в преисподнюю.
Сомс повернул ручку дверцы.
- Конечно, - повторил он. - Полтри, - бросил он шоферу, садясь. Его
не поймаешь - этот человек определенно смутьян.
В такси он понял, насколько он расстроен. Он сказал шоферу: "Полтри!"
- адрес, который контора "Форсайт, Бастард и Форсайт" переменила двад-
цать два года назад, когда, слившись с конторой "Кэткот, Холидей и Кинг-
сон", стала называться "Кэткот, Кингсон и Форсайт". Исправив ошибку, он
опустил голову в мрачном раздумье. Падение марки! Теперь все понимают, в
чем дело, но если ОГС перестанет выплачивать дивиденды - можно ли тогда
надеяться, что пайщики будут считать виновниками французов, а не дирек-
торов? Сомнительно! Директоры должны были все предвидеть. Впрочем, в
этом можно обвинять всех директоров, кроме него: он лично никогда бы не
взялся за иностранные дела. Если бы он только мог с кем-нибудь погово-
рить обо всем! Но старый Грэдмен не поймет его соображений. И, приехав в
контору, он с некоторым раздражением посмотрел на старика, неизменно си-
дящего на своем стуле-вертушке.
- А, мистер Сомс, я ждал вас сегодня все утро. Тут вас спрашивал ка-
кой-то молодой человек из ОГС. Не хотел сказать, в чем дело, говорит,
что хочет видеть вас лично. Он оставил свой номер телефона.
- О! - сказал Сомс.
- Совсем юнец, из канцелярии.
- Как он выглядит?
- Очень аккуратный, приятный молодой человек. Произвел на меня вполне
хорошее впечатление. Фамилия его Баттерфилд.
- Ну, позвоните ему, скажите, что я здесь, - и, подойдя к окну. Сомс
уставился на совершенно пустую стену напротив.
Так как он не принимал активного участия в делах конторы, кабинет его
был расположен далеко, чтоб никто не мешал. Молодой человек! Странное
посещение! И он бросил через плечо:
- Не уходите, когда он явится, Грэдмен, я о нем ничего не знаю.
Мир меняется, люди умирают, марка падает, но Грэдмен всегда тут - се-
дой, верный; воплощенная преданность и надежная опора, настоящий якорь.
Послышался скрипучий, вкрадчивый голос Грэдмена:
- Эти французские дела - нехорошо, сэр. Горячая публика. Я помню, как
ваш батюшка, мистер Джемс, пришел в тот день, как была объявлена фран-
ко-прусская война, - он совсем еще был молодым, лет шестьдесят, не
больше, Я точно помню его слова: "Ну вот, - сказал он, - я так и знал".
И до сей поры ничего не изменилось. Ведь немцы и французы - что собака с
кошкой.
Сомс, который повернулся было к Грэдмену, снова уставился в пустую
стену. Бедный старик Грэдмен совсем устарел! Что бы он сказал, если бы
узнал, что Сомс принимает участие в страховании иностранных контрактов?
Оттого, что перед ним сидел старый, верный Грэдмен, ему как-то легче
стало думать о будущем. Сам он, возможно, проживет еще лет двадцать. Что
он увидит за это время? Какой станет старая Англия к концу этого срока?
"Что бы ни говорили газеты, мы не так глупы, как кажется, - подумал он.
- Только бы нам суметь удержаться от всякой наносной чуши и идти своим
путем".
- Мистер Баттерфилд, сэр!
Гм! Юноша, видно, поторопился. Под прикрытием добродушно-вкрадчивых
приветствий Грэдмена Сомс "произвел разведку", как выражался его дядя
Роджер. Аккуратно одет, отложной воротничок, шляпу держит в руке - сов-
сем обыкновенный, скромный малый. Сомс слегка кивнул ему.
- Вы хотели меня видеть?
- Наедине, сэр, если разрешите.
- Мистер Грэдмен - моя правая рука.
Голос Грэдмена ласково заскрипел:
- Можете излагать ваше дело. За эти стены ничего не выносится, моло-
дой человек.
- Я служу в конторе ОГС, сэр. Дело в том, что я случайно получил не-
которые сведения, и теперь у меня неспокойно на душе. Зная, что вы адво-
кат, сэр, я предпочел обратиться к вам, а не к председателю. Скажите мне
как юрист: должен ли я, как служащий Общества, всегда в первую очередь
считаться с его интересами?
- Разумеется, - сказал Сомс.
- Мне неприятно это дело, сэр, и вы, надеюсь, поверите, что я пришел
не по личным причинам, а просто из чувства долга.
Сомс пристально посмотрел на него. Большие влажные глаза юноши каза-
лись ему похожими на глаза преданной собаки.
- А в чем дело? - спросил он.
Баттерфилд облизнул сухие губы.
- Дело в страховании наших германских контрактов, сэр.
Сомс насторожил уши, и без того слегка торчащие кверху.
- Дело очень серьезное, - продолжал молодой человек, - и я не знаю,
как это отразится на мне, но должен сказать, что я сегодня утром подслу-
шал частный разговор.
- О-о, - протянул Сомс.
- Да, сэр. Вполне понимаю вас, но после первых же слов я должен был
слушать. Я просто не мог выдать себя после того, как услышал их. Я ду-
маю, что вы согласитесь, сэр.
- А кто говорил?
- Наш директор-распорядитель и некий Смит - судя по акценту, его фа-
милия, наверно, звучит несколько иначе. Он один из главных агентов по
нашим германским делам.
- Что же они говорили? - спросил Сомс.
- Видите ли, сэр, директор что-то говорил, а потом этот Смит сказал:
"Все это так, мистер Элдерсон, но мы не зря платили вам комиссионные;
если марка окончательно лопнет, вам уж придется постараться, чтобы ваше
Общество нас выручило".
Сомсом овладело острое желание свистнуть, но его остановило лицо
Грэдмена: у старика отвалилась нижняя челюсть, заросшая короткой седой
бородой, и он растерянно протянул:
- О-о!
- Да, - сказал молодой человек, - это был номер!
- Где вы были? - резко спросил Сомс.
- В коридоре, между кабинетом директора и конторой. Я только что ра-
зобрал бумаги в конторе и шел с ними, а дверь кабинета была приоткрыта
пальца на два. Конечно, я сразу узнал голоса.
- Дальше?
- Я услышал, как мистер Элдерсон сказал: "Тс-с, не говорите об этом",
- и я поскорей юркнул обратно в контору. С меня было достаточно, уверяю
вас, сэр!
Подозрение и догадки совершенно сбили Сомса с толку. Правду ли гово-
рил этот юнец? Такой человек, как Элдерсон... чудовищный риск! А если
это правда - в какой мере ответственны директоры? Но доказательства, до-
казательства?! Он посмотрел на клерка: тот был бледен и расстроен, но
стойко выдержал его взгляд. Встряхнуть бы его хорошенько! И он строго
сказал:
- Вы понимаете, что говорите? Дело в высшей степени серьезное!
- Я знаю, сэр. Если бы я думал о себе, я бы ни за что к вам не при-
шел. Я не доносчик.
Как будто говорит правду! Но осторожность не покидала Сомса.
- У вас были когда-нибудь неприятности по службе?
- Никогда, сэр, можете справиться. Я ничего не имею против мистера
Элдерсона, и он ничего не имеет против меня.
Сомс внезапно подумал: "О черт, теперь он все это свалил на меня! Да
еще при свидетеле! И я сам оставил этого свидетеля!"
- Имеете ли вы основания предполагать, что они заметили ваше при-
сутствие? - спросил он.
- Не думаю, сэр, они не могли заметить.
Запутанность положения с каждой секундой росла, как будто рок, с ко-
торым Сомс умело фехтовал всю свою жизнь, внезапно нанес ему удар испод-
тишка. Однако нечего терять голову, надо все спокойно обдумать.
- Вы готовы, если нужно, повторить это перед правлением?
Молодой человек стиснул руки.
- Право, сэр, лучше бы я молчал, но раз вы считаете, что надо, что ж
делать - придется. А может, лучше, если вы решите оставить это дело в
покое; может быть, все это вообще неправда... Но тогда почему мистер Эл-
дерсон не сказал ему: "Это наглая ложь!"
Вот именно! Почему он смолчал? Сомс недовольно проворчал что-то нев-
нятное.
- Что еще скажете? - спросил он.
- Ничего, сэр.
- Отлично. Кому-нибудь говорили об этом?
- Никому, сэр.
- И не надо, предоставьте это мне.
- Очень охотно, сэр, конечно. Всего хорошего!
- Всего хорошего!
Нет, хорошего мало! И ни малейшего удовлетворения от того, что его
пророчество относительно Элдерсона сбылось. Ни малейшего!
- Что скажете об этом юнце, Грэдмен? Лжет он или нет?
Грэдмен, выведенный этими словами из оцепенения, задумчиво потер свой
толстый лоснящийся нос.
- Как сказать, мистер Сомс, надо бы получить больше доказательств. Но
я не знаю, какой смысл этому человеку лгать?
- И я не знаю. Впрочем, все возможно. Самое трудное - достать еще до-
казательства. Разве можно действовать без доказательств?
- Да, дело щекотливое, - сказал Грэдмен. И Сомс понял, что он предос-
тавлен самому себе. Когда Грэдмен говорил, что "дело щекотливое", - это
значило обычно, что он просто будет ждать распоряжений и считает даже
вне своей компетенции иметь какое-либо мнение. Да и есть ли у него свое
мнение? Ведь из него ничего не вытянуть. Будет тут сидеть и тереть нос
до второго пришествия.
- Я торопиться не стану, - сердито проговорил Сомс. - Мало ли что еще
может случиться!
Его слова подтверждались с каждым часом. За завтраком, в своем клубе
в Сити, он узнал, что марка упала. Неслыханно упала! Как это люди еще
могут болтать о гольфе, когда он поглощен таким делом, - просто трудно
себе представить!
"Надо поговорить с этим типом, - подумал он. - Я буду настороже, мо-
жет быть, он прольет свет на эту историю". Он подождал до трех часов и
отправился в ОГС.
Приехав в контору, он сразу прошел в кабинет правления. Председатель
беседовал с директором-распорядителем. Сомс тихо сел и стал слушать и,
слушая, разглядывал лицо Элдерсона. Оно ничего ему не говорило. Какую
чепуху болтают - будто можно по лицу определить характер человека!
Только лицо совершенного дурака - открытая книга. А здесь был человек
опытный, культурный, знавший каждую пружинку деловой жизни и светских
отношений. Его лицо, бритое и сухое, выражало огорчение, обиду, но не
больше, чем лицо любого человека, чья политика потерпела бы такой крах.
Падение марки погубило всякую надежду на дивиденды в течение ближайшего
полугодия. Если только эта несчастная марка не поднимется - германские
страховки будут лежать на Обществе мертвым грузом. Право же, настоящим
преступлением было не ограничить ответственность. Каким образом, черт
возьми, мог он упустить это, когда вступил в правление? Правда, узнал он
обо всем этом много позже. Да и кто мог предвидеть такую сумасшедшую ис-
торию, как события в Руре, кто мог думать, что его коллеги по правлению
так доверятся этому проклятому Элдерсону? Слова "преступная халатность"
появились перед глазами Сомса крупным планом. Что если против правления
будет возбуждено дело? Преступная халатность! В его годы, с его репута-
цией! Ясно как день: за то, что этот тип не ограничил ответственности,
он получил комиссию. Наверно, процентов десять на круг; должно быть, за-
работал не одну тысячу! Право, человек должен дойти до крайности, чтобы
рискнуть на такое дело. Но, видя, что фантазия у него начала разыгры-
ваться, Сомс встал и повернул к двери. Надо было еще что-то сделать -
симулировать гнев, сбить самообладание с этого человека. Он резко обер-
нулся и раздраженно проговорил:
- О чем же вы, собственно говоря, думали, господин директор-распоря-
дитель, когда заключали страховки без ограничения ответственности? И та-
кой опытный человек, как вы! Какие у вас на это были мотивы?
И Сомс подчеркнул это слово, пристально глядя на Элдерсона, поджав
губы и сузив глаза. Но тот пропустил намек.
- При тех высоких процентах, какие мы получали, мистер Форсайт, не
могло быть и речи об ограничении ответственности. Правда, положение дел
сейчас весьма тяжелое, но что же делать - не повезло!
- К сожалению, при правильно поставленной страховой работе не может
быть и речи о "везенье" или "невезенье", и, если я не ошибаюсь, нам ско-
ро это докажут. Я не удивлюсь, если нам будет брошено обвинение в прес-
тупной халатности.
Ага, задело! И председатель ежится! Впрочем, Сомсу показалось, что
Элдерсон только притворяется слегка огорченным. Бесполезно даже пробо-
