посмотреть. Чистота там изуми-
тельная, и дух бодрый. Я набрался сил. Молодец эта Нора Кэрфью.
Флер посмотрела на него из-под опущенных ресниц.
- Да? - сказала она. - Хорошо, съезжу.
VII
КОНТРАСТЫ
На десяти акрах земли за рощей в Липпингхолле сквозь известь и гравий
пробивалась чахлая трава; вокруг высился забор - символ собственности.
Когда-то здесь пробовали держать коз, но затея не удалась, потому что в
стране, не снисходившей до занятия сельским хозяйством, никто не желал
пить козье молоко; с тех пор участок пустовал. Но в декабре этот уголок
- бедный родственник владений сэра Лоренса Монта - подвергся энергичной
эксплуатации. У самой рощи поставили дом, и целый акр земли превратили в
море грязи. Сама роща поредела и приуныла от опустошительного рвения
Генри Боддика и еще одного человека, в изобилии рубивших на доски лес,
из которого подрядчик упорно отказывался строить сарай и курятник. Об
инкубаторе пока нужно было только смутно мечтать. Вообще дело подвига-
лось не слишком быстро, но была надежда, что скоро после нового года ку-
ры смогут приступить к исполнению своих обязанностей. Майкл решил, что
колонистам пора переселяться. Он наскреб мебели в доме отца, завез сухих
продуктов, мыла и несколько керосиновых ламп, поселил Боддика в левой
комнате, среднюю отвел Бергфелдам, а правую - Суэну. Он сам встретил их,
когда автомобиль сэра Лоренса доставил их со станции. День был серый,
холодный; с деревьев капало, из-под колес машины летели брызги. Стоя в
дверях. Майкл смотрел, как они выгружаются, и думал, что никогда еще он
не видал столь неприспособленных к жизни созданий. Первым вышел из маши-
ны Бергфелд, облаченный в свой единственный костюм; у него был вид без-
работного актера, что вполне соответствовало истине. Затем появилась
миссис Бергфелд, у нее не было пальто, и она, казалось, совсем закочене-
ла, что тоже соответствовало истине. Суэн вышел последним. Не то чтобы
его изможденное лицо улыбалось, но он поглядывал по сторонам, словно го-
воря: "Ну и ну!"
Боддик, очевидно, наделенный даром предвидения, ушел в рощу. "Он -
единственное мое утешение", - подумал Майкл. Проводив приезжих в кухню,
служившую в то же время столовой, Майкл достал бутылку рома, печенье и
термос с горячим кофе.
- Мне ужасно досадно, что здесь такой беспорядок. Но, кажется, дом
сухой, и одеял много. Неприятный запах от этих керосиновых ламп. Вы ско-
ро ко всему привыкнете, мистер Суэн: ведь вы побывали на войне. Миссис
Бергфелд, вы как будто озябли: налейте-ка рому в кофе; мы так делали пе-
ред атакой.
Все налили себе рому, что возымело свое действие. У миссис Бергфелд
порозовели щеки и потемнели глаза. Суэн заметил, что домик "хоть куда",
а Бергфелд приготовился произнести речь. Майкл его прервал:
- Боддик вам все объяснит и покажет. Я должен ехать: боюсь опоздать
на поезд.
Дорогой он размышлял о том, что покинул свой отряд перед самой ата-
кой. Сегодня он должен быть на званом обеде; яркий свет, драгоценности и
картины, вино и болтовня; на деньги, каких стоит такой обед, его безра-
ботные могли бы просуществовать несколько месяцев; но о них и им подоб-
ных никто не думает. Если он обратит на это внимание Флер, она скажет:
- Мой милый мальчик, ведь это точно из романа Гэрдона Минхо, ты дела-
ешься сентиментальным!
И он почувствует себя дураком. Или, быть может, посмотрит на ее изящ-
ную головку и подумает: "Легкий способ разрешать проблемы, моя дорогая,
но те, кто так подходит к делу, страдают недомыслием". А потом глаза его
скользнут вниз по ее белой шее, и кровь у него закипит, и рассудок восс-
танет против такого богохульства, ибо за ним - конец счастью. Дело в
том, что наряду с фоггартизмом и курами Майклу подчас приходили в голову
серьезные мысли в такие минуты, когда у Флер никаких мыслей не было; и,
умудренный любовью, он знал, что ее не переделаешь и надо привыкать. Об-
ращение таких, как она, возможно только в дешевых романах. Приятно, ког-
да эгоистка-героиня, забыв о "всех земных благах, начинает заботиться о
тех, у кого их нет; но в жизни так не бывает. Хорошо еще, что Флер так
изящно маскирует свой эгоизм; и с Китом... впрочем. Кит - это она сама!
Вот почему Майкл не заговорил с Флер о своих безработных, когда ехал
с ней обедать на Итон-сквер. Вместо этого он прослушал лекцию об одной
высокой особе, в жилах которой текла королевская кровь, - эта особа
должна была присутствовать на обеде. Он подивился осведомленности Флер."
- Она интересуется социальными вопросами. И не забудь, Майкл, -
нельзя садиться, пока она не пригласит тебя сесть; и не вставай, пока
она не встанет.
Майкл усмехнулся.
- Должно быть, там будут всякие важные птицы. Не понимаю, зачем они
нас пригласили.
Но Флер промолчала - она обдумывала свой реверанс.
Особа королевской крови держала себя любезно, обед был великолепен,
ели с золотых тарелок, блюда подавались с невероятной быстротой, что
Флер приняла к сведению. Из двадцати четырех обедавших она была знакома
с пятью, а остальных знала смутно, больше по иллюстрированным журналам.
Там она видела их всех - они разглядывали на ипподромах скаковых лоша-
дей, появлялись на фотоснимках со своими детьми или собаками, произноси-
ли речи о колониях или целились в летящую куропатку. Она тотчас же дога-
далась, почему на обед пригласили ее и Майкла. Его речь! Словно новый
экземпляр в зоологическом саду, он возбуждал любопытство. Она видела,
как гости посматривали в его сторону; он сидел против нее между двумя
толстыми леди в жемчугах. Возбужденная и очень хорошенькая. Флер флирто-
вала с адмиралом, сидевшим по правую ее руку, и энергично защищала Майк-
ла от нападок товарища министра, сидевшего слева. Адмирал был сражен,
товарищ министра, по молодости лет, устоял.
- Недостаток знания - опасная вещь, миссис Монт, - сказал он, когда
настала его очередь.
- Где-то я об этом читала, - сказала Флер. - Уж не в библии ли?
Товарищ министра вздернул подбородок.
- Быть может, мы, работники министерства, знаем слишком много, но,
несомненно, ваш супруг знает недостаточно. Фоггартизм - забавная теория,
но и только!
- Посмотрим, - сказала Флер. - А вы что скажете, адмирал?
- Фоггартизм? Что это такое? Какой-нибудь новый "луч смерти"? Знаете
ли, миссис Монт, я вчера видел одного человека, так он - честное слово -
открыл луч такой силы, что проходит через трех быков и девятидюймовую
кирпичную стену и поражает осла, стоящего за стеной.
Флер искоса взглянула на своего соседа слева и, наклонившись к адми-
ралу, прошептала:
- Хорошо бы, если б вы поразили осла, сидящего по левую мою руку; он
в этом нуждается, а я тоньше девятидюймовой стены.
Но адмирал не успел направить свой "луч смерти" - особа королевской
крови встала из-за стола.
В гостиной, куда перешла Флер, она некоторое время мало говорила и
многое подмечала, потом к ней подошла хозяйка дома.
- Моя дорогая, ее высочество...
Флер, собираясь с мыслями, последовала за хозяйкой.
Сердечным жестом белой руки ей указали место на диване. Флер села.
Сердечный голос сказал:
- Какую интересную речь произнес ваш муж! Она показалась мне такой
новой и свежей.
- Да, мэм, - ответила Флер, - но говорят, что это ни к чему не пове-
дет.
Улыбка скользнула по губам, не тронутым краской.
- Возможно. Он давно в парламенте?
- Только год.
- А! Мне понравилось, что он выступил в защиту детей.
- Кое-кто находит, что он проповедует новый вид рабства для детей.
- В самом деле? А у вас есть дети?
- Один ребенок, - сказала Флер. - И признаюсь, я бы не согласилась с
ним расстаться, когда ему исполнится четырнадцать лет.
- Да? А вы давно замужем?
- Четыре года.
В эту минуту кто-то привлек к себе внимание высокой особы, и она веж-
ливо закончила - разговор. Флер показалось, что ее высочество осталась
не вполне довольна ее семейной статистикой.
Домой они возвращались в такси, медленно пробиравшемся сквозь густой
туман. Флер была оживлена и взволнована, а Майкл молчал.
- Что с тобой, Майкл?
Тотчас же его рука легла ей на колено.
- Прости, милочка! Но, право же, как подумаешь...
- О чем? Ты имел успех, привлек всеобщее внимание.
- Все это - игра. Подавай им что-нибудь новенькое!
- Принцесса очень мило о тебе отзывалась.
- Ой, бедняжка! Впрочем, к чему только не привыкнешь!
Флер засмеялась. Майкл продолжал:
- За каждую новую идею хватаются и говорят столько, что она погибает.
Дальше слов дело не идет, а слова утомляют; и не успеешь оглянуться -
идея устарела!
- Ну, уж это неправда, Майкл! А как же свобода торговли, равноправие
женщин?
Майкл стиснул ее колено.
- Все женщины говорят мне: "Ах, как интересно, мистер Монт! Это так
волнует!" А мужчины заявляют: "Очень любопытно, Монт! Но на практике,
конечно, неосуществимо". А у меня один ответ: "В период войны осу-
ществлялись не менее грандиозные замыслы". Боже, ну и туман!
Действительно, они продвигались со скоростью улитки, а в окно можно
было разглядеть только, как высоко, одно за другим, появлялись расплыв-
шиеся пятна фонарей. Майкл опустил раму и высунулся.
- Где мы?
- А бог его знает, сэр.
Майкл кашлянул, снова поднял раму и покрепче обнял Флер.
- Знаешь, Уэстуотер спросил меня, читал ли я "Шпанскую мушку". Гово-
рит, что в "Герое" появилась ругательная статья. В результате, конечно,
книгу будут поспать нарасхват.
- Говорят, очень остроумная книга.
- Для детей не годится, взрослым ничего нового не открывает. Не пони-
маю, чем можно ее оправдать.
- Талантливо написана, дорогой мой. Если на нее нападают, то ее будут
и защищать.
- Сиб Суон возмущается, говорит, что это гадость.
- Да, но Сиб уже немного устарел.
- Это-то верно, - задумчиво сказал Майкл. - О черт, как все быстро
делается, только не в политике и не в тумане.
Такси остановилось. Майкл снова опустил раму.
