вать чего-нибудь добиться от такого типа. Если вся эта история - правда,
то Элдерсон, вероятно, просто в безвыходном положении и готов на все. Но
так как все, что могло привести человека в отчаяние, - все по-настоящему
безвыходные положения, все немыслимые ситуации, требующие риска, - Сомс
всегда тщательно устранял из своей жизни, он не мог даже представить се-
бе душевное состояние Элдерсона, не мог представить себе его линию пове-
дения, если он был действительно виновен. Этот тип, по мнению Сомса, был
способен на все: у него и яд может быть припасен, и револьвер в кармане,
как у героя экрана. Но все это до того неприятно, до того беспокойно -
просто слов нет! И Сомс молча вышел, только и узнав, что теперь, когда
марка обесценена, их дефицит по этим германским контрактам составляет
свыше двухсот тысяч фунтов. Он мысленно перебирал состояния своих соди-
ректоров. Старый Фотеной всегда в стесненных обстоятельствах; председа-
тель - "темная лошадка"; состояние Монта - в земле, а земля сейчас не в
цене, к тому же его имение заложено. У этой старой мямли Мозергилла ни-
чего, кроме имени и директорского жалованья, нет. У Мэйрика, верно,
большие доходы, но при больших доходах и расходы большие, как у всех
этих крупных адвокатов, которые служат и нашим и вашим и уверены, что их
ждет должность судьи. Ни одного по-настоящему солидного человека, кроме
него самого! Сомс медленно шел, тяжело шагая, опустив голову.
Акционерные общества! Нелепая система! Приходится кому-то доверять
все дела - и вот вам! Ужасно!
- Шарики, сэр, разноцветные шарики, пять футов в окружности. Возьмите
шарик, джентльмен!
- О боги! - сказал Сомс. Как будто ему мало было лопнувших, как пу-
зырь, германских дел!
II
ВИКТОРИНА
Весь декабрь воздушные шары шли плохо, даже перед рождеством, и Цент-
ральная Австралия была так же далека от Бикетов, как и раньше. Викторина
почти поправилась, но уже не могла вернуться на работу в мастерскую
"Бонн Блэйдс и К°". Ей давали на дом сдельную работу, но не часто, и она
все пыталась найти что-нибудь более прочное. Как всегда, ей страшно ме-
шала ее внешность. Людям трудно было придумать что-нибудь для этой ма-
ленькой женщины с таким необычным лицом. Как принять на службу человека,
который, как они знали, не обладает ни образованием, ни богатством, ни
знатностью, ни особыми способностями и все же дает вам почувствовать,
что он выше вас? Интерес к необычному, дававший таким, как Майкл и Флер,
много острых ощущений, не играл никакой роли, когда речь шла о шитье
блузок, примерке обуви, надписывании конвертов, плетении надгробных ве-
щее" - словом, о тех занятиях, о которых мечтала Викторина. Что скрывали
эти большие темные глаза, эти молчаливые губы? "Бони Блэйдс и К°" и вся-
кие другие почтенные коммерческие предприятия были даже обеспокоены
этим. А соблазнительные профессии - статистки в кино, манекенщицы - не
приходили в голову скромному существу, рожденному в Пэтни.
И каждое утро, когда Бикет уходил, взяв лоток со сложенными оболочка-
ми шаров, она стояла, грызя палец, мучительно придумывая, как бы прог-
рызть выход из этого полуголодного существования, от которого ее муж
стал худ как спичка, измучен, как собака, и общипан, как бесхвостый во-
робей. Его унизительное ремесло едва давало им кров и пищу. Они давно
поняли, что никакого будущего торговля шарами не сулит: только бы вык-
лянчить на сегодняшний обед. И в тихонькой, покорной Викторине накипала
горячая обида. Во что бы то ни стало она хотела изменить жизнь к лучшему
и для себя и для Тони - особенно для Тони.
В то утро, когда так упала марка, она надела свой бархатный жакетик и
шапочку - лучшее, что осталось в ее скудном гардеробе. Она решилась. Би-
кет никогда не вспоминал о своем прежнем месте, и она смутно догадыва-
лась, что дело с его увольнением обстоит совсем не так просто. Почему бы
не попытаться опять его устроить? Он часто говорил ей: "Вот мистер Монт
- настоящий джентльмен! Он что-то вроде социалиста, и на войне побывал,
и вообще совсем не задается!" Вот если бы попасть к этому чудаку! И ее
худенькое личико зарумянилось решимостью и надеждой, когда, проходя по
Стрэнду, она взглянула на себя в зеркало витрины. Цвет ее зеленого бар-
хатного жакетика всегда нравился тем, кто знал толк в оттенках, но зато
черная юбка... ну, да может быть, никто не заметит, насколько юбка по-
терта, если не выходить из-за перегородки в конторе.
Хватит ли у нее смелости сказать, что она пришла по поводу рукописи?
И она мысленно прорепетировала, тщательно выговаривая слова: "Будьте лю-
безны попросить мистера Момта принять меня, мне надо поговорить насчет
рукописи". Да! А вдруг спросят: "Как передать?" Сказать - миссис Бикет?
Ни за что! Мисс Викторина Коллинз? У всех Писательниц девичьи фамилии.
Но Коллинз! Не звучит "мкак! И кому какое дело до ее девичьей фамилии? А
почему бы не выдумать? Писатели всегда придумывают себе фамилии. И Вик-
торина стала подбирать имя. Что-нибудь итальянское, вроде, вроде... Ведь
хозяйка так и спросила, когда они въезжали: "А ваша жена - итальянка,
мистер Бикет?" Ага! Мануэлли! Настоящее итальянское имя, как у морожен-
щика на Дич-стрит. По дороге она повторяла заранее придуманные слова.
Только бы ей попасть к атому мистеру Монту!
Она вошла дрожа. Все шло, как она предполагала, вплоть до тщательно
выговоренной фразы. Она ждала, пока о ней докладывали по внутреннему те-
лефону, и прятала руки в ветхих перчатках. Назначили ли мисс Мануэлли
прийти? Такой рукописи еще не было.
- Нет, - сказала Викторина, - я ее еще не посылала. Я хотела сначала
повидать мистера Монта.
Молодой человек у конторки пристально посмотрел на нее, снова подошел
к телефону и потом сказал:
- Попрошу минутку подождать: сейчас к вам выйдет секретарша мистера
Монта.
Викторина наклонила голову; ее сердце сжалось. Секретарша! Ну, теперь
ей к нему ни за что не попасть. И вдруг она испугалась своей выдумки. Но
мысль о Тони, там, на углу, в облаке разноцветных шаров - она не раз
подсматривала за ним - поддержала ее отчаянную решимость.
Женский голос:
- Мисс Мануэлли? Я секретарь мистера Монта. Может быть, вы сообщите,
по какому делу он вам нужен?
Свеженькая молодая женщина смерила Викторину внимательным взглядом.
- Нет, боюсь, что мне придется лично его побеспокоить.
Внимательный взгляд остановился на ее лице.
- Пожалуйста, пройдите со мной, может быть, он вас примет.
Викторина, не шелохнувшись, сидела в маленькой приемной. Вдруг она
увидела в дверях лицо какого-то молодого человека и услышала:
- Войдите, пожалуйста.
Она судорожно глотнула воздух и вошла. В кабинете Майкла она взгляну-
ла на него, на его секретаршу и снова на него, бессознательно взывая к
его благородству, его молодости, его честности, - неужели он откажется
переговорить с ней наедине? У Майкла сразу мелькнула мысль: "Деньги, на-
верно. Но какое интересное лицо!" Секретарша опустила уголки губ и вышла
из комнаты.
- Ну, что скажете, мисс... э-э... Мануэлли?
- Простите, не Мануэлли. Я миссис Бикет. Мой муж тут служил.
Как, жена того парня, что таскал "Медяки"? Гм! Бикет, помнится,
что-то плел - жена, воспаление легких. Да, похоже, что она болела.
- Он часто говорил о вас, сэр. И он теперь совсем без работы. Может,
у вас бы нашлось для него место, сэр?
Майкл молчал. Знает ли эта маленькая женщина с таким необычайно инте-
ресным лицом о воровстве?
- Он сейчас продает шары на улице. Я не могу видеть этого! Стоит у
святого Павла и почти ничего не зарабатывает. А мы так хотим уехать в
Австралию. Я знаю - он очень нервный и часто спорит с людьми. Но если бы
только вы могли его принять...
Нет. Она ничего не знает!
- Очень сожалею, миссис Бикет. Я хорошо помню вашего мужа, но у нас
нет для него места. А вы совсем поправились?
- О да! Только я тоже никак не могу найти работу! Какое лицо для об-
ложек! Прямо Мона Лиза!! Ага!
Роман Сторберта!
- Ладно, я поговорю с вашим мужем. Скажите, вы бы не согласились по-
зировать художнику для обложки? При желании могли бы и дальше работать
по этой части. Вы как раз подходящая модель для моего друга. Вы знаете
работы Обрн Грина?
- Нет, сэр.
- Очень неплохо - даже совсем хорошо, хоть и в декадентском духе. Так
вы согласились бы позировать?
- Я согласна на всякую работу, лишь бы добыть денег. Но лучше не го-
ворите мужу, что я была у вас. Он может рассердиться.
- Хорошо! Я с ним встречусь как будто случайно. Вы говорите, он стоит
у святого Павла? Только здесь, к сожалению, работы нет, миссис Бикет. Да
кроме того, он едва сводил концы с концами на наше жалованье.
- Когда я болела, сэр.
- Да, конечно, это сыграло роль.
- Конечно, сэр.
- Ладно, давайте я напишу вам записку к мистеру Грину. Присядьте.
Он писал, украдкой поглядывая на нее. Это худенькое большеглазое ли-
цо, эти иссиня-черные вьющиеся волосы - необычайно интересно! Пожалуй,
чересчур утонченно и бледно для вкусов широкой публики. Но, черт возьми!
Нельзя же из-за публики вечно рисовать стандартные синие глаза, золотис-
тые локоны и красные, как мак, щеки! "Она не совсем в обычном вкусе, -
писал он, - но так хороша в своем роде, что может стать художественным
типом, как типы Бердсли и Дана".
Когда Викторина ушла с запиской, Майкл позвонил секретарше.
- Нет, мисс Перрен, она ничего у меня не выпрашивала. Но какое лицо,
правда?
- Я тоже решила, что вам надо поглядеть на нее. Но ведь она не писа-
тельница?
- О нет!
- Ну, надеюсь, она добилась того, что ей нужно.
Майкл усмехнулся.
- Отчасти, мисс Перрен, отчасти! Вы меня считаете ужасным дураком, а?
- Ничуть, что вы! Но, по-моему, вы слишком мягкосердечны.
Майкл взъерошил волосы.
- А вы бы удивились, если бы я сказал, что сделал важное дело?
- Пожалуй, мистер Монт.
- Ну, тогда я вам не скажу ничего. Когда вы перестанете дуться, можно
продолжать письмо к моему отцу насчет "Дуэта". Очень, мол, сожалеем, что
при нынешнем положении дел мы лишены возможности переиздать разговор
этих старых хрычей; мы на этом и так потеряли уйму денег. Конечно, вам
придется это перевести. А потом надо написать старику что-нибудь ободря-
ющее. Ну, например: "Когда французы образумятся и птички запоют, - сло-
вом, к весне мы надеемся еще раз пересмотреть этот вопрос в свете..."
м-м-м... чего, мисс Перрен?
- В свете накопленного нами опыта. Насчет французов и птичек можно
пропустить?
- Чудесно! "Преданные вам Дэнби и Уинтер". Вы не считаете, что появ-
ление этой книги в нашем издательстве - возмутительный пример непотизма?
- А что такое непотизм?
- Злоупотребление сыновней преданностью. Он никогда ни гроша не зара-
ботал своими книгами.
- Он очень изысканный писатель, мистер Монт.
- А мы за эту изысканность расплачиваемся. И всетаки он славный "Ста-
рый Барт"! Ну, вот пока и все. Идите завтракать, мисс Перрен, да как
следует позавтракайте! У этой девушки и фигура необычайная, правда? Она
очень тоненькая, но держится совсем прямо. Да, я все хотел вас спросить,
мисс Перрен... Почему современные девицы всегда ходят как-то изогнувшись
и вытянув шею вперед? Ведь не может быть, что они все так сложены?
Щеки секретарши зарделись.
- Конечно, причина есть, мистер Монт.
- А! Какая?
Щеки секретарши зарделись еще ярче.
- Я... я как-то не решаюсь...
- О, простите! Я спрошу жену. Только она-то держится очень прямо!
- Видите ли, в чем дело, мистер Монт: сейчас модно, чтобы... ну, сза-
ди... ничего не было, а ведь это... и м... не так - вот они и стараются
добиться такого вида, втягивая грудь и вытягивая шею. На модных картин-
ках так рисуют, и манекенщицы всегда так ходят.
- Понятно, - сказал Майкл. - Спасибо, мисс Перрен! Очень мило, что вы
