- Кстати, - сказал он вслух, - вы тут встретитесь с младшим сыном ва-
шего отца и с женщиной, которую я знавал когда-то. Если хотите, мой вам
совет: закройте вы эту выставку.
Джун оглянулась на него.
- Эх вы, Форсайт! - воскликнула она и пошла дальше.
В ее легкой, воздушной фигурке, так внезапно пронесшейся мимо, таи-
лась опасная решимость. Форсайт! Конечно, он Форсайт! Как и она сама! Но
с той поры, когда почти что девочкой она ввела в его дом Филипа Босини и
сломала его жизнь, его отношения с Джун не ладились и едва ли могли на-
ладиться в дальнейшем. Так вот она теперь какая - по сей день не заму-
жем, владелица галереи!.. Сомсу вдруг пришло на ум, как мало он нынче
знает о своих родственниках. Старые тетки, жившие у Тимоти, умерли много
лет назад; не стало больше биржи сплетен. Что все они делали во время
войны? Сын молодого Роджера был ранен, второй сын Сент-Джона Хэймена
убит, старший сын молодого Николаев получил орден Британской империи -
или чем там их награждают? Все так или иначе приняли участие в войне.
Этот мальчишка, сын Джолиона и Ирэн, - он был, пожалуй, слишком молод;
его собственное поколение уже, конечно, вышло из возраста, хотя Джайлс
Хэймен и работал шофером в Красном Кресте, а Джесс Хэймен служил в доб-
ровольной полиции - эти "два Дромио" всегда любили спорт. А сам он - что
ж? Он пожертвовал деньги на санитарный автомобиль, до одури читал газе-
ты, перенес много волнений, не покупал костюмов, потерял семь фунтов ве-
са; вряд ли он мог в своем возрасте сделать больше. Но как подумаешь,
так поражает, право, насколько иначе и он и вся его семья отнеслись к
этой войне, чем хотя бы к той истории с бурами, в которую империя тоже
как будто вложила все свои силы. Правда, в той, старой, войне его пле-
мянник Вэл Дарти получил ранение, сын Джолиона умер от дизентерии; "два
Дромио" пошли в кавалерию, а Джун в сестры милосердия; но все это дела-
лось тогда в порядке чего-то чрезвычайного, знаменательного, тогда как в
эту войну каждый "вносил свою лепту" как нечто само собой разумеющееся -
так по крайней мере казалось Сомсу. В этом проявлялся рост чего-то ново-
го или, может быть, вырождение старого? Форсайты сделались меньшими ин-
дивидуалистами? Или большими патриотами? Или меньшими провинциалами? Или
просто тут сказалась ненависть к немцам? Почему нет Флер? Из-за нее он
не может отсюда уйти! Сомс увидел, как те трое вернулись все вместе из
второго зала и пошли вдоль стенда с той стороны. Мальчик остановился пе-
ред Юноной. И вдруг по другую сторону ее Сомс увидел... свою дочь. Ее
брови были высоко подняты - вполне естественно. От Сомса не ускользнуло,
что Флер поглядывает искоса на мальчика, а мальчик на нее. Затем Ирэн
мягко взяла его под руку и увела прочь. Сомс видел, что он оглянулся, а
Флер посмотрела им вслед, когда они все трое выходили из зала.
Веселый голос сказал:
- Немного пересолено, сэр, не правда ли?
Молодой человек, который подал ему тогда платок, опять очутился ря-
дом. Сомс кивнул головой:
- Не знаю, куда мы идем.
- О, все в порядке, сэр! - весело подхватил молодой человек. - Они
тоже не знают.
Голос Флер сказал:
- Здравствуй, папа! Вот и ты!
Точно не она его заставила ждать, а он ее!
Молодой человек, приподняв шляпу, пошел дальше.
Сомс осмотрел дочь с головы до ног.
- Ты у меня аккуратная молодая женщина!
Это его драгоценнейшее в жизни достояние было среднего роста и уме-
ренных тонов. Темно-каштановые волосы были коротко острижены; широко
расставленные карие глаза вправлены в такие яркие белки, что они блесте-
ли, когда двигались, но в покое казались почти что сонными под завесой
очень белых век, отороченных черными ресницами. У нее был очаровательный
профиль, и в ее лице нельзя было отметить ничего отцовского, кроме реши-
тельного подбородка. Сознавая, что его взгляду свойственно смягчаться,
когда он направлен на дочь. Сомс нахмурился, чтобы соблюсти приличеству-
ющую истому Форсайту невозмутимость. Он знал, что дочь слишком склонна
выгодно пользоваться его отцовской слабостью.
Взяв его под руку. Флер спросила:
- Кто это?
- Он поднял мне платок. Мы с ним разговорились о картинах.
- Надеюсь, папа, ты не купишь это?
- Нет, - угрюмо проговорил Сомс, - ни это, ни Юнону, на которую ты
так засмотрелась.
Флер потянула его за рукав.
- Ах, уйдем отсюда! Отвратительная выставка!
В дверях они опять встретились с Монтом и его товарищем. Но Сомс вы-
весил дощечку с надписью "Посторонним вход воспрещается" и едва ответил
на поклон молодого человека.
- Так, - сказал он, выходя с дочерью на улицу, - кого ты видела у
Имоджин?
- Тетю Уинифрид и мсье Профона.
- А, бельгиец! - проворчал Сомс. - Что в нем находит твоя тетка?
- Не знаю. Он очень себе на уме. И маме он тоже нравится.
Сомс что-то промычал.
- А еще там были Вэл и его жена.
- Да? - сказал Сомс. - Я думал, они давно уехали обратно в Южную Аф-
рику.
- О нет! Они продали свою ферму. Кузен Вал собирается объезжать ска-
ковых лошадей в Сэссексе. Они купили прелестное старинное имение; приг-
лашали меня к себе.
Сомс кашлянул: новость была ему не по вкусу.
- Какова она теперь, его жена?
- Очень спокойная, но, кажется, милая.
Сомс опять кашлянул.
- Вертопрах он, твой кузен Вал.
- Ну что ты, папа! Они страшно любят друг друга. Я обещала приехать к
ним в субботу и погостить до среды.
- Объезжать скаковых лошадей! - повторил Сомс.
Это само по себе было достаточно скверно, но причина его недовольства
заключалась в другом: какого черта его племянник вернулся из Африки? Ма-
ло им было его собственного развода, так нет же, понадобилось еще, чтобы
его родной племянник женился на дочери его соперника - на единокровной
сестре Джун и того мальчишки, на которого Флер поглядывала только что
из-под рычага водокачки. Если не принять мер. Флер выведает все о его
старых невзгодах! Столько неприятностей сразу! Налетели на него сегодня,
точно пчелиный рой!
- Я не одобряю этой поездки, - сказал он.
- Мне хочется посмотреть скаковых лошадей, - ответила Флер, - и они
обещали поучить меня ездить верхом. Ты знаешь, Вэл не может много хо-
дить; но он превосходный наездник. Он мне покажет своих лошадей на гало-
пе.
- Уж эти мне скачки! - сказал Сомс. - Жаль, что война не пристукнула
их окончательно. Вэл, я боюсь, пошел в своего отца.
- Я ничего не знаю о его отце.
- Н-да, - промычал Сомс. - Он увлекался лошадьми и умудрился сломать
себе шею в Париже на какой-то глупой лестнице. Для твоей тетки это было
счастливым избавлением.
Сомс насупился, вспоминая следствие по поводу этой самой лестницы, на
которое он ездил в Париж шесть лет назад, потому что Монтегью Дарти уже
не мог сам на нем присутствовать, - обыкновенная лестница в доме, где
играют в баккара. Выигрыши ли ударили его зятю в голову? Или тот способ,
которым он их отпраздновал? Французские следователи очень невнимательно
отнеслись к делу; на долю Сомса выпало немало хлопот.
Голос Флер вывел его из задумчивости:
- Смотри! Те самые люди, которых мы видели в галерее.
- Какие люди? - пробурчал Сомс, хотя отлично понял, о ком она гово-
рит.
- Красивая женщина, правда?
- Зайдем сюда, тут вкусные пирожные, - отрезал Сомс и, крепче прижав
к груди ее локоть, завернул в кондитерскую. С его стороны это было очень
необычно, и он сказал смущенно: - Что для тебя заказать?
- Ох, я ничего не хочу. Меня угостили коктейлем, а завтрак был семиэ-
тажный.
- Надо заказать что-нибудь, раз мы зашли, - пробормотал Сомс, не вы-
пуская ее руки.
- Два стакана чая, - сказал он, - и две порции нуги, но не успел он
сесть, как сердце снова забило тревогу, побуждая его обратиться в
бегство. Те трое... те трое тоже вошли в кондитерскую. Сомс услышал, как
Ирэн что-то сказала сыну, а тот ответил:
- Ах, нет, мамочка, прекрасная кондитерская. Самая моя любимая.
И они втроем заняли столик.
В это мгновение, самое неловкое за всю его жизнь, осаждаемый призра-
ками и тенями прошлого в присутствии двух женщин, которых только и любил
он в жизни: своей разведенной жены и своей дочери от ее преемницы, -
Сомс боялся не столько их, сколько своей двоюродной племянницы Джун. Она
может устроить сцену, может познакомить этих двух детей - она способна
на все. Он слишком поспешно стал кусать нугу, и она завязла на его
вставных зубах. Прибегнув к помощи пальцев, он взглянул на Флер. Девушка
сонно жевала нугу, но глаза ее были устремлены на юношу. Форсайт в Сомсе
говорил: "Только начни чувствовать, думать - и ты погиб!" И он стал от-
чаянно отковыривать нугу. Вставные зубы! Интересно, у Джолиона тоже
вставные зубы? А у этой женщины? Было время, когда он ее видел всю, как
есть, без всяких прикрас, даже без платья. Этого у него никто не отни-
мет. И она тоже это помнит, хоть и сидит здесь спокойная, уверенная,
точно никогда не была его женой. Едкая ирония шевелилась в его фор-
сайтской крови - острая боль, граничившая с наслаждением. Только бы Джун
не двинула на него весь вражий стан! Мальчик заговорил:
- Конечно, тетя Джун ("Так он зовет сестру тетей? Впрочем, ей ведь
под пятьдесят! "), ты очень добра, что поддерживаешь их и поощряешь. Но,
по-моему, ну их совсем!
Сомс украдкой поглядел на них: встревоженный взгляд Ирэн неотступно
следил за мальчиком. Она... она была способна на нежность к Босини, к
отцу этого мальчика, к этому мальчику! Он тронул Флер за руку и сказал:
- Ну, ты кончила?
- Еще порцию, папа, пожалуйста.
Ее стошнит! Сомс подошел к кассе заплатить. Когда он снова обернулся.
Флер стояла у дверей, держа в руке платок, который мальчик, по-видимому,
только что подал ей.
- Ф. Ф., - услышал он ее голос. - Флер Форсайт, правильно, мой. Бла-
годарю вас.
Боже правый! Как она переняла трюк, о котором он сам только что расс-
казал ей в галерее, - мартышка!
- Форсайт? Неужели? Моя фамилия тоже Форсайт. Мы, может быть,
родственники?
- Да, вероятно. Других Форсайтов нет. Я живу в Мейплдерхеме, а вы?
- В Робин-Хилле.
Вопросы и ответы чередовались так быстро, что Сомс не успел пошеве-
лить пальцем, как все было кончено. Он увидел, что лицо Ирэн загорелось
испугом, едва заметно покачал головой и взял Флер под руку.
- Идем, - сказал он.
Она не двигалась.
- Ты слышал, папа? Как странно: у нас одна и та же фамилия. Мы
родственники?
- Что такое? - сказал он. - Форсайт? Верно дальние.
- Меня зовут Джолион, сэр. Сокращенно - Джон.
- А! О! - сказал Сомс. - Да. Дальние родственники. Как поживаете? Вы
очень любезны. Прощайте!
Он пошел.
- Благодарю вас, - сказала Флер. - Au revoir!
- Au revolt, - услышал Сомс ответ мальчика.
II
ХИТРАЯ ФЛЕР ФОРСАЙТ
По выходе из кондитерской первым побуждением Сомса было сорвать свою
досаду, сказав дочери: "Что за манера ронять платки!" - на что она с
полным правом могла бы ответить: "Эту манеру я переняла от тебя!" А по-
тому вторым его побуждением было, как говорится, "не трогать спящую со-
баку". Но Флер, несомненно, сама пристанет с вопросами. Он искоса погля-
дел на дочь и убедился, что она точно так же смотрит на него. Она сказа-
ла мягко:
- Почему ты не любишь этих родственников, папа? Сомс приподнял уголки
губ.
- С чего ты это взяла?
- Cela se voit [6].
"Это себя видит" - ну и выражение!
Прожив двадцать лет с женой-француженкой. Сомс все еще недолюбливал
ее язык: какой-то театральный. К тому же в сознании Сомса этот язык ас-
социировался со всеми тонкостями супружеской иронии.
- Почему? - спросил он.
- Ты их, конечно, знаешь, а между тем и виду не подал. Я заметила,
они глядели на тебя.
- Этого мальчика я видел сегодня в первый раз в жизни, - возразил
