- Мне давно уже хочется проделать то же самое. Чей это был нос?
- Некоего Мак-Гауна.
Фрэнсис Уилмот схватил Майкла за руку.
- Тот самый нос!
Затем, видимо, смущенный своей откровенностью, он повернулся на каб-
луках и ушел, предоставив Майклу теряться в догадках.
На следующее утро газеты умолчали о кровопускании, имевшем место на-
кануне, и ограничились сообщением, что депутат от Уошбэзона простудился
и не выходит из дому.
Консервативная пресса скромно умалчивала о фоггартизме; но один либе-
ральный и один лейбористский журнал поместили передовицы, которые Майкл
внимательно прочел.
Орган либералов писал: "В прениях по тронной речи выделяется одно
выступление. В наше беспокойное время, когда хватаются за всевозможные
шарлатанские средства, нельзя не обратить внимания на теорию, которую
депутат от Мид-Бэкса назвал фоггартизмом, по имени престарелого сэра
Джемса Фоггарта. Нечего ждать со стороны либералов какой бы то ни было
поддержки теории, ничего общего с основами либерализма не имеющей. Но
возникает опасение, что на нее клюнет ряд консерваторов, вернее - самые
косные из них. Беспорядочное выражение пессимистических взглядов всегда
привлекает известным образом настроенных людей. Положение Англии не
опасно. Ничто в нем не оправдывает истерического отклонения от нашей
традиционной политики. Впрочем, не надо закрывать глаза на то, что за
последнее время ряд так называемых мыслителей поговаривает о возвращении
к "блестящей изоляции", за которой (признают они то или нет) мы видим
гибель свободы торговли. Молодой депутат от Мид-Бэкса приподнял было
этот краеугольный камень либерализма, но тут же выпустил его из рук;
возможно, что бремя показалось ему не по силам. В основе же фоггартизм
не что иное, как подкоп под свободу торговли и пощечина Лиге наций".
Майкл вздохнул и обратился к лейбористскому журналу; статья была под-
писана и выражала более человеческую точку зрения:
"Итак, для того, чтобы безработица не тревожила капиталистов, нам
предлагается сплавлять наших детей на край света, как только они выучат-
ся грамоте. О сэре Джемсе Фоггарте я слышу впервые, но, если только пра-
вильны цитаты из его книги, приведенные вчера в парламенте депутатом от
одного из земледельческих округов, есть в этом старом джентльмене что-то
подозрительнопрусское. Интересно, что говорит по этому поводу рабочий у
себя дома? Боюсь, что там не обходится без слов "к черту!" Нет, сэр
Джемс Фоггарт, английские рабочие не намерены скрывать свои карты и,
признавая за старой родиной немало недостатков, все же предпочитают ее
всякой другой для себя и своих детей. Спасибо, сэр Джемс Фоггарт, чтото
не хочется".
"Вот это ясно, - подумал Майкл. - Ошибка, что излагать теорию поручи-
ли мне. Лучше бы Блайт подыскал городского депутата из лейбористов".
Перед его мысленным взором фоггартизм, разодранный на клочки завистью
и классовой ненавистью, лозунгами, фракциями и партиями, как пристыжен-
ный призрак, удирал, поджав хвост, из парламента и прессы, непризнанный,
непринятый!
- Ладно, - бормотал он, - я не отступлю. Если уж быть дураком, так
лучше дураком в квадрате. Так ведь, Дэн?
Дэнди, приподняв голову, глядел на него своими глазами-бусинками.
III
МАРДЖОРИ ФЕРРАР У СЕБЯ ДОМА
Фрэнсис Уилмот шел в Челси, на свидание с той, которая была для него
символом жизни. Влюбленный по уши и достаточно старомодный, чтобы меч-
тать о браке, он проводил дни пришитым к юбке, которая явно от него ус-
кользала. Его наивная страсть вырвала у Марджори Феррар признание; она
сообщила ему о своей помолвке, сказав напрямик: ей нужны деньги, она за-
путалась в долгах, а жить в глуши не намерена.
Он поспешил предложить ей все свое состояние. Она отказалась, заявив:
- Дорогой мой, до этого я еще не дошла.
Часто она готова была сказать ему: "Подождите, пока я выйду замуж",
но выражение его лица всегда ее останавливало. Он был примитивен; она
знала, что ему чужд ее идеал: быть безупречной женой, любовницей и ма-
терью одновременно. Она держала его при себе только полуобещаниями, что
она отвергнет Мак-Гауна, и заботилась о том, чтобы они с Мак-Гауном не
встречались. Два раза ей не удалось помешать их встрече, свидание было
мучительное, и в результате ей пришлось лгать больше, чем она привыкла.
Кончилось тем, что она по-настоящему увлеклась молодым человеком. Она
видела в нем много нового. Ей нравились его темные глаза, его грация и
как росли у него волосы на затылке; нравился его голос и старомодная ма-
нера вести беседу. И, как это ни странно, ей нравилась его порядочность.
Дважды она просила его разузнать, не собирается ли Флер "прийти с повин-
ной"; дважды он ей отказал, заявив:
- Они были очень добры ко мне; и я не мог бы передать вам, что они
говорят, даже если бы это было мне известно.
Она рисовала его портрет, и в студии, где они встречались, стоял на
мольберте холст, на который Марджори Феррар успела положить только нес-
колько мазков. Свидания их происходили почти ежедневно, между тремя и
четырьмя, когда уже начинало смеркаться. Этот час МакГаун всегда прово-
дил в парламенте. Фрэнсис Уилмот позировал в отложном воротничке, что
ему очень шло. Ей нравилось, когда он сидел на диване и следил за ней
взглядом; ей нравилось подходить к нему вплотную и смотреть, как дрожат
его пальцы, прикасающиеся к ее юбке или рукаву, как блестят глаза, как
меняется выражение лица, когда она от него отходит. Верил он в нее безг-
ранично, и при нем она следила за собой. Ведь детей не полагается шоки-
ровать!
В тот день она ждала Мак-Гауна к пяти часам и уже волновалась, когда
Фрэнсис Уилмот явился и сказал:
- Я встретил Майкла Монта; у него манжета была в крови. Угадайте, чья
кровь?
- Неужели Алека?
Фрэнсис Уилмот выпустил ее руки.
- Не называйте при мне этого человека "Алеком".
- Мой милый мальчик, вы слишком впечатлительны. Я ждала, что они пос-
сорятся, ведь я читала их речи. А у Майкла глаз подбит? Нет? Гм! Ал...
"этот человек", наверное, взбешен. Кровь была свежая?
- Да, - мрачно сказал Фрэнсис Уилмот.
- Ну, так он не придет. Садитесь на диван и давайте хоть раз в жизни
серьезно поработаем.
Но он упал перед ней на колени и обвил руками ее талию.
- Марджори. Марджори!
Поклонница радостей жизни, пропитанная иронией, как и все ее поколе-
ние, она все же смутно пожалела его и себя. Обидно было, что нельзя ве-
леть ему скорей достать разрешение на брак и кольцо, или еще чего ему
там хочется, и покончить с этим делом! Нельзя даже сказать ему, что она
готова покончить и без разрешения и без кольца. Ведь главное - не расте-
ряться. Однажды в жизни она заметила, что скоро надоест любовнику, - не
растерялась и дала ему отставку раньше, чем он это осознал; в другой раз
любовник надоел ей - она не растерялась и тянула, пока и ему не надоело.
Бывало, что любимцы, за которых она стояла горой, шли ко дну, - она ни
разу не растерялась и защищала других, более удачливых; бывало, что в
игре ей переставало везти, - и она бросала карты, не дожидаясь полного
проигрыша. Не раз она оправдывала репутацию одной из самых современных
женщин.
Поэтому она поцеловала Фрэнсиса Уилмота в голову, разжала его руки и
посоветовала быть паинькой; и у нее мелькнула мысль, что первая моло-
дость ее миновала.
- Забавляйте меня, пока я буду работать. У меня отвратительное наст-
роение.
И Фрэнсис Уилмот, словно хмурый призрак, стал ее забавлять.
Существует мнение, что нос, пострадавший от удара, сильно распухает
лишь через час или два. Вот почему сэр Александр Мак-Гаун явился в поло-
вине пятого сообщить, что не может прийти в пять. Приехал он прямо из
парламента и всю дорогу прикладывал к носу мешочек со льдом. Накануне
Марджори Феррар дала ему понять, что молодой американец "находится сей-
час в Париже", - поэтому он остановился как вкопанный при виде молодого
человека, сидевшего без галстука и с расстегнутым воротничком. Фрэнсис
Уилмот молча поднялся с дивана. Марджори коснулась кистью холста.
- Взгляните, Алек, я только что начала портрет.
- Нет, благодарю, - сказал Мак-Гаун.
Сунув галстук в карман, Фрэнсис Уилмот поклонился и направился к две-
ри.
- Чаю не хотите, мистер Уилмот?
- Не хочется, благодарю вас.
Когда он ушел, Марджори Феррар взглянула на нос своего нареченного.
Нос был крупный, но пока почти не распух.
- А теперь объясните, зачем вы лгали? - сказал МакГаун. - Вы мне ска-
зали, что этот шалопай уехал в Париж. Значит, вы мною играете, Марджори?
- Конечно! А почему бы и нет?
Мак-Гаун подошел к ней вплотную.
- Положите кисть!
Марджори подняла ее - в ту же секунду кисть была у нее выхвачена и
полетела в сторону.
- Портрет вы оставите недоконченным и этого субъекта больше не увиди-
те. Он в вас влюблен.
Он сжал ей руки.
Она откинула голову, рассерженная не меньше, чем он.
- Пустите! Неужели вы считаете себя джентльменом?
- Нет, я просто мужчина.
- Сильный и молчаливый - герой скучного романа. Садитесь и ведите се-
бя прилично.
Поединок глаз - темных и горящих, голубых и холодных - продолжался не
меньше минуты. Потом он выпустил ее руки.
- Поднимите кисть и дайте мне.
- Черт возьми, этого я не сделаю!
- Значит, нашей помолвке конец. Если вы столь старомодны, то я вам не
пара. Ищите себе жену, которая подарила бы вам к свадьбе плетку.
Мак-Гаун схватился за голову.
- Я слишком люблю вас и теряю власть над собой.
- Ну, так поднимите кисть.
Мак-Гаун поднял ее.
- Что у вас с носом сделалось?
Мак-Гаун прикрыл нос рукой.
- Я налетел на дверь.
Марджори Феррар засмеялась.
- Бедная дверь!
Он посмотрел на нее с удивлением.
- Вы самая жестокая женщина из всех, кого я встречал. И почему я вас
люблю - не понимаю.
- Столкновение с дверью плохо отразилось на вашей внешности и харак-
тере. Почему вы пришли раньше, чем всегда?
У Мак-Гауна вырвался стон.
- Меня к вам тянет, и вы это знаете.
Марджори Феррар повернула холст к стене и стала рядом.
- Не знаю, как вы рисуете себе нашу совместную жизнь, Алек, но боюсь,
что счастья нам не видать. Не хотите ли виски с содовой? Вот там, в бу-
фете. Не хотите? А чаю? Тоже нет? Следовало бы нам договориться. Если я
выйду за вас замуж, что очень сомнительно, - затворницей я жить не наме-
рена. Я буду принимать своих друзей. И теперь, пока мы не поженились, я
тоже буду их принимать. Если это вам не по вкусу, можете со мной расс-
таться.
Она видела, как он сжал руки. Нелегкая задача быть его женой! Если бы
только был какой-нибудь "подходящий заместитель"! Если бы Фрэнсис Уилмот
был богат и жил не там, где растет хлопок и негры поют в полях; где те-
кут красные реки, светит солнце и болота затянуты мхом; где растут
грейпфруты, - или они там не растут? - а дрозды поют нежнее, чем со-
ловьи. Южная Каролина, о которой с таким восторгом рассказывал ей Фрэн-
сис Уилмот! Чужой мир глянул прямо в глаза Марджори Феррар. Южная Каро-
лина! Невозможно! Так же невозможно, как если бы ей предложили жить в
девятнадцатом веке!
Мак-Гаун подошел к ней.
- Простите меня, Марджори.
Он положил ей руки на презрительно вздернутые плечи, поцеловал ее в
губы и ушел.
А она опустилась в свое любимое кресло и стала нервно покачивать но-
гой.
Опилки высыпались из ее куклы - жить стало скучно.
Чего она хочет? Отдохнуть от мужчин и неоплаченных счетов? Или ей
нужно еще что-то пушистое, именуемое "настоящей любовью"? Во всяком слу-
чае, чего-то ей не хватает. Итак, одевайся, иди и танцуй; потом еще раз
переоденься и иди обедать; а за платья еще не уплачено!
А в общем, лучше всего разгоняет сплин хороший глоток чего-нибудь го-
рячего!
Она позвонила, и когда ей подали все необходимое, смешала вино с
