- Неприятно, что я служу у вас, сэр. Ведь он знает, что вы здесь -
компаньон и что мистер Форсайт - ваш тесть, не правда ли?
- Знает, конечно.
- Вот видите, сэр, и выходит, что два директора поверили мне, а не
ему. Вот почему я его и не пропустил. Я решил, что это его немного
встряхнет. Я случайно увидел его лицо в зеркале, когда уходил. Он,
по-моему, здорово струсил.
Майкл грыз указательный палец, испытывая что-то вроде сочувствия к
Элдерсону, как к мухе, на которую паук накинул свою первую петлю.
- Спасибо, Баттерфилд.
Когда тот ушел, он сел, царапая перочинным ножом промокашку на столе.
Что это, своеобразное "классовое" чувство? А может быть, просто со-
чувствие к преследуемому, нервная дрожь при мысли, что человеку некуда
скрыться? Ибо тут, безусловно, были явные улики, и ему придется сообщить
об этом отцу и "Старому Форсайту". Очевидно, храбрость покинула Элдерсо-
на, иначе он бы сказал: "Наглый негодяй! Сейчас же убирайтесь вон!" Яс-
но, что это было бы единственно правильное поведение не повинного ни в
чем человека и единственно разумное поведение человека виновного. Что ж!
Нервы иногда сдают - даже самые крепкие. Взять хотя бы корректуру, кото-
рую он только что закончил:
ПОЛЕВОЙ СУД
Я человек - не лучше вас, не хуже:
Кровь, нервы, мускулы, костяк.
Легко ль мне было драться в дождь и в стужу?
Попробовали б сами так!
Когда бы вы умели - не блистать
Мундиром, выправкою бравой.
А вместе с нами мерзнуть, голодать,
Тогда б сказать имели право:
"Его из всех, кто был тогда в бою,
За трусость расстреляйте первым!
Кто служит родине и королю,
Не знает, что такое нервы!" [23]
Эх, Уилфрид, Уилфрид!
- В чем дело, мисс Перрен?
- Письмо к сэру Джемсу Фоггарту, мистер Монт; вы просили вам напом-
нить. И потом - вы можете принять мисс Мануэлли?
- Мисс Ман... О-о, да, конечно!
Маленькая жена Бикета, чье лицо использовано для обложки сторбертовс-
кого романа, натурщица для картины Обри Грина! Майкл встал: она уже была
в комнате.
"Ага, помню это платье, - подумал он. - Флер никогда его не любила".
- Чем могу быть полезен, миссис Бикет? А как поживает Бикет, кстати?
- Ничего, сэр, спасибо.
- Все еще торгует шарами?
- Да.
- Ну, все мы связаны с воздушными шарами.
- Как вы сказали?"
- Висим в воздухе - не так ли? Но ведь вы не об этом хотели со мной
поговорить?
- Нет, сэр.
Легкий румянец на впалых щеках, пальцы теребят поношенные перчатки,
губы неуверенно полуоткрыты; но глаза смотрят прямо - удивительное су-
щество, честное слово!
- Помните, сэр, вы дали мне записку к мистеру Грину?
- Да, и я видел, что из этого вышло, - картина замечательная, миссис
Бикет.
- Да, но она попала в газеты; мой муж вчера увидел ее - а он ведь ни-
чего не знает.
Фью! Ну и подвел он эту девочку!
- Я заработала на этом много денег, сэр, почти хватит на билеты в
Австралию. Но теперь я боюсь. Он говорит: "Смотри, как похоже на тебя".
Я разорвала газету, но что если он запомнил название галереи и пойдет
посмотреть картину? Там я еще больше похожа на себя. Он может дойти до
мистера Грина. Так вот, не поговорите ли вы с мистером. Грином, сэр, и
не попросите ли его сказать, что это - совсем не я, в случае если Тони
пойдет к нему?
- Конечно скажу, - сказал Майкл. - Но почему вы боитесь, что Бикет
рассердится, раз это вас так выручило? Ведь профессию натурщицы можно
считать вполне приличным ремеслом.
Викторина прижала руки к груди.
- Да, - сказала она просто. - Я вела себя совершенно прилично. И я
взялась за это только потому, что нам так хочется уехать, и я не могу
выносить, не могу видеть, как он стоит на тротуаре и продает эти шары в
сырости и в тумане. Но сейчас, сэр, я так боюсь.
Майкл посмотрел на нее.
- Да, - сказал он, - скверная штука - деньги.
Викторина слабо улыбнулась:
- Хуже, когда их нет, сэр.
- Сколько вам еще не хватает?
- Еще только около десяти фунтов, сэр.
- Это я могу вам одолжить.
- О, спасибо! Но не в этом дело - я легко могу их заработать, я уже
привыкла; еще несколько дней не играют роли.
- А как же вы объясните, откуда вы достали деньги?
- Скажу, что выиграла на скачках.
- Слабо, - сказал Майкл. - Слушайте, скажите, что вы пришли ко мне и
я вам дал их в долг. Если Бикет захочет мне их прислать из Австралии, я
могу снова переслать их туда на ваше имя. Я вас очень подвел, и я хотел
бы вас выручить.
- О нет, сэр! Вы мне оказали большую услугу. Я не хочу, чтобы вы лга-
ли из-за меня.
- Это меня ничуть не смущает, миссис Бикет. Я могу врать без запинки,
если это безвредная ложь. Самое главное - это поскорее вам уехать. Много
есть еще картин, писанных с вас?
- Да, уйма, - только там меня не узнать - они такие странные, как
будто из кубиков.
- Обри-то нарисовал вас как живую.
- Да, Тони сказал, что это вылитая я.
- Вот именно. Ладно, я поговорю с Обри, я его увижу за завтраком. Вот
вам десять фунтов. Значит - решено. Вы сегодня были у меня - понятно?
Скажите, что вас просто осенило. Я совершенно вас понимаю. Вы для него
готовы на что угодно, а он - для вас. Ну ладно, ладно, не надо плакать!
Викторина судорожно глотнула воздух. Рука в поношенной перчатке отве-
тила на пожатие Майкла.
- Я на вашем месте сказал бы ему все сегодня же, - добавил Майкл, - а
я подготовлю остальное.
Когда она ушла, он подумал: "Надеюсь, Бикету не придет в голову, что
я получил вознаграждение за эти шестьдесят фунтов!" - и, нажав кнопку
звонка, он снова стал царапать промокашку на столе.
- Вы звонили, мистер Монт?
- Да, будем продолжать, мисс Перрен.
"Уважаемый сэр Джемс Фоггарт, мы уделили чрезвычайное внимание Вашему
весьма интересному... м-м... труду. Хотя мы и считаем, что Ваши взгляды
на теперешнее положение Великобритании среди других стран изложены прек-
расно и представят большой интерес для каждого... м-м... вдумчивого че-
ловека, но мы не уверены, что таких людей... м-м... достаточно, чтобы
книгу можно было издать без убытка. Мы опасаемся, как бы Ваша... м-м...
точка зрения, что Великобритания должна искать спасения в распределении
рынков, населения, спроса и предложения в пределах самой империи, к тому
же изложенная чрезвычайно прямолинейно, не вызвала злобу всех политичес-
ких партий, мы также считаем, что Ваше предложение - вывозить из Англии
целые партии мальчиков и девочек, пока их еще не успела испортить го-
родская цивилизация, - только вызовет раздражение у рабочего класса, по-
нятия не имеющего о жизни вне своей страны и, как известно, не желающего
дать своим детям возможность попытать счастья в других краях".
- Так и написать, мистер Монт?
- Да, только чуть-чуть смягчите. М-м... "И, наконец, Ваш взгляд на
то, что на земле надо сеять хлеб, так необычен в наши дни, что мы пред-
чувствуем враждебные выпады против Вашей книги во всей печати, исключая,
пожалуй, старой гвардии, неунывающих консерваторов и нескольких понимаю-
щих людей".
- Дальше, мистер Монт.
- "В период неустойчивого равновесия", так и напишите, мисс Перрен,
"при полной нереальности надежд, устаревших и сданных на свалку", почти
так и напишите, мисс Перрен, "ни один план с расчетом на будущее и с
откладыванием урожая еще на двадцать лет не может рассчитывать на попу-
лярность. Из этого Вы сами поймете причину, почему Вы... м-м... должны
искать себе другого издателя". Словом - спасибо, что-то не хочется. "Ос-
таемся с... - ну, там сами знаете, с чем, - уважаемый сэр Джемс Фоггарт,
Ваши покорные слуги Дэнби и Уинтер". Когда вы это переведете, мисс Пер-
рен, принесите, я подпишу.
- Хорошо. Но, мистер Монт, я думала, вы - социалист. А ведь это... вы
простите, что я спрашиваю.
- Мисс Перрен, я недавно обнаружил, что время всяких ярлычков прошло.
Как может человек быть кем-то определенным, когда все висит в воздухе?
Возьмите либералов. Им видеть ситуацию мешает свобода торговли; лейбо-
ристской партии - налог на капитал; а консерваторам - идеи протекциониз-
ма; словом, все они опутаны лозунгами. Старый сэр Джемс Фоггарт чертовс-
ки прав, но никто не подумает его слушать. Его книга - только перевод
бумаги, если ее кто-либо издаст. Мир сейчас - очень нереальная штука,
мисс Перрен, а из всех стран - мы самая нереальная.
- Почему, мистер Монт?
- Почему? Да потому, что мы с большим упорством, чем любая другая на-
ция, держимся за то, что, в сущности, у нас, как ни в одной другой стра-
не, давным-давно лопнуло. Во всяком случае, нечего было мистеру Дэнби
поручать мне это письмо, если он не собирался меня развлекать. Да, кста-
ти, раз мы об этом заговорили, мне придется отказатьтя от новой книги
Хэролда Мастера: может, это ошибка, но они не желают ее печатать.
- Но почему же, мистер Монт? Ведь "Рыдающая черепаха" имела такой ус-
пех!
- Да, но в новой книжке у Мастера появилась определенная мысль, кото-
рая неизбежно заставляет его что-то сказать. Уинтер говорит, что те, кто
расхвалил "Рыдающую черепаху" как величайшее произведение искусства, ко-
нечно за это на него накинутся; а мистер Дэнби называет эту книгу клеве-
той на человечество. Так что все против нее. Ну, давайте писать.
"Дорогой Мастер!
В увлечении своей темой Вы, очевидно, сами не заметили, как испортили
всю музыку. В "Рыдающей черепахе" Вы вполне сыгрались с половиной ор-
кестра, причем с самой... м-м... шумной половиной. Вы были очаровательно
архаичны и достаточно хладнокровны. Что же Вы теперь наделали? Взяли в
герои последнего туземца с Маркизских островов и переселили его в Лон-
дон. Ваш роман - едчайшая сатира, настоящая критика жизни. Я уверен, что
Вы не хотели писать о современности или копаться в нашей действительнос-
ти; но тема увлекла Вас за собой. Холодная едкость и хладнокровие - вещи
разные, сами понимаете, не говоря уже о том, что Вам пришлось отказаться
от архаического стиля. Конечно, я лично считаю новый роман во сто раз
лучше "Рыдающей черепахи" - то была приятная книжечка, о которой и ска-
зать, в сущности, нечего. Но я не публика, и я - не критика. Молодые и
худые будут огорчены тем, что Вы недостаточно современны, они скажут,
что вы морализируете; старые и толстые назовут Вас скептиком, разрушите-
лем, а рядовые читатели примут Вашего островитянина всерьез и обидятся,
что он у Вас лучше них. Как видите, перспектива не из веселых. Как же,
по-вашему, мы "провернем" такую книжку? Очевидно, никак. Таково решение
издательства. Я с ним не согласен: я издал бы книгу завтра же; но ничего
не поделать, раз все в руках Дэнби и Уинтера. Итак, с большим сожалением
я возвращаю то, что считаю настоящим произведением искусства.
Всегда Ваш Майкл Монт.
- А знаете, мисс Перрен, по-моему, вам не надо это переводить.
- Да, боюсь, это будет трудно.
- Отлично; но первое письмо обязательно переделайте. Я сейчас повезу
жену на выставку; к четырем вернусь. Ах да, если тут зайдет один человек
по фамилии Бикет - он когда-то у нас служил, - и спросит меня, пусть его
проведут сюда. Только надо меня предупредить. Вы скажете об этом в кон-
торе?
- Конечно, мистер Монт. Да, я хотела... скажите, не с этой ли мисс
Мануэлли написана обложка для романа мистера Сторберта?
- Именно, мисс Перрен. Я сам ее отыскал.
- Очень интересное лицо, правда?
- Боюсь, что единственное в своем роде.
- По-моему, в этом нет ничего плохого.
- Как сказать, - проговорил Майкл и стал ковырять промокашку.
III
"ОТДЫХ ДРИАДЫ"
Флер, изящная как всегда, умело скрывала то, что Майкл называл "один-
надцатым баронетом", - он должен был появиться месяца через два. Она как
будто душой и телом приспособилась к спокойному и неуклонному коллекцио-
нированию наследника. Майкл знал, что с самого начала, по совету матери,
