предварительную работу, можно приступить к созданию нового
порядка вещей.
Политические партии всегда склонны к компромиссам,
цельные же мировоззрения - никогда. Политические партии сами
считают, что рядом с ними должны существовать другие партии:
цельные мировоззрения объявляют себя одних непогрешимыми.
Каждая политическая партия в тенденции тоже до известной
степени стремится к деспотическому единовластию; в этом смысле
в каждой партии заключена часть мировоззрения. Но уже узкие
рамки программы большею частью лишают партию того героизма,
какого требует приверженность к цельному миросозерцанию.
Умеренность и сговорчивость заурядной партии привлекают в ее
ряды и слабых людей, с которыми не предпримешь крестовых
походов. Вот почему заурядные партии большей частью быстро
мельчают и застревают на этой стадии развития. Это значит, что
данная партия отказалась от серьезной борьбы за мировоззрение и
перешла исключительно к так называемой "положительной работе";
другими словами, она торопится занять местечко у казенного
пирога и хочет, как можно дольше, удержаться на этом местечке.
К этому теперь сводятся все ее стремления. А если жадные
конкуренты пытаются ее оттолкнуть от казенного пирога, то все
помышления партии направляются теперь на то, чтобы силой или
хитростью в свою очередь оттолкнуть конкурента и во что бы то
ни стало урвать себе кусок пирога. Это шакалы политики.
Цельное миросозерцание никогда не согласится делить
свое влияние с другим миросозерцанием. Вот почему оно и не
согласится сотрудничать с теми учреждениями, которые воплощают
другое миросозерцание. Вот почему оно видит свою задачу в том,
чтобы полностью разрушить весь ход идей противника, подорвать
его всеми средствами, бороться до конца, пока дорога не будет
расчищена.
Чтобы довести до конца истребительную борьбу против
старого, чтобы приступить затем всерьез к строительству нового
- для этого требуются действительно решительные бойцы, ибо
борьба эта всегда сопряжена с серьезными опасностями. Цельное
мировоззрение победит лишь в том случае, если в рядах его
сторонников соберутся действительно наиболее решительные и
мужественные люди эпохи и если они сумеют создать с этой целью
действительно крепкую боевую организацию. В этих целях из всей
суммы данных идей необходимо выделить наиболее важные, наиболее
крупные идеи, придать им ясную и удобопонятную форму и суметь
сделать из них определенный символ веры для определенного
коллектива людей. Программа заурядной политической партии
является обыкновенно только рецептом для той или другой
избирательной кампании. Совсем другое дело - программа,
вытекающая из цельного миросозерцания. Такая программа -
объявление войны всему существующему старому порядку со всеми
его государственными учреждениями, объявление войны другому
мировоззрению.
При этом вовсе не необходимо, чтобы каждый отдельный
сторонник нового миросозерцания, готовый бороться за его идеи,
непременно понимал до конца весь ход мыслей вождей движения.
Достаточно того, чтобы он понимал только самые основные идеи,
лежащие в основе движения, чтобы он проникся ими настолько и
уверовал в них так горячо, что его единственным стремлением
стало бы обязательно добиться победы этого учения. Ведь мы
вовсе не считаем обязательным, чтобы каждый отдельный солдат
был посвящен во все соображения высшей стратегии полководца. От
солдата мы требуем одного: чтобы он был строжайше
дисциплинирован и фанатически верил в правоту и силу нашего
дела. Только этого же требуем мы и от рядового сторонника
нашего движения. Для великого движения с великим размахом и
будущим этого вполне достаточно.
Армия, которая состояла бы из одних генералов (хотя бы
только генералов по своему образованию и пониманию), никуда бы
не годилась. То же самое можно сказать о политическом движении,
представляющем определенное миросозерцание. Если в его рядах
соберутся исключительно только "образованные" люди, то это
никуда не годится. Нет, нам нужны также и простые примитивные
солдаты, ибо без этого невозможна никакая дисциплина.
Организация вообще возможна лишь тогда, когда базой для
высококачественного руководства служит более широкая масса,
руководящаяся преимущественно чувством. Военный отряд,
состоящий, скажем, из двухсот одинаково развитых людей, труднее
поддается прочной дисциплине, нежели отряд, состоящий из 190
менее развитых и одного десятка более развитых людей.
Это хорошо поняла в свое время социал-демократия и сумела
с пользой для себя учесть это. Она завербовывала в свои ряды
нашу молодежь, прошедшую через военную службу, и из этого
материала создавала стройную организацию, в которой дисциплина
была такая же крепкая, как в армии. Социал-демократическая
организация тоже представляла собою своего рода армию,
состоящую из солдат и офицерства. Люди физического труда,
прошедшие через военную службу, составляли для
социал-демократии контингент солдат. Еврейская же интеллигенция
взяла на себя роль офицерства. Что же касается чиновников
профсоюзов (большею частью немцев), то они играли при этом
преимущественно роль унтер-офицеров. Глядя на то, как
социал-демократы вербуют в свои ряды только так называемую
необразованную массу, наши почтенные бюргеры укоризненно
покачивали головой. Они совершенно не понимали того, что в этом
и заключен залог успеха социал-демократии. Наши буржуазные
партии в своем одностороннем стремлении вербовать исключительно
"образованных" людей на деле набрали в свои ряды только ни к
чему непригодные, лишенные всякой дисциплины банды. А в это же
время марксисты из своего необразованного человеческого
материала выковали настоящую армию партийных солдат,
подчиняющихся дисциплине еврейских руководителей так же слепо,
как они раньше в армии подчинялись дисциплине своих немецких
офицеров. Немецкое бюргерство вообще не интересовалось
психологией масс, считая это ниже своего достоинства. Вот
почему наши почтенные бюргеры не сочли нужным даже задуматься
над тем, какой глубокий смысл имеет это обстоятельство и какие
опасности таятся в нем. Господа бюргеры напротив продолжали
быть уверенными в том, что ценным является лишь то политическое
движение, которое вербует своих странников из рядов
"интеллигенции". Раз в наших рядах интеллигенция, значит мы
скорее придем и к власти - рассуждали мудрые бюргеры. Ведь не
может же быть, чтобы власть досталась необразованной массе!
Эти люди совершенно не понимали того, что действительная
сила политической партии заключается вовсе не в том, чтобы
собрать побольше "образованных", а в том, чтобы обеспечить
действительную дисциплину и послушание со стороны рядовой массы
членов партии. Решающее значение имеет руководство.
Главное, что необходимо, это - чтобы руководство стояло на
высоте. Если друг против друга воюют две армии, то победа
достанется не той, у которой каждый солдат прошел особенно
высокую стратегическую школу, а той, во главе которой стоят
лучшие руководители и которая состоит из солдат, более
дисциплинированных и более привыкших к слепому послушанию.
Этот принцип мы не должны упускать из виду ни на одну
минуту, если мы действительно хотим, чтобы наше мировоззрение
воплотилось в жизнь.
Итак, если мы хотим, чтобы наше мировоззрение победило, мы
должны суметь превратить его в боевое движение. Составляя
программу этого движения, мы должны учесть качество того
человеческого материала, с которым нам приходится иметь дело.
Конечные цели и руководящие идеи программы должны быть
безупречны; но одного этого еще мало. Сами формулировки должны
гениально ухватить всю психологию тех кругов, без помощи
которых самая прекрасная идея навсегда останется только в
царстве идей.
Если народническая идея хотела не просто оставаться
неопределенной идеей, а добиться реальных практических успехов,
она должна была сформулировать определенные тезисы, способные
своим содержанием и своей формой объединить вокруг себя
человеческую массу. Говоря о массе, мы имеем в виду прежде
всего те слои, которые одни только и могут дать победу нашему
миросозерцанию. Мы имеем в виду немецких рабочих.
Поэтому мы и выразили всю нашу программу в немногих, а
именно в двадцати пяти тезисах. Первейшая задача этих тезисов
состоит в том, чтобы дать простому человеку из народа ясное
грубое представление о том, чего хочет наше движение. Эти
тезисы являются известным политическим символом веры.
Они, с одной стороны, вербуют нам новых сторонников, а с другой
- объединяют и сплачивают уже завербованных, связывая их
единством взятых на себя обязательств.
При этом мы не должны упускать из виду следующее. Так
называемая программа нашего движения по своим конечным целям
совершенно правильна и абсолютно незыблема; но формулировка
тезисов учитывала также ряд чисто психологических моментов.
Многим теперь может показаться, что тот или другой отдельный
тезис можно было бы сформулировать более удачно, и такие
заявления не раз нам делались. Однако мы должны сказать, что
всякая попытка улучшить формулировки большею частью приносит
только вред. Нельзя делать предметом дискуссии то, что должно
быть чем-то незыблемым. Как только мы признаем, что хотя бы
один только тезис не является больше догматом и может быть
пересмотрен, это несомненно приведет к бесконечным дебатам и ко
всеобщему разброду. Лучшая формулировка найдется не сразу, а
прежняя, пусть и худшая, покажется уже неверной. В таких
случаях всегда приходится взвесить; что же выгоднее - искать
новую, более подходящую формулировку, которая вызовет
неизбежную дискуссию в наших рядах, или ограничиться старой, не
самой удачной формулировкой, которая однако позволяет нам
сохранить полное единство и незыблемость наших рядов. Взвесив,
мы приходим к выводу, что последнее действительно
предпочтительнее. Ведь внешние формулировки всегда можно
улучшать без конца. Мы знаем, что люди достаточно
поверхностны; многие из них подумают, что это улучшение чисто
внешних формулировок и впрямь является самой важной задачей
нашего движения. Это привело бы только к ослаблению воли и
энергии в борьбе. Вся активность, которая должна быть
направлена на завоевание новых сторонников, была бы обращена в
неверную сторону, и энергия могла бы распылиться во внутренних
распрях из-за формулировки программы.
Если данное учение в основе своей верно, то гораздо менее
вредным будет сохранить даже такую формулировку, которая уже не
вполне соответствует действительности, чем начать улучшать тот
основной закон движения, который до сих пор считался
незыблемым, плодить таким путем дискуссию со всеми вытекающими
отсюда вредными последствиями. Особенно недопустимы такие
дискуссии, пока движению приходится еще только вести борьбу за
победу. Как хотите вы внушить людям слепую веру в правильность
собственного учения, если вы сами будете постоянно допускать
пусть хотя бы только внешние изменения программы и тем сеять
сомнения и неуверенность?
Самую суть движения следует видеть конечно не во внешних
формулировках, а в его внутренних целях. Цели же эти вечны.
Чтобы привести эти цели к победе, мы в интересах движения
должны систематически устранять все то, что вносит
