там; его не было видно. Он подошел к кровати и - с внезапным волнением
нагнулся и поцеловал жену в лоб.
- Вот и ты, Сомс, - сказала она. - Я сейчас ничего себя чувствую. Но
я так мучилась, ужасно, ужасно. Я рада, что у меня никогда больше не бу-
дет детей. Ах, как я мучилась!
Сомс стоял молча, поглаживая ее руку; слова ласки, сочувствия просто
не шли с языка "Англичанка никогда бы не сказала так", - мелькнуло у не-
го, В эту минуту он понял ясно и твердо, что он никогда не будет близок
ей ни умом, ни сердцем, так же как и она ему. Просто приобретение для
коллекции, вот и все. И внезапно ему вспомнились слова Джолиона: "Я по-
лагаю, вы должны быть рады высвободить шею из петли". Ну, вот он и выс-
вободил! Не попал ли он в нее снова?
- Теперь тебе нужно как можно больше кушать, - сказал он, - и ты ско-
ро совсем поправишься.
- Хочешь посмотреть бэби, Сомс? Она уснула.
- Конечно, - сказал Сомс, - очень хочу.
Он обошел кровать и остановился, вглядываясь. В первую секунду то,
что он увидел, было именно то, что он ожидал увидеть: ребенок. Но, по
мере того как он смотрел, а ребенок дышал и крошечное личико морщилось
во сне, ему казалось, что оно приобретает индивидуальные черты, стано-
вится словно картиной, чем-то, что он теперь всегда узнает; в нем не бы-
ло ничего отталкивающего, оно как-то странно напоминало бутон и было
очень трогательно. Волосики были темные. Сомс дотронулся до него
пальцем, ему хотелось посмотреть глаза. Они открылись, они были темные -
синие или карие, он не мог разобрать - Ребенок моргнул, и глаза устави-
лись неподвижно, в них была какая-то сонная глубина. И вдруг Сомс по-
чувствовал, что на сердце у него стало как-то странно тепло и отрадно.
- Ма petite fleur! [46] - нежно сказала Аннет.
- Флер, - повторил Сомс. - Флер, мы так и назовем ее.
Чувство торжества, радостное чувство обладания подымалось в нем.
Видит бог: это его - его собственное!
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Конца века (франц.); декадентской.
2. Убежище, кров (англ.).
3. Печать изысканности (франц.).
4. Крюгер (1825 - 1904) - президент Южно-Африканской республики до
завоевания ее Англией в 1902 году.
5. Деловитость (франц.).
6. Очень достойный господин (франц.).
7. Очень приветливый, очень симпатичный (франц.).
8. Джозеф Чемберлен (1836 - 1914) - отец Остина и Невиля Чемберленов,
английский министр по делам колоний, одно время носившийся с мыслью об
англо-германском союзе.
9. Битва при Маджубе в 1881 году, в которой англичане потерпели пора-
жение, после чего, по настоянию Гладстона, Южно-Африканской республике
было дано самоуправление.
10. Восхитительно! Какое приятное солнце! (франц.)
11. Эти бедные пастухи! (франц.).
12. Английские поселенцы в Южной Африке.
13. Город в египетском Судане, отвоеванный в 1898 году у англичан
французами (впоследствии возвращен Англии).
14. "Красное выигрывает, нечет и первая половина!" (франц.) - возглас
крупье.
15. Религиозная секта, члены которой именовались скакунами или плясу-
нами.
16. Высшее благо (лат,).
17. Буллер и Колли - английские военачальники в англо-бурскую войну.
18. Город, осаждавшийся бурами.
19. Пятого ноября; в этот день устраивают торжественное сожжение чу-
чела Гая Фокса, главы "Порохового заговора" (1605).
20. Имя героини в комедии Мортона (1798), употребляемое нарицательно,
обозначает мнение света.
21. Без любви (франц.).
22. Стормберг был отбит у англичан 10 декабря 1899 года: Магерсфон-
тейн - 11-го, Колензо - 15-го. Во втором сражении английскими силами ко-
мандовал Метьюен, в третьем - Буллер. Эти дни получили в Англии название
"Черной недели". После них английским главнокомандующим был назначен ге-
нерал Роберте, а в армию стали вербовать добровольцев
23. Южно-африканская степь (голландское слово).
24. Она - твоя мечта, она - твоя мечта! (франц.).
25. Картина Леонардо да Винчи.
26. Клубничное мороженое (франц.).
27. Вперед (франц.).
28. Веллингтон (1760 - 1852).
29. Истина в вине (лат.).
30. Милый друг - так в одноименном романе Мопассана называют его ге-
роя, Жоржа Дюруа.
31. Сюда, мсье? (франц.)
32. Господин доктор (франц.).
33. Ну что же, у нас еще много времени (франц.).
34. Детская опера немецкого композитора XIX века Гумпердинка.
35. У нее очень благородная внешность (франц.).
36. В 1896 году, когда буры отразили грабительское нападение управля-
ющего английской южноафриканской компании Джексона на Трансвааль,
Вильгельм II послал Крюгеру телеграмму, в которой поздравлял его с побе-
дой.
37. Мне не нравятся такие люди! (франц.).
38. Какой вы умный! (франц.)
39. А вы моя красавица-жена (франц.)
40. Ах нет, не говорите по-французски (франц.).
41. Бурский главнокомандующий.
42. Канут (995 - 1035) - король Дании и Англии. Существует легенда,
что во время наводнения Канут заставил отступить волны Темзы.
43. Скажите, какое несчастье! (франц.)
44. Но малютка очаровательная. Кофе? (франц.).
45. Она ждет вас! (франц.).
46. Мой цветочек! (франц.).
Джон Голсуори
Сага о Форсайдах: Пробуждение
Изд. "Известия", Москва, 1958 г.
Перевод М. Богословский
OCR Палек, 1998 г.
Через стеклянную крышу холла в Робин-Хилле лучи послеполуденного
июльского солнца падали как раз на поворот широкой лестницы, и в этой
полоске света стоял маленький Джон Форсайт, одетый в синий полотняный
костюмчик. Волосы его светились, светились и глаза из-под нахмуренных
бровей: он обдумывал, как спуститься по лестнице в последний раз перед
тем, как автомобиль привезет со станции его отца и мать. Через четыре
ступеньки, а внизу пять сразу? Старо! По перилам? Но как? Лицом вниз,
ногами вперед? Очень старо! На животе, боком? Скучно! На спине, свесив
руки в обе стороны? Не разрешается. Или лицом вниз, головой вперед, спо-
собом, известным до сих пор только ему одному? Оттого-то и хмурились
брови на ярко освещенном лице маленького Джона...
Полное имя маленького Джона было Джолион; но поскольку его живой отец
и умерший старший брат уже давно забрали себе два других уменьшительных
- Джо и Джолли, ему не оставалось ничего другого, как согласиться на
сокращенное Джон. До самого этого дня в его сердце нераздельно царили:
отец, конюх Боб, который играл на концертино, и няня "Да", которая по
воскресеньям надевала лиловое платье и именовалась Спрэгинс в той личной
жизни, которой изредка живет даже домашняя прислуга. Мать являлась ему
словно во сне, от нее чудесно пахло, она гладила его лоб перед тем, как
он засыпал, и иногда подстригала ему золотисто-русые волосы. Когда он
раскроил себе голову о каминную решетку в детской, она была тут, он всю
ее измазал кровью; а когда у него бывали кошмары, она сидела на его кро-
ватке и прижимала его голову к своему плечу. Она было очень нужная, но
далекая, уж очень близка была "Да", а в сердце мужчины редко найдется
место одновременно для двух женщин. С отцом, разумеется, его связывали
особые узы: маленький Джон тоже хотел работать красками, когда вырастет,
с той только небольшой разницей, что отец его красил картины, а он соби-
рался красить потолки и стены, стоя в грязно-белом фартуке на доске меж-
ду двумя лестницами и вдыхая приятный запах известки. И еще он ездил с
отцом в Ричмонд-парк верхом на своей лошадке Мышке, которую так звали
потому, что она была мышиного цвета.
Маленький Джон родился с серебряной ложкой во рту [1], довольно
большом и подвижном. Он ни разу не слышал, чтобы его отец и мать говори-
ли сердитым голосом друг с другом, с ним или с кем бы то ни было; у ко-
нюха Боба, кухарки Джэйн, Бэллы и остальной прислуги, даже у "Да", кото-
рая одна только и сдерживала его порывы, - у всех делались особенные го-
лоса, когда они разговаривали с ним. И поэтому у него сложилось предс-
тавление, что во всем мире царит совершенная и постоянная вежливость и
свобода.
Родившись в 1901 году, Джон дорос до сознательного возраста, когда
его страна, только что перенесшая бурскую войну, как серьезную форму
скарлатины, готовилась к периоду возрождения либерализма. Строгость была
не в моде, родители носились с высокими идеями - дать своим отпрыскам
счастливое детство. Они забросили розги, жалели своих детей и с востор-
гом предвкушали результаты. И, помимо этого, маленький Джон поступил
мудро и правильно, выбрав себе в отцы приятного человека пятидесяти двух
лет, уже потерявшего единственного сына, а в матери - тридцативосьмилет-
нюю женщину, первым и единственным ребенком которой он был. Стать по-
месью болонки и маленького педанта ему помешало обожание, с которым его
отец относился к его матери, так как даже маленький Джон понимал, что
она не только его мать и что в сердце отца он играет вторую скрипку. Ка-
кое место ему отведено в сердце матери, он еще не знал. Что касается те-
ти Джун, его сводной сестры (но до того старой, что она уже не годилась
в сестры), она любила его, конечно, но была слишком порывиста. В верной
"Да" было много спартанского. Купали его в холодной воде, водили с голы-
ми коленками; хныкать и жалеть самого себя не разрешали. Что же касается
щекотливого вопроса о его образовании, то маленький Джон был сторонником
теории, что к детям не следует применять насилие. Он не возражал против
мадемуазель, которая приходила каждое утро на два часа учить его своему
языку, а заодно истории, географии и арифметике; уроки рояля, которые
давала ему мать, тоже не были неприятны: она умела незаметно вести его
от одной мелодии к другой, никогда не заставляя повторять ту, которая
ему не нравилась, так что у него не пропадала охота приучать свои пальцы
к повиновению. Под руководством отца он учился рисовать свинок и других
животных. Он был не очень образованным мальчиком. Но в общем серебряная
ложка оставалась у него во рту и не портила его, хотя "Да" иногда гово-
рила, что общество других детей пошло бы ему "очень даже на пользу".
И вот, в семь лет, он испытал горькое разочарование, когда она силой
заставила его лежать на спине в наказание за что-то, ей не угодное. Это
первое вмешательство в личную свободу Форсайта привело его чуть не в бе-
шенство. Было что-то потрясающее в полной беспомощности такого положения
и в неуверенности, наступит ли когда-нибудь конец. А вдруг она никогда
больше не даст ему встать? В течение пятидесяти секунд он во весь голос
переживал эту муку. И что хуже всего - он увидел, что "Да" потребовалось
так много времени, чтобы понять, какой мучительный страх он испытывал. В
таком страшном образе открылась ему бедность человеческого воображения.
Когда ему позволили встать, он остался при убеждении, что "Да" совершила
ужасный поступок. Хоть ему и не хотелось на нее жаловаться, но из бояз-
ни, что это повторится, ему пришлось пойти к матери и сказать:
- Мам, не вели больше "Да" класть меня на спину.
Мать, подняв над головой тяжелые косы couleur de feuille morte [2],
как еще не научился их называть маленький Джон, посмотрела на него гла-
зами, похожими на бархат его коричневой курточки, и ответила:
- Хорошо, родной, не велю.
Считая ее чем-то вроде богини, маленький Джон успокоился; особенно
когда во время завтрака, сидя под столом в ожидании обещанного шам-
пиньона, он подслушал, как она говорила отцу:
- Так как же, милый, ты скажешь "Да", или мне сказать? Она так его
любит.
И ответ отца:
- Да, но не так надо выражать свою любовь. Я в точности знаю, что
чувствуешь, когда тебя заставляют лежать на спине. Ни один Форсайт и ми-
нуты этого не вытерпит.
Когда маленький Джон сообразил, что они не знают о его присутствии
под столом, на него нашло совершенно новое чувство смущения, и он остал-
ся, где был, снедаемый тоской по шампиньону.
